Таким образом, я хочу отметить, что, хотя деятельностное понятие системы основывается на целом ряде положений Георгия Петровича Щедровицкого, оно не имеет ничего общего с натуралистическим понятием системы, которое он ввел в сведенном им к структуре в 1964 году и до сих пор употребляемом в системо-мыследеятельностой методологии. Прекращение Щедровицким разработки системодеятельностного, а не системомыследеятельностного подхода оставило его в достаточно незавершенном виде. Вместе с тем ряд участников ММК — Пископпель, Ракитянский, Лев Петрович Щедровицкий, — к которым примыкал и я, эту разработку не прекращали. При этом, сохранив основы деятельностного подхода, заложенные Георгием Петровичем, мы вынуждены были переосмыслить даже его основные принципы и значительно развернуть онтологию деятельности. Поскольку эта тема слишком объемна, я ограничусь здесь лишь этим упоминанием.

Таким образом, мой ответ на поставленный вопрос состоит в том, что методология мне не просто нужна, я занимаюсь разработкой методологии в контексте разработки философии деятельности.

Марк Рац, в школе с 1982 года

Первые полвека своей жизни я занимался тем, что делал науку, но в своей узкопрофессиональной области. Наукой занимался. И имел еще замечательное хобби в виде библиофильства. Мы познакомились с Георгием Петровичем в конце 1982 года. И полгода я входил в курс дела. Но перелом произошел именно на 24-й игре в Одессе, когда я понял, о чем идет речь, и принял для себя решение о смене образа жизни.

И я оставил свое успешное — это важно — профессиональное занятие: я уже был в то время завлабом, доктором и без пяти минут профессором. И хобби, тоже развивавшееся вполне успешно: я уже был одним из известных библиофилов в Советском Союзе. С этого момента моим главным делом стала работа в команде Георгия Петровича, методологическое ученичество и деятельностное переосвоение своего мира, включая ту самую науку и то самое коллекционирование, которыми я занимался. Переосвоение методологическими средствами.

Теперь я сказал бы, что методология нужна для работы в проблемных ситуациях. Ответ на вопрос, куда и как двигаться, оказавшись в проблемной ситуации, сменив работу руками на работу головой, — это очень нетривиальный вопрос, средство ответа на который я как раз и нашел в методологии в виде программной организации работы при ориентации на развитие.

На мой взгляд, если говорить коротко и грубо, никакой мыслекоммуникации в общественно-политической сфере сегодняшнего мира нету. Есть разговоры, которые я бы назвал — мы это обсуждали с некоторыми специалистами по коммуникологии — общением, в отличие от коммуникации. Происходит массовое общение и в социальных сетях, и на уровне переговоров между главами государств. А мыслекоммуникация если и возникает где-то, когда-то, то в исчезающе малых масштабах.

Мы принимаем картину мыследеятельности как общественно-политический идеал. Идеалы нереализуемы по понятию, но двигаться в этом направлении можно и нужно. Так устроена вся история человеческого рода. Для меня идея мыследеятельности есть такой глобальный идеал. Вопрос о мыслекоммуникации, естественно, центральный вопрос в ходе предполагаемой, желаемой или возможной реализации этого идеала.

Тут два полюса я бы выделил. Один полюс, связанный непосредственно с общением тех, кто уже различает общение и мыслекоммуникацию, с окружающим миром, с внешними позиционерами, которые с этими идеями незнакомы. Надо уметь организовать коммуникацию с людьми, которые не имеют ни малейшего представления о методологии. Второй полюс связан с глобальной исторической перспективой. Сегодняшний наш день находится на переходе не только к очередной промышленной революции, но еще и к смене онтологической картины с натуралистической на деятельностную. Это рано или поздно произойдет. И тогда идея мыслекоммуникации станет расхожей. Должна стать расхожей, по крайней мере среди мыслящей публики. Но это очень длительный исторический процесс. А то, что мы можем делать сегодня, мы стараемся делать.

Вадим Розин, в школе с 1959 года

Я себя позиционирую обычно как философа-методолога исследовательской ориентации. Для меня методологическое мышление — это и есть мое мышление. Я таким образом себя осознаю, веду исследования. Кроме того, что я методолог, я себя считаю ученым. У меня есть соответствующие работы, связанные с исследованием культуры, техники и так далее. И все эти вещи я делаю в рамках того, как я понимаю методологию, как я ее осознаю и так далее.

