— Так, подожди, — перебила его Элла. — С чего ты взял, что мы отправимся в путешествие по Вересковой пустоши вместе?

— Ну ты же Говорящая с феями! — ответил он.

— Я… кто?

— Г-о-в-о-р-я-щ-а-я с ф-е-я-м-и, — повторил он по буквам, произнося очень чётко каждый звук.

Поняв, что до Эллы всё равно никак не доходит смысл его слов, он глубоко вздохнул:

— Ты человек, который может видеть нас, волшебных существ, и даже говорить с нами. Таких, как ты, осталось совсем немного. Точнее говоря, я ещё ни разу никого из вас не встречал. Но многое слышал, и все утверждают, что Говорящие с феями — друзья волшебного мира. Разве ты ничего про это не знала?

Элла покачала головой, и Казимир ещё раз вздохнул.

— Ох уж эти люди! Но не переживай, я помогу тебе, насколько смогу. А сейчас пойдём!

Элла уставилась на него:

— Ты это серьёзно? Я должна с горшком под мышкой и кобольдом сиреневого цвета на плече бегать по Пустоши посреди ночи, чтобы найти… какую-то там яму?

— Не какую-то там яму, — возразил он, — а посадочную яму, где рос мой куст, — то место, где я дома. Или ты боишься? Это было бы очень по-человечески!

Он издевательски взглянул на её импровизированные бусы из головок чеснока.

— Конечно, волшебный мир состоит не только из чудес, — продолжил он. — В нём ещё полно опасностей. Но ты не волнуйся! Я буду защищать тебя. Мы, кобольды, больше, чем иногда выглядим, поверь.

Элла чуть не расхохоталась, когда Казимир расправил плечи и с воинственным видом вздёрнул подбородок, но потом покачала головой:

— Я не Говорящая с феями, или кем ты там меня назвал. Я самая обычная девочка, которая, придётся это признать, может видеть странных существ. Но эта возможность создаёт мне пока что одни проблемы. А теперь ты хочешь, чтобы я, как сумасшедшая, бегала по Пустоши с цветочным горшком и кобольдом? Если Фридерика и её компашка увидят меня за этим занятием, то я могу сразу поставить крест на остатке учебного года! Они мне больше покоя не дадут. Я стану посмешищем для всей школы. Прости, но я никогда этого делать не стану!

— Люди чаще всего совсем не способны на подвиги, — тихонько сказал Казимир. — Но вот после стольких лет я встречаю Говорящую с феями. А она оказывается всего лишь маленькой трусливой девчонкой.

Поражённая, словно ударом, его последней фразой, Элла внезапно и правда почувствовала себя ужасной трусихой. Вместе с тем она разозлилась: на саму себя, на волшебный мир — и на кобольда, который ворвался в её жизнь и требует каких-то поступков, которые могут ввергнуть её в пучину неприятностей.

Она подбежала к балкону, открыла дверь и вытолкнула цветочный горшок наружу.

— С маленькой трусливой девочки хватит! — решительно заявила она. — Я не позволю себя оскорблять. Это моя комната, и я хочу, чтобы ты немедленно исчез отсюда!

Казимир ещё раз взглянул на неё большими чёрными глазами. Затем низко опустил голову и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Элла закрыла за ним дверь и для надёжности подставила под ручку двери стул. Она энергично задёрнула штору, но когда девочка уже лежала в кровати, отвернувшись к стене, её гнев постепенно начал улетучиваться.

Она представила Казимира: а вдруг он стоит с той стороны балконной двери и с опущенными плечами смотрит на штору? Он вовсе не выглядел сердитым или разочарованным. Только бесконечно печальным. И хотя Элла так и не решилась впустить его обратно, странные слова всё ещё звучали в ушах и вызывали лёгкое щекотание где-то в животе.

Говорящая с феями… Неужели она, правда…?

* * *

— Элла Лёвенштайн! — Господин Хубер стоял в дверях класса и демонстративно смотрел на часы. — Ты опоздала!

