— Ты из чистого эгоизма, по собственной прихоти поработил мир!

Борей сплюнул, наклонился и стиснул горло Астеляна. Мышцы шеи пленника напряглись, сопротивляясь давлению мощных пальцев Темного Ангела.

Когда Борей заговорил снова, в голосе его сквозило отвращение:

— Ты предал все, чему присягал, что должен был хранить! Признай это!

Астелян ничего не ответил. Эти двое ядовито посмотрели друг на друга и на какое-то время замерли в обоюдном отвращении, пока Борей не разжал захват и не отступил.

— Расскажи, каким образом ты оказался на Тарсисе, — потребовал капеллан. Теперь он скрестил руки на груди с таким видом, будто не пытался только что выдавить жизнь из прикованного пленника.

Астелян несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя.

— Скажи мне только одно, — попросил он, окинув взглядом сначала Борея, а затем и Самиила. — Скажи мне, где я, почему это место кажется одновременно знакомым и совсем незнакомым. Если скажешь, тогда я, возможно, выслушаю твои обвинения, обдумаю их и отвечу.

— Неужели он так ни о чем и не догадался? — Самиил в изумлении уставился на Астеляна.

Гримаса раздражения на миг исказила лицо капеллана, прежде чем он обратился к своему пленнику:

— Ты находишься в Башне Ангелов, ренегат.

— Не может быть! — запротестовал Астелян, пытаясь сесть, но под тяжестью цепей он лишь немного приподнял голову. — Я не видел Калибан, когда мы сюда прилетели. Это не может быть нашей крепостью. Почему ты издеваешься надо мной?

— Никто над тобой не издевается, — ответил Самиил тихо. — Эта крепость — все, что осталось от нашего домашнего мира.

— Ложь! — заявил Астелян, снова пытаясь сесть, его мышцы напряглись, пока он воевал с цепями. — Это просто уловка!

— Ты знаешь, мы говорим правду. — Борей, нажав рукой на грудь Астеляна, заставил его снова лечь. Взгляд капеллана продолжал источать отвращение. — Это все, что осталось от Калибана, — нашу родину уничтожило твое предательство.

Все замолчали на насколько минут, пока пленник переваривал эту информацию. Холод каменного ложа уже начал проникать в плоть Астеляна. На грани обморока он слушал собственное дыхание, это дыхание было таким тяжелым и быстрым, будто воздух вдруг наполнился густым туманом. Все эти годы Астелян собирал информацию о бывших командирах, но ни разу не слышал о катастрофе. Быть может, это трюк, призванный ослабить его решимость? Идею насчет трюка тут же пришлось отбросить, против нее свидетельствовали наблюдения самого Астеляна, сделанные в момент прибытия.

Он совершенно точно находился в катакомбах под некогда славной крепостью ордена Темных Ангелов, но теперь эта часть планеты оказалась оторванной и находилась в космосе. Именно эта мысль принудила Астеляна заговорить:

— Так вот почему вы напали на Тарсис, хотя я вас не провоцировал? Считаете, уничтожить мой новый дом — это удачный реванш за собственную утрату?

— Твой новый дом? — переспросил презрительно Борей. — Мир, полный солдат и рабов, которые поклялись тебе в верности. Думаешь, в твоих действиях нет ереси?

— Разве теперь это ересь — править миром во имя Императора? Разве это неправильно — вновь командовать армией, как и раньше?

Астелян взглянул на Борея, а потом быстро перевел взгляд на Самиила.

— Мы были созданы, чтобы служить человечеству, а не чтобы господствовать над ним, — хрипло сказал Борей, склонился над Астеляном и большим пальцем вытер бусины пота с его лба.

— Ты отрицаешь, что мы правили Калибаном? — рассмеялся Астелян. — Ты забываешь, что миллионы крепостных трудились на полях нашего мира, чтобы одеть и накормить нас, и в кузницах и механических цехах, чтобы вооружить нас, и на наших кораблях и заводах.

— Мир не должен находиться в рабстве у одного космодесантника, — отозвался Борей.

— Мы все своего рода рабы, но некоторые служат Императору с охотой, а других приходится заставлять, — возразил ему Астелян.

