Как только Иянна вернулась в свое тело, призрачный властелин стал видеть ее несколько четче. В руке духовидицы горела ярко-белая линия копья, но сияние от него казалось воину расплывчатым, будто исходило не от самого физического объекта, а откуда-то извне.

Альтениан ответил через вокализаторы, однако его мысли и намерения эхом отдались в сознании духовидицы, явив ей странные остаточные образы из вихрящихся красок и стелющегося пламени.

— Зачем так грубо. Даже если я заслуживаю такое прозвище, оно задевает меня, — промолвил призрачный властелин.

— Но это же правда. Ты жестокий убийца, последователь Кроваворукого. Тебя вообще не должно существовать. Твой дух должен пребывать в доспехах экзарха вместе с остальными, что были до тебя и после.

— Но ведь именно ты призвала меня из моего храма. Такое посильно лишь тебе. Ты осмелилась пойти на многое, чтобы заплыть так глубоко и далеко в море крови. В отчаянии ты бродила с прислужниками Кхаина, его экзархами и по собственной воле предложила в качестве подношения свою кровь, дабы таким образом связать меня. Так что Кроваворукий пребывает в этой оболочке отныне и навеки. — Альтениан опустил установленное на плече светлое копье, но весьма осторожно, чтобы ни на что не направлять такое мощное лазерное оружие. — Я этого не просил. Ты сама прокляла нас обоих по недомыслию, сплетя наши судьбы.

— Больше я такой ошибки не допущу.

— Тогда, быть может, для меня найдется имя получше. Уникальный, например?

— Похоже, ты в поразительно хорошем настроении. Мне это не нравится.

— Что ни говори, но дело не во мне, а в тебе. Ты ушла, бросила меня ради своих умерших родственников, отвлеклась, — сказал призрачный властелин. — Ты ведь оживила меня, чтобы отыскать камень души, а он все еще не найден.

В разум Иянны снова просочились воспоминания, позабытые на время прогулки по аллее Мертвых. Ранее она уловила еле слышимый жалобный вздох, практически беззвучный всхлип, пропитанный тягостным одиночеством и неизбывной тоской. Дочерь рода Ариеналь вздрогнула при мысли о том, сколько же минуло времени, прежде чем она различила его. Хотя запертый внутри дух лишь смутно осознавал подобные временные рамки, а для живого альдари промежуток между вторжением тиранидов и текущей находкой составлял едва ли двадцатую часть жизни, это все равно должно было показаться вечностью тому, чья бестелесная сущность томилась в бесчувственном камне души.

Тем не менее спустя все эти годы психический стон не умолкал. Он был таким далеким, таким тихим, таким… грустным. Неудивительно, что остальные его не заметили.

Горестное рыдание потерянного духа проникало в сны Иянны и изводило ее до тех пор, пока она не поняла, в чем дело. Теперь же, когда она отыскала купол, где должен был находиться камень, духовидица ощущала его острее.

Она подняла свое копье, доставшееся по наследству от Тевтласа, и начала размахивать им как магическим жезлом, а не оружием. Духовидица позволила частичке своего психического потенциала перетечь в кристаллическую структуру в его ядре и сосредоточилась на шепоте позабытого умершего. Над треугольным навершием копья вспыхнула синяя аура, и появился низкий гул от потусторонней связи между провидцем и духом.

Иянна сделала шаг и аккуратно провела копьем Тевтласа взад и вперед, обводя им пейзаж из пологих холмов и руин. Наконечник то тускнел, то разгорался, подсказывая путь к утраченному путеводному камню.

— Сюда, — сообщила Иянна, указывая копьем на развалины в самом сердце купола.

Она пошла по увядающей траве, и призрачный властелин последовал за ней большими шагами. После опустошения, учиненного Великим Пожирателем, ресурсы Ияндена направляли лишь в участки, пригодные для жизни. А районы, вроде купола Непроглядной Ночи, где ранее обитали всего несколько сотен эстетов и нелюдимых философов, только недавно очистили от спорового загрязнения и психического осадка Разума улья.

Спутники держались петляющей реки — скорее, даже ручья, — что текла по гладким камням между берегами, удаленными друг от друга лишь на тридцать шагов. Тропа, по которой они следовали, местами была отмечена мегалитами высотой с Альтениана, состоящими из различных видов камня и психопластика. Здесь встречались и тонкие монолиты, и обелиски, и трплитоны, и изящно изогнутые тотемы.

