Ему потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.

— Тот, что нас привез, сказал, что вы и ваши люди — из «афганцев». Правда?

— Да. Почти треть личного состава…

Жихарев как-то, почти незаметно, напрягся:

— Очень жаль, что я не встретился с вашим отрядом с самого начала.

Нет хуже пытки, чем заставить боевого офицера просить или благодарить. Слушать тоже невыносимо. Солдату патетика и мелодрама категорически противопоказаны. Надо ломать тему.

— Да мы, собственно, только и начинаем… Что вы решите, Юрий Константинович?

— Со мной можно на «ты».

— Со мной — тоже…

— Да! Без вопросов… Какие будут распоряжения, командир?

— Поесть. Переодеться. Зайти к врачам — Олежа покажет. Час, полтора поспать. Приду от комполка — поговорим.

— Есть!

За два дня, что я выторговал у Буслаева, произошло многое.

В первую же ночь исчез Передерий. Как выяснилось, пока Жихарь с Дзюбой принимали оружие — народ успел накатить с дедом «за встречу». Юра, недолго думая, всем вставил по первое число и дал отбой. Но Иван Григорьевич не угомонился. Ночью ушел на поиски чего бы «добавить». Естественно, нашел — этого добра в селе хоть до смерти залейся. Утром его нашли уже синего. С той поры к нему намертво приклеилась погремуха «Денатуратыч». В дальнейшем подобных казусов старались не допускать.

Жихарь начал пристрелку оружия и подготовку личного состава. Поделили бойцов быстро. Чистых гражданских у меня, считай, не было, так что с базой дела обстояли нормально. Вопросы всплыли только со специализацией и тактикой.

На АГС поставили Олега Дзюбу. Он же, бывший старшина пограничник, из наших — азиатов, возглавил «пулеметно-гранатометную» группу. Снайперов, вернее — тех, кого ими назначили, вывели отдельно, и они ушли ко мне — в группу управления с идеей, что я их буду придавать отделениям по оперативной необходимости.

Деду в пару придали Бугая. Как выяснилось на занятиях, рюкзак в восемьдесят килограммов мин, взрывчатки, катушек и прочего саперного добра оказался тому не только впору, но и по силам. При всей простоте и даже какой-то бытовой хитрости (я думаю, что и сто килограммов за плечами ему не особо в тягость) парнишка был предельно исполнителен. Ну, и плюс, конечно, за ним — идейно-политическое воспитание Передерия. Мой новый зам сразу очень доходчиво, на пальцах, объяснил Мыколе, что он с ним сделает, ежели «Грыгорыч опять нажрется». Кажется — понял.

Передерий к середине дня очухался и выглядел достаточно бодро. По такому случаю он, вместо общей подготовки, лично для меня прочел двухчасовую лекцию на тему: «Мины как альфа и омега партизанской войны». Мужик без дураков, душой влюблен в свое дело и знает его, судя по всему, досконально. Вечером, для разрядки от дневной беготни, развернутый вариант этого «краткого курса» прочитали личному составу под карандаш да с последующим зачетом у стремительно восстанавливающего свой статус Денатуратыча.

Единственной проблемой оказались снайперы. На крупнокалиберку вообще поставили Кузнецова. Антоша — один из самых молодых бойцов группы — из всех войн на своем веку участвовал только в компьютерных битвах. Но зато бывший сетевой администратор походя и влет разбирался с любыми техническими заморочками, да и стрелял на удивление неплохо. Все равно эту пушку держать лучше поближе ко мне, вот пусть и ходит в командирской группе.

На «СВДшки» поставили Прокопа и Старого. А что делать?! Серега Прокопенко у себя в Гардезе [Гардез — населенный пункт в ДРА, место дислокации легендарной 56-й ОДШБр, 3-й батальон которой был дислоцирован в районе Бараки-Барак и вел боевые действия высокой интенсивности.] дослужился до старшего сержанта и хоть всю службу просидел в боевом охранении бригады, стрелять умел — каждому бы так. И коль уж он наотрез отказался командовать чем-либо и отвечать больше, чем за самого себя, то и — флаг в руки. Про Вову Стародумова и говорить нечего — с той же пятьдесят шестой мужик, которая десантно-штурмовая. Только вся служба — в третьем батальоне, а Бараки-Барак — не цацки-пецки, тут и говорить нечего.

Половину второго дня пристреливали. У меня тем временем срослось с Буслаевым — дал добро. Иду порадовать Жихаря, смотрю — сидят у оврага, курят…

— Что сидим, не стреляем?

— Отстрелялись, Аркадьич. Нормально все. Получается.

Вот я бы удивился, если бы не получилось…

Заместитель командира группы все эти дни присматривается ко мне. Видимо, решил все же разок проверить на слабинку.

— Кирилл Аркадьевич, тут такое дело… Ты ведь снайпером Афган начинал?

— Стрелком-гранатометчиком. «РПГ» — в карантине, «АГС» в роте. Надеюсь, ты меня вторым номером не поставишь?

Народу шутка про «второй номер» понравилась. Весело, уже хорошо…

— Ну, в снайперах-то тоже походил по зеленкам? [«Зеленки» — зеленые зоны в ДРА. Традиционные места засад и обстрелов колонн и частей ОКСВА.]

— Юра. У нас высокогорье в основном, а не зеленки. Год лазил с эсвэдэхой… Ты к теме давай, а то так заходишь издалече, я бояться начинаю.

— Да… рассказал бы из специфики что-нибудь, пока теоретическая часть.

Вот гаденыш! И глаза-то, под синяками, такие невинные. Ну, ладно…

— Хорошо. Задача: представим диспозицию. Противник на открытой местности. Дистанция — четыреста метров. Вопрос — куда именно и как будете осуществлять прицеливание?