— А ты-то сам каков? — спросил Самиил и шагнул вперед. — Разве не ты и другие, одной с тобою породы, предали Темных Ангелов и отказались служить, чтобы узурпировать власть Льва?

— Никогда! — яростно выкрикнул Астелян. — Это остальное человечество предало нас! Я воевал с вами на Тарсисе и был потрясен тем, что увидел. Мои армии были велики, отлично обучены и достойны самого Императора, но против мощи Темных Ангелов не устояли. Однако вы все равно разделены и рассеяны в космосе, среди звезд, ваши зубы вырваны… Мне хватило двухсот лет, чтобы разобраться в этом.

— Ты не прав, — заявил Борей, прохаживаясь туда-сюда и бросая на Астеляна хищные взгляды. — Легионы разделили, чтобы впредь никто не сумел завладеть слишком большой властью…

— Действие безвольных людей, завистников, которые страшились нашей сущности, — возразил Астелян, двигая головой так, чтобы Борей оставался в поле зрения. — Раньше я командовал тысячами космодесантников и был лишь одним из многих командиров в легионе Темных Ангелов. Тогда целые миры склонялись перед нашим гневом. Я взял бы Тарсис за один день, но вы воевали против меня вдесятеро дольше.

— Власть испортила тебя, как портила многих других, — бросил Борей, отворачиваясь. — Она — то самое искушение, которому мы не позволили существовать.

— Испортила? Вы называете меня испорченным?! — Теперь Астелян уже кричал, его голос звенел в стенах тесной камеры. — Это вы испортились, скрываясь в темных кельях, крадущиеся в тени, страшащиеся власти, которой обладали раньше. Я помню это место в дни победы. Сто флагов реяли над башней, и тысячи огней освещали залы в великий праздник, пока мы наслаждались нашей славой. Я помню время, когда Темные Ангелы рассекали Галактику подобно мечу Императора. Мы были первыми и самыми лучшими, никогда не забывайте об этом! Следуя за Императором, мы ни разу не знали поражений, и даже когда нам отдали Калибан и Эль'Джонсон возглавил нас, мы оставались повелителями битвы. Это был момент славы, который нужно пережить заново. Мы существуем ради битвы! Я ковал армию, чтобы продолжить Великий крестовый поход.

— Великий крестовый поход закончился десять тысяч лет назад, когда ты и подобные тебе пошли против Императора и попытались уничтожить все, что он создал, — заявил Самиил.

Борей задумался, молча отвернувшись.

— Я не принимаю ваших обвинений, — произнес Астелян.

Некоторое время в камере царило молчание, потом Борей навис над плитой, скрестив руки на массивной груди, бицепсы напряглись под тканью одежды.

— Если ты не предатель, то объясни, почему командовал армией, чтобы противостоять нам на Тарсисе, — спокойно попросил капеллан-дознаватель.

— Выбора не было, — отозвался Астелян с горечью. — С моих судов и форпостов шли сообщения, они касались корабля, который вышел из варпа, я приказал провести расследование на месте. Ваше ударное судно, не отвечая на позывные, открыло огонь и уничтожило один из моих патрульных кораблей. Вполне естественно, остальные начали атаку, на них же напали без предупреждения. Вы не выказали милосердия и убили почти тысячу моих людей!

— И все же, когда боевые братья приземлились и стало понятно, что это Темные Ангелы, ты не сдался, не приказал армии обеспечить нам свободный проход, — продолжил Борей.

— Я приказал им держаться любой ценой! — выпалил Астелян.

— Такие приказы — твоя вина! — взревел Борей. — Причина — в твоих злодеяниях и страхе пред правосудием!

— Я сделал это, чтобы сохранить созданное. — Голос Астеляна понизился до шепота. — Однажды против наших великих дел повернули оружие по ошибке. Я не позволил бы такому повториться.

— Что за великие дела? — Борей усмехнулся. — Мир, который трудится ради твоей спеси? Десять миллионов душ в цепях, чтоб питать твои амбиции? Наемные работники, призванные солдаты, повязанные твоей алчностью?