— Больше не повторится. — Элла, согнувшись под строгим взглядом учителя, проскользнула в класс. Она проспала. В голове всё ещё гудело, будто на неё упали сразу три магических цветочных горшка. Со стоном она рухнула на своё место.

— Ну что, натанцевалась вчера вечером? — прошипела ей Фридерика. — Ведь ты уже радуешься гандбольному лагерю?

Элла закатила глаза. Лагерь гандбольного общества, который устраивали в Вересковой пустоши, — как она могла о нём забыть? Дюжина групп мальчиков и девочек, которые только того и ждали, чтобы послушать истории Фридерики о её чокнутой соседке. Этот лагерь организовывали раз в год, и это приводило к тому, что Элла пару дней просто не могла выйти из дома. По правде говоря, это тоже не помогало.

— Мы придём навестить тебя, — сказала Фридерика приторно-сладким голосом. — Обещаю!

Девочка поймала на себе её злобный взгляд. Потом господин Хубер начал урок. Элла полезла в рюкзак за тетрадкой — и вляпалась рукой во что-то липкое.

— Ой, фу! — вырвалось у неё, когда она увидела прилипшую обёртку от шоколадки. Только услышав хихиканье, она заметила, что все в классе повернулись к ней.

— Элла, ты что-то хочешь сказать по теме урока? — спросил господин Хубер.

Она покачала головой и спрятала руку вместе с обёрткой под парту. Вздохнув, учитель продолжил урок. Элла, насколько смогла, вытерла пальцы о бумажный платок. Похоже, утром в спешке она случайно положила обёртку от шоколадки вместе со своими учебниками. С отвращением Элла завернула её в бумажный платочек. Она никогда бы в жизни не подумала, что слюна кобольда такая липкая.

Элла уже почти успокоилась, когда вдруг заметила какую-то тень впереди, за учительским столом. Внезапно стало очень холодно. Эта тень выглядела знакомо. Глаза её не обманули: там, прямо рядом с учителем, стоял Казимир и нагло смотрел на неё. Поначалу он просто, не трогаясь с места, изображал господина Хубера. У него настолько хорошо получалось, что Элла чуть было не расхохоталась. Внезапно учитель взмахнул рукой, чтобы что-то продемонстрировать. Казимир сделал вид, что господин Хубер попал по нему, пролетел по воздуху в направлении окна — и неожиданно исчез. Элла широко раскрыла глаза от удивления. Как он это сделал?

— Элла, — спросил учитель, — у тебя всё в порядке? Ты что-то не поняла?

Она испуганно покачала головой.

— Нет, я… — начала она. Но в этот момент внезапно снова появился Казимир. Казалось, что он приклеился к окну снаружи, расплющив лицо о стекло, плоский, как камбала. При этом выглядел он так смешно, что Элла не удержалась от смеха.

— Простите, — сказала она, когда учитель нахмурился, а все остальные вновь обернулись к ней. — На меня просто напала икота.

— Да уж, — прошипела Фридерика. — В голове!

— Может, тебе стоит выпить стакан воды? — сказал господин Хубер, прежде чем продолжить урок.

Элла последовала его совету, чтобы все решили, что её слова про икоту — правда. Но только она взяла стакан, как послышался неприятный звук, напоминавший скрип мела по доске.

От испуга девочка выплеснула воду себе на руку и тут увидела, как Казимир с высунутым языком сползает вниз по стеклу. Коротко подмигнув ей, он опять исчез.

Элла глубоко вздохнула. Нужно взять себя в руки. Он хочет её спровоцировать, это ясно как день. Надо просто игнорировать его, тогда…

В этот момент на середину её стола приземлился клубок меха цвета сирени. Она отпрянула назад и лишь в последний момент, когда господин Хубер посмотрел на неё, смогла сделать вид, что прогоняет муху. Фридерика и другие захихикали.

Элла вспотела от страха, увидев, как Казимир прыгает с парты на парту. Он топал по тетрадям её одноклассников, толкал некоторых из них в бок, так что они думали, что это их стукнул сосед по парте. В конце концов кобольд снова приземлился на парту перед Эллой.