Не уловив в интонациях подвоха, Юра, соображая, «к чему бы это?», смотрел на подчиненных. Первый ожил Прокоп.

— Маховичок на четыреста, по верхнему угольнику — в середину корпуса. Ну, поправки какие, если че там.

— Ну, а ты чего думу старую гоняешь?

Стародумов растянулся в улыбке:

— Да так вроде и есть. Чего ж там — еще?

— Понял… Рассказываю. Во-первых. Маховик углов прицеливания у вас и так — «на четыреста», это — дальность прямого выстрела СВД, вернее, четыреста сорок метров, если я ничего не путаю. Следовательно, не хрен вообще его трогать в условиях леса и города. Вот когда будут дистанции — тоды и крути. Второе. Боковые поправки тоже не хрен лапать. Пусть стоит, как пристреляли, — здоровее будут. Тем паче — на таком расстоянии…

— Аркадьич, ну, ты нас, прямо как того чукчу, опустил! Ваще ничего руками не трогай. — Серега с Вовой, не уловив тонкости момента, откровенно развлекались.

— Не перебиваем командира! Записывать заставлю.

Ага, Жихарь, интересно тебе?! Не усидел на попе — засветился. Ну-ну… Сейчас огорошу, подожди чуток.

— Продолжаем. Третье и последнее. О чем, собственно, и разговор… Я, изначально, имел в виду — как осуществлять прицеливание. Не по наставлению, а по сути. Уловили? Ладно… на примере. Вернее — рассказываю… Ни в коем случае нельзя целиться в человека. Нельзя даже думать о нем как о мишени. Тупо о нем — забыть и никак — не думать! Выключить эту функцию в мозгу. Если позволяют кратность прицела и дистанция, нужно целиться в элемент одежды, в деталь экипировки, в цветовое пятно на крайний случай. Если далеко — в силуэт. Но абстрактно! Не в человека! Не думать вообще о нем как о личности, о солдате, духе, [«Дух, душара» (сленг) — здесь, как душман, моджахед — традиционный противник времен войны в ДРА.] враге. Просто — никак. Полный мороз в голове… Ясно?

Только сейчас заметил, насколько пристально и внимательно меня слушают. И лица — серьезные, все хиханьки — словно ветром сдуло. Даже мой зам, кажется, сражен… Ну, и шо, хлопчику, пэрэвирыв?

— А для чего — так? Это что, мистика какая?

— Вова! Нас всех учили в одно время. Ну, может, нашего старлея чуток позже. Тогда, ты помнишь, не было такого слова, как «мистика». Мы жеть — материалисты, забыл, что ли?! Значит, мысля что? правильно — материальна! Уловил, старик?!

Народ продолжал осмысливать.

— Браты, если серьезно, я не знаю, почему — так. Вернее, догадываюсь, а точно не знаю. Но — работает. Поэтому. Принял решение валить — вали! Но не воспринимай цель как живое. Все просто. Чуток потренироваться, и начнете делать зарубки на прикладах. Говорят, с ними хорошо в плен принимают — по-доброму.

Смеются. Это хорошо. Значит — запомнят.

Вова решил добить все, что знал, до последнего:

— Это — понял, Кириллыч. Я чего-то думал, что ты про коленку расскажешь…

— Какую еще, бля, «коленку»?

— Ну, типа, бацнул в ногу, его вытаскивать — ты следующего…

— Угу, понял: «К вечеру батальон, прыгая на одной ноге, потянулся на юг».

Хоть и весело всем, а глазенки-то — горят. Ладно…

— В общем — так. Объясняю один раз. Сами напросились — теперь не обижаться. Уговор?

Прижухли чуток. Хорошо…

— Про коленку. Сомневаюсь, что в жизни вам попадутся такие пляжные условия. И уж тем паче, что вам позволят сделать более чем два выстрела. Скорее всего, в обратку вы наверняка получите срочную бандероль из тяжелого гранатомета, типа немецкого «Бункера», [Гранатомет «Panzerfaust» с ракетой «Bunkerfaust (Bkf 3)».] а вероятнее, схлопочете в сопатку из самой навороченной в мире контрснайперской винтовки — 125-мм танкового орудия.

О колене как цели — просто молчу. Жизнь не кино — ведь это вы на собственной шкуре прочувствовали. Если стрелять, то — в низ живота. Пулевое ранение в мочевой пузырь да сквозь пластину броника дает на редкость феерический болевой шок и очень хреновую транспортабельность — человека четыре, плюс плащ-палатка или носилки. В полевых условиях пулевое в брюшную — почти всегда — вилы, только не сразу. Ну, если, конечно, не задели аорту — слева, или печень — справа. Ну, это — так… Запомните, пацаны — вы не снайперы, в том понимании, какое обычно в это слово вкладывают. Вам ими только надо будет стать — скоро будем в городах рогом упираться. Пока вы обыкновенная пехота, только вооруженная более мощным и точным, чем «калаш», оружием с оптикой. Не более того! Но и это — не главное. У снайперов сама стрельба — дело третье или даже четвертое. Суть снайпера — в умении вычислить время и место, скрытно выйти на расстояние точного выстрела и потом благополучно вернуться живым, по заранее проторенной тропе. Разведка, целеопределение, выбор и осознанное создание своей позиции, маскировка и постоянный анализ — вот что такое снайпер! Плюс — нервы из проволоки, соображалка, как Антошин компьютер, и терпение, как у морской водоросли, а уж потом — стрельба, винтовки, прицелы и орден — во всю грудь.