— Я узнал, что Империум распространился более чем на миллион миров, — объяснил Астелян, представив себе огромные города-кузницы Тарсиса. — Количество людей неисчислимо, миллиарды миллиардов переполняют звездные системы, космопорты и корабли. Скученные в городах-ульях, рассеянные по рудным мирам, заключенные в тюремные баржи… Я еще раз повторяю — мы все рабы воли Императора.

— Рабы Императора, возможно, но не твои рабы, — возразил Борей. — Ты был создан, чтобы служить, а не править, ты воин, а не губернатор. Твоя обязанность — подчиняться и воевать, более ничего.

— Я инструмент воли Императора, его оружие и его символ, — ответил Астелян, снова взглянув на дознавателя. — Как можно не замечать лицемерие собственных слов? Вы обвиняете меня в том, что я сопротивлялся. Как я мог не сделать этого, если ваши машины уничтожили поля, кормившие мой народ, ваши пушки разрушили фермы и города, а твои боевые братья убивали моих людей, как бракованный скот?

— Мы сделали то, что ты вынудил нас сделать. — Борей обвиняюще ткнул пальцем в Астеляна. — Это все твоя надменность, которая принесла страдания и гибель рабам Императора. Это все ты, пославший их против нас. Это ты обрек их на смерть, чтобы они жертвовали жизнью, защищая тебя. Ты, предатель, обречен уничтожать все, с чем столкнешься. Твои грехи — вот твое проклятие, так же как след крови и смерти за тобой.

— Моя армия храбро сражалась до конца, как я учил их, — сказал Астелян, закрывая глаза.

Перед его мысленным взором возникла картина военного парада на улицах столицы: тысячи воинов шли рядами, реяли высоко поднятые знамена, били барабаны, их звук сливался с топотом ботинок. Он вспомнил свою последнюю ставку в командном бункере, вспомнил, как солдаты бросались на штурмующих, закидывая их собственными телами. Ни один не заговорил о капитуляции, ни один не уклонился от выполнения долга.

— Их вела любовь к Императору, вы вынудили людей к таким актам отчаяния. Они боялись того, чем вы являетесь, страх дал им силы продолжать сопротивление, чтобы помешать вашим паразитическим планам.

— И ты называешь нас паразитами! Кто жил в роскоши, в то время как твои люди голодали, а твои солдаты дрались за объедки? — Сказав это, Борей покачал головой. — Ты мерзость, отвратительная пародия на космодесантника. Там, где ты видишь силу, я вижу жестокость. Где провозглашаешь величие, я вижу деспотизм худшего сорта. Твои ереси уму непостижимы. Просто признайся в своих грехах, очисти душу от этой ноши, и ты будешь свободен.

— Ты называешь это свободой? — Астелян горько рассмеялся, кивнув на орудия пытки на полках. — Ты называешь это службой Императору? Темные Ангелы были первыми, это был гордый легион. Мы проложили путь света среди звезд во имя Императора, а теперь вы окружаете себя тенью и обманом. Ваши могучие воины опустошили планету из-за меня одного, в то время как целые звездные системы погибают под натиском чужаков и нечистых.

— Ты смеешь обвинять меня! — отрывисто бросил Борей. — Клянусь Львом и Императором, ты признаешь свои преступления и покаешься в грехах. Я учту все, что ты сделал, каждый неправильный поступок, каждое совершенное тобой злодеяние.

— Я тебе ничего не скажу! — отрезал Астелян.

— Ты лжешь, — вмешался Самиил, глядя прямо в глаза Астеляну. — Ты боишься. Есть секреты, запертые в твоем мозгу, знания, которые ты пытаешься спрятать от нас.

— Отойди от меня, колдун! — взревел Астелян. Цепи глубоко врезались в его плоть, когда он попытался добраться до псайкера. — Не загрязняй мою душу магией.

— Твоя душа и так загрязнена, — сказал Борей, резко прижав голову Астеляна к мокрой от пота плите. — У тебя только один шанс спасти ее, и я предлагаю тебе его. Покайся в том, что встал на путь Лютера, попроси прощения у Льва и Императора. Признайся в своем бесчестье, и спасение твое придет без боли и сожаления. Сопротивляйся — и я буду вынужден спасти тебя от тебя же самого.