Я один из первых учеников Георгия Петровича Щедровицкого. К методологии меня приобщил он. И примерно 15 лет я работал в рамках тех программ, которые Георгий Петрович задавал. Но с начала 1970-х годов я отошел от этих программ, попробовал наметить свои программы, которые мне казались более реалистичными. Они основываются на культурологии, семиотике и персонологии, как я понимаю эти дисциплины. И в этом смысле я, начиная с середины 1970-х годов, развиваю свой вариант методологии, который я назвал методологией с ограниченной ответственностью.

Теперь следующий вопрос. Что считать методологией? Это довольно сложная история. Если в двух словах и грубо, то я бы сказал, что начиная с античности формируется мышление, формируется творчество, формируется наука, искусство и так далее. И все эти формы человеческой деятельности, активности и творчества осуществляются во многом на основе семиотических представлений и предполагают задействование личности в плане понимания того, что она делает, конструирования и так далее.

В связи с такой природой человеческого мышления, творчества, искусства с самого начала выясняется, что требуются своего рода навигатор, выбор, пространство и среда для такой активности. И вот это и есть методология.

На мой взгляд, методология складывается одновременно с формированием в античности мышления, науки, искусства и так далее. И дальше они идут рука об руку. Нужда в методологии возникает в проблемных ситуациях, в ситуациях, когда заходят в тупик сложившиеся и оправдавшие себя способы мышления, работы, получения знаний. Проблемные ситуации, но также и новые формы мышления. Достаточно вспомнить, например, Новое время. Работы Фрэнсиса Бэкона по сути методологические, способствующие формированию естествознания.

На мой взгляд, чем дальше, тем больше будет возрастать значение методологии. Все больше и больше требуются навигация, выбор, задание пространства и условий, как говорил Кант, мыслимости. И в этом смысле перспектива у методологии очень хорошая в том плане, что нужда в ней будет все больше возрастать.

На мой взгляд, методология Московского методологического кружка — это одно из направлений методологии, очень важное. Потому что оно выделило и обособило методологию, превратило в самостоятельную область философии. Я считаю, что методология — это все-таки раздел философии, как там ни говори.

Но помимо этого существуют и другие методологические школы и направления. И мне кажется, здесь очень важна кооперация. Я сам склонен развивать такое методологическое мышление, которое ориентировано на уникальные решения задач, на диалог с другими взглядами и направлениями в этих областях, на культурологическое и семиотическое обоснование.

Если говорить о методологии Московского методологического кружка, то я бы прежде всего обратил внимание на несколько идей. Первое, с точки зрения Георгия Петровича: методология есть учение о деятельности, мышлении и мыследеятельности.

Второе. Мне кажется, что специфика этого направления во многом была связана с идеей методологического мышления. То есть переход от исследования мышления к развитию мышления способом методологического сообщества, рефлексия того, что при этом получается, и распространение этих образцов мыслей, решения задач, рассуждений и так далее на различные области.

И третьей идеей я бы выделил идею ОДИ как вариант особой практики для развития методологии, которая другим концом повернута в социальность. Со всеми плюсами и минусами.

Вот эти три момента я бы считал специфичными для направления Георгия Петровича.

Теперь, когда я говорю о том, что методология — это раздел философии, это надо тоже правильно понять. Я здесь не отрицаю специфики методологии, как то, что методология специализируется на технологии мышления и деятельности. Причем, на мой взгляд, в контексте культуры, истории, общения.

А когда я говорю о связи методологии и философии, я говорю следующее: что это два полюса. Один полюс, который специализируется на онтологии, ценностях и прочем, а другой — именно на технологии мышления, деятельности и так далее. В широком контексте. И они не могут по отдельности развиваться. Они развиваются, только взаимообогащая и критикуя друг друга.

Вячеслав Марача, в школе с 1986 года

Методология Московского методологического кружка (ММК) — это моя личная история, которая в значительной степени определила мой образ жизни. Отвечая на вопрос, зачем мне методология ММК и что я делаю с этим Учением, выделю шесть основных моментов и один дополнительный сюжет.