С ангельской улыбкой он схватил карандаш её отца. Казимир вытащил грифель, и в его руке оказалась только полая трубочка. Другой рукой он подкидывал малюсенькие бумажные шарики.

— Ты что задумал? — прошипела ему Элла и попыталась схватить Казимира, но лишь громко стукнула рукой по парте. Поймав на себе укоризненный взгляд учителя, она вынуждена была молча наблюдать, как Казимир с удовольствием заталкивает себе в рот один за другим бумажные шарики.

Он жевал их, громко чавкая. Когда Элла поняла, что он задумал, ей сначала стало жарко, а потом холодно. Она увидела, как кобольд поднёс ко рту деревянную трубочку и с огромной скоростью (так, что даже слышны были негромкие щёлкающие звуки) начал выплёвывать шарики прямо в Фридерику. Та с визгом подскочила с места, когда плевательные шарики стали врезаться в неё со звуками, напоминавшими хлопки. На мгновение сердце Эллы остановилось. Казимир с совершенно невинной миной ухмыльнулся, подскочил и, глядя на неё, безмолвно сунул в руку девочки плевательную трубочку.

В тот же миг Фридерика повернулась к ней и в дикой ярости уставилась на предмет в руке Эллы.

— Какая гадость! — закричала Фридерика, и в этом случае, в порядке исключения, Элла была вынуждена согласиться с ней. Бумажные шарики запутались в её волосах, стекали вниз по щеке и с хлюпающим звуком шлёпались на парту.

— Она плевалась в меня! Посмотрите сами!

Её подруги тут же заверещали, господин Хубер крайне безуспешно пытался добиться тишины в классе, а головы всех учеников повернулись к Элле. Та мысленно застонала. Лучше бы осталась дома, в своей кровати.

Когда Элла вернулась из школы, то была рада, что родителей не было дома. Ей хватило сегодняшнего дня: визита к директору, тяжёлого разговора с рассерженным господином Хубером и Фридерикой, ей пришлось придумывать сотню отговорок, почему она плевалась во Фридерику липкими шариками (чего она на самом деле и вовсе не делала. Всё это было проделками кое-кого другого).

Она бросила рюкзак у кровати, отодвинула штору — и встретилась взглядом с круглыми глазами Казимира. Кобольд с самым невинным видом сидел на вересковом кусте и посасывал что-то, внешним видом напоминавшее малюсенький кокос. Совершенно спокойно он склонил голову набок.

— Ну как? — поинтересовался он, когда Элла открыла дверь. — Хорошо у тебя день прошёл?

Элла, скрестив руки на груди, остановилась в дверях. Она придумала уже тысячи возможностей наказать его. Среди всех способов мести больше всего ей нравилась идея фламбировать [При фламбировании блюдо на последнем этапе приготовления сбрызгивают, например, ромом, а затем поджигают.] кобольда. Но в конце концов она решила, что не станет ничего делать с ним. Ей определённо было необходимо поговорить с Казимиром.

— Если я тебе не помогу, то ты будешь вытворять подобное каждый день, да?

Дьявольский блеск появился во взгляде Казимира.

— Я бы мог, — сказал он и сделал большой глоток из кокоса. — Согласись, у меня есть комедийный талант. Но я добрый кобольд. Так что, скорее всего, такие трюки я буду повторять не каждый день, а через день. Это же просто курам на смех! Ты не бежишь в страхе от троллей, вступаешь в борьбу с цветочными горшками, но боишься своих одноклассниц. Нет, ну ты серьёзно? Говорящая с феями, которая боится нескольких глупых девчонок?

Элла вздохнула:

— Ты кобольд, поэтому ничего в ситуации не понимаешь. Если бы ты был мной, Эллой Лёвенштайн, которой приходится постоянно вступать в разборки с Фридерикой и её гандбольной компашкой, то смотрел бы на вещи совсем по-другому.

Конец ознакомительного фрагмента