— Делай свое дело, палач, — тихо проговорил Астелян, закрывая глаза и отворачиваясь от Борея.

— Перед тобой капеллан-дознаватель, и мне не нужен твой страх, нужно только твое послушание, — произнес Борей, бросив взгляд на полку с орудиями пытки.

Он выбрал клеймо с наконечником в виде двуглавого имперского орла, медленно подошел к жаровне и погрузил железо в пламя, поворачивая его время от времени, чтобы нагреть равномерно. Потом приподнял и легонько подул. Тусклый свет вспыхнул ярче, струйки дыма рассеялись в воздухе. Борей занес клеймо над правой рукой Астеляна, и тот кожей ощутил жар металла и покалывание.

— Космодесантники настолько ослабели за эти холодные тысячелетия, они боятся огня до такой степени, что даже простой ожог причинит им боль? — Астелян усмехнулся.

— Будет немного боли для начала, — объяснил Борей. — Но даже ты, физически совершенный, испорчен духовно. Ты начнешь чувствовать касание пламени, ласку лезвий — после сотого дня, на тысячный день. Время не имеет значения. Очищение души — процесс неспешный. Это долгий и трудный путь, мы с тобой будем путешествовать вместе.

Астелян стиснул зубы, когда клеймо впилось в его плечо, наполняя ноздри запахом горелого мяса.

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть первая

Пламя гигантского костра взметнулось ввысь, окутав естественный амфитеатр горячим красноватым свечением. Окружность каменных стен вздымалась в небо на сто метров и даже выше, древние кальдеры тоже достигали сотен метров в поперечнике, их испещряли десятки отверстий, опутывала сеть веревочных лестниц и мостков. Размеренный стук барабанов эхом отражался от скал, резонировал с заунывной песней людей, которые танцевали и прыгали вокруг огня. Странные звери, шестиногие и восьминогие, жарились на вертелах над огненными ямами в полу арены, запах горелого мяса смешался с ароматическим дымом ритуального костра.

За краем кальдеры джунгли простирались на многие километры. В лесу шум варварского праздника был еле слышен, свет быстро гас, зато там шипели и рычали ночные хищники, тревожно вопили их жертвы, гудел ветер, который шевелил густой и темный навес зелени. Простиравшееся над верхушками деревьев ночное небо было скрыто облаками сернистого дыма, порожденного многочисленными вулканами Писцины V. Свечение этих вулканов окрашивало алым цветом подбрюшье облаков, в то время как земля содрогалась от извержений, а реки лавы непрерывно заливали мир, сметая целые участки джунглей.

Крошечная, будто укол иглы, точка света появилась в сумрачном небе, ярко-желтая и быстрая. По мере приближения она выросла в ясное свечение, и рев двигателей боевого корабля перекрыл звуки ветра. Плазменные двигатели выбросили струю огня. «Громовой ястреб» спикировал в джунгли, струи пара стекали с коротких крыльев, тупой ребристый нос рассекал плотную атмосферу.

Готовые отразить любую опасность, многоствольные орудия зашевелились под крыльями, когда корабль с шумом появился всего в десяти метрах над вершинами деревьев. «Громовой ястреб» мчался над вздымающимся морем растительности, выхлопы его моторов заставляли содрогаться верхушки деревьев. Потом рев двигателя перешел в вой, корабль отчаянно тормозил, свечение плазмы главных двигателей сменилось синими бликами двигателей малой тяги. «Громовой ястреб» опустился в кальдеру на лазурном столбе огня и разогнал туземцев, перепуганных его падением с неба едва ли не в главный костер.

Паника на некоторое время охватила жителей деревни, они отчаянно метались туда-сюда, пытаясь спрятаться от огненной струи, пока вождь не прикрикнул, приказав им унять страх. К тому времени, как машина приземлилась, глубоко зарывшись в грунт на дне кратера, вождь и его лучшие воины уже собрались, чтобы приветствовать отряд, прибывший на десантном корабле. Двигатели отключились и затихли, на несколько секунд воцарилась напряженная тишина, после чего передняя аппарель опустилась под шипение гидравлики.