На каждом мегалите изображались именные руны азуриан, которые здесь когда-то жили. Хотя местные избегали любых контактов с остальной частью рукотворного мира и были практически отрезаны от психоэнергетической цепи, мегалиты у них выступали в качестве средства коммуникации; с их помощью можно было оставлять психические послания и сообщать остальному миру о своих желаниях и потребностях без прямого взаимодействия.

Затворники и мудрецы давно умерли, но их путевые метки не исчезли. Иянна слышала тихое эхо испуганных, угасающих мыслей, записанных в момент, когда ввалившиеся в купол биокошмары принялись убивать и переваривать тех, кто, закрывшись от остального мира, не услышал или, возможно, проигнорировал все предупреждения о вторжении. Мегалитические глыбы служили болезненным напоминанием о погибших, и по телу Иянны пробегал холодок всякий раз, как она проходила мимо.

Спутникам потребовалось некоторое время, чтобы пересечь тщательно продуманную, но частично разоренную дикую местность. Когда двое поднялись на холм, чтобы подобраться к разрушенному зданию, которое искали, затерявшийся дух почувствовал их приближение, и наконечник копья Иянны засиял ярче. Тепло, с каким ее встречали, и то облегчение, что испытала несчастная душа, растрогали девушку до такой степени, что щемящая пустота, вызванная ее горем от потери семьи, вдруг пропала. Духовидица мысленно обошла цепь бесконечности, закрепилась в защищенных рунами каналах и позволила своему сознанию отправиться на поиски источника плача.

Сосредоточившись, Иянна повела Альтениана по извилистой дорожке, вдоль которой когда-то стояли великолепные древние фениксовые деревья с алой корой. Теперь же от них остались только пни и изъеденные корни — и все по вине термитов и бактерий тиранидского происхождения. Хотя отсюда изгнали физическую порчу, витающая в воздухе пелена смерти затуманивала чувства и мысли девушки.

Наконец говорящая с духами и воин-призрак достигли небольшой куполообразной обители, подход к которой загородила упавшая глыба с рунами Азуриана и Лилеат. Крыша строения частично обвалилась, но по углам остались стоять четыре колонны. Внутри же образовалась груда каменных обломков.

— Это здесь, — твердо заявила Иянна, ибо духовное пламя, горящее перед ее мысленным взором, было настолько же явственным, как и обжигающее присутствие призрачного властелина. — Сюда.

Гигант выступил вперед и наклонился, чтобы поднять валун размером с духовидицу. Шарнирные пальцы — такие же подвижные, как и у живых созданий, но мощнее, чем тиски, — сомкнулись на неровных краях, и призрачная конструкция, управляемая волевым духом, с легкостью убрала преграду.

— Триста и одно сражение, герой… — промолвил он. — Хотя, наверное, триста два, если считать последнее. — Альтениан слегка развернулся, чтобы взяться за еще одну плиту, и на его спине можно было разглядеть изуродованную кислотой призрачную кость. — И вот я здесь, нанялся разнорабочим. Каков успех.

— Твоя сила годится не только для того, чтобы крушить черепа, — произнесла Иянна. — Радуйся, что от тебя есть хоть какая-то польза.

— Войны никуда не делись, как и те, кто должен в них сражаться. Такие, как я, — напомнил Альтениан. и проецируемые им образы сложились в тень грозовых облаков в представлении духовидицы. — Тем более сейчас, когда Иннеад потревожен во сне.

— Не путай бога мертвых со своим господином, покровителем убийств. Иннеад — наше спасение, а не проклятие.

— Хорошее изречение. Будто из уст самой Иврайны, — бросил Альтениан и отодвинул последний кусок обломков.

Из-под слоя пыли забило изумрудное сияние: на полу лежал овальный камень души размером с ладонь.

Иянна поспешила подобрать его, и ей передались тепло и радость. Она погладила камень души, выражая сочувствие и обещая убежище сокрытому внутри усопшему.

— Для того, кто при жизни намеренно избегал общества, — прошептала она камню, — кажется, теперь ты весьма признателен за компанию из других альдари.

— Чистая правда, тебе стоит призадуматься об этом, Иянна, — посоветовал Альтениан, выпрямляясь. — Взгляни на себя. Ты слишком много находишься среди мертвых. А это неправильно, учитывая, что ты пока жива.

— Не путай мою преданность делу возвышения Иннеада со стремлением к смерти. Моя семья умерла, и этого не изменит даже поражение Великого Врага от рук Шепчущего бога. Я сражаюсь ради живых.

Она сунула камень в мешочек, привязанный к поясу, и зашагала прочь.