Трап тяжело лязгал под ботинками, когда Борей выходил из «Громового ястреба». Одетый в черную силовую броню, космодесантник имел внушительный вид. Толстые пластины из твердых сплавов, покрытые абляционной керамикой, защищали все тело. Пучки искусственных мускулов под сокрушительной тяжестью доспехов откликались на каждое движение, позволяя двигаться так быстро и легко, как будто этой тяжести не существовало. Шлем в форме черепа между двумя огромными наплечниками свободно вращался при помощи приводов, что не только обеспечивало обзор, но и создавало устойчивую защиту против атак сбоку. Ранец на спине, соединенный с нервной системой, позволял регулировать питание брони легко и без усилий, будто второе сердце, а броня давала возможность в любой момент впрыснуть стимуляторы в кровяное русло. Даже без усовершенствованной брони за счет генетически улучшенной физиологии Борей был во много раз сильнее и быстрее обычных людей, а в боевой броне он мог рукой раздавить чужой череп или кулаком пробить защиту танка. Сотни датчиков усиливали и без того обостренные чувства, поставляя поток информации, не сравнимый с обычными ощущениями, специально развитый мозг воспринимал этот поток на уровне подсознания. Так же неосознанно обычный человек слышит или видит.

Борей остановился на секунду и бросил взгляд на собравшихся жителей деревни. Автоматические сенсоры черепоподобного шлема окрасились в красный цвет. Обонятельные фильтры позволили определить состав атмосферы: в основном кислород и азот, но с сильной примесью серы, углерода от костра, а также пота перепуганных жителей деревни. Все это он тоже определил без усилий.

— Режим ужаса, — пробормотал Борей, звукосниматель брони распознал суб-акустическую команду.

Фокус зрения смазался и изменился. Обитатели деревни теперь выделялись резкими контурами, он мог видеть внутренние органы людей и биение жизни под их кожей. Измененным глазам Борея понадобилось некоторое время, чтобы сориентироваться в смешении форм и оттенков, после чего он заново разобрался в своем окружении. С точки зрения жителей деревни, которые таращились с открытыми ртами, тускло-красные линзы шлема сменили свой обычный цвет, засияв от прилива энергии, и благоговейный ропот прокатился над поселком.

Борей спокойно оглядел кальдеру, усиленный техникой взгляд, пронизав камень, упал на людей, укрытых в пещерах, на их грубые постели и скарб, который выглядел как переплетение серых и зеленых линий. Людей в пещерах было мало, в основном дети. Довольный, что все прошло по плану и ничто в поселке не несло угрозу, он прошептал другую команду, которая привела глаза в норму.

Борей помигал в своем шлеме. Даже на короткое время усиленные зрительные способности оставили после себя пляску расплывчатых образов, заметную краем глаза. Впервые получив новую броню, такую точную и оснащенную вспомогательными системами, он вообразил, будто «режим ужаса» — настоящее чудо. Однако вскоре обнаружилось, что длительное использование этого чуда может привести к серьезной дезориентации и тошноте, несмотря на вековой опыт и долгие месяцы тренировок.

— Территория безопасна, следуйте за мной, — проговорил он, и шлем передал эти слова космодесантникам на корабле.

Вниз по трапу за Бореем прошагали другие члены его команды. Первым шел Гефест, технодесантник и пилот «Громового ястреба». Его броня была отделана почти так же богато, как у Борея, пластины на груди украшал двуглавый орел с распростертыми крыльями и шестеренкой в когтях, густо-зеленый цвет доспеха на левом плече сменялся красным, чтобы подчеркнуть особый ранг владельца. Затем появились боевые братья Тамиил и Завл, которые промаршировали по трапу бок о бок в ногу, непринужденно неся болтеры, однако оба сохраняли непоколебимую бдительность, то и дело оглядывались, поворачивая покрытые шлемами головы. Последним в группе был Нестор, апотекарий, хранитель физического здоровья. Его белые доспехи бугрились от дополнительного оборудования, из предплечья торчали шприцы и шейки ампул, кабели, размеренно покачиваясь, тянулись к громоздкому ранцу.