Ко мне подошел Тамтам:
— Костоправ? Ты-то здесь откуда?
— Это временно.
— Видок у тебя — краше в гроб кладут. Лучше иди отдохни.
— Да ты и сам не очень-то хорошо выглядишь, коротышка.
Он пожал плечами:
— Как Добряк?
— Пока еще не выкарабкался. — Если откровенно, я почти и не надеялся, что он выживет. Я ткнул пальцем в темноту. — Не знаешь, что там происходит?
Издалека донесся одинокий вопль — какой-то странный, не похожий на звучавшие недавно. Те были полны боли, ярости и страха, а этот насыщен чем-то жутким, чем-то темным.
Тамтам покашлял и похмыкал, в точности как это делает его брат Одноглазый. Ах, не знаешь? Ну и не знай дальше. Колдуны, одно слово.
— Ходит слушок, что бунтовщики, когда грабили Некропольский холм, сбили печать на склепе форвалак, — проворчал он наконец.
— Да неужели? И что, эти твари вырвались на волю?
— Синдик полагает, что да. Но Капитан как-то не принял известия всерьез.
Я тоже не принял, хотя Тамтам выглядел встревоженным.
— А те парни, что заявились вчера в город, похоже, крутые.
— Неплохо бы их к нам завербовать, — тоскливо произнес Тамтам.
Они с Одноглазым уже давно служили в Отряде и собственными глазами наблюдали его упадок.
— И что их сюда привело?
Тамтам пожал плечами:
— Ступай, Костоправ, отдохни. Не рви задницу. Никому от твоей усталости легче не станет.
И он заковылял прочь, затерявшись в дебрях своих размышлений.
Я озадаченно поднял бровь, отметив, что Тамтам сильно сдал за последнее время, — и вновь принялся наблюдать за пожарами и кострами. В городе было тихо, и это тревожило. Глаза слипались, огни расплывались. Тамтам прав — нужно выспаться.
Из мрака донесся еще один непривычный, полный отчаяния вопль. На сей раз кричавший находился куда ближе.
— Вставай, Костоправ. — Лейтенант растолкал меня, не церемонясь. — Капитан зовет в офицерскую столовку.
Я застонал. Я выругался. Я пригрозил сделать из Лейтенанта инвалида. Он ухмыльнулся, защемил нервный узел в моем локте и стянул меня с постели на пол.
— Да проснулся я, проснулся, — буркнул я, нашаривая сапоги. — В чем дело-то?
Но Лейтенант уже ушел.
— Добряк оклемается? — спросил Капитан.
— Не думаю, но я всякие чудеса видывал.
Офицеры и сержанты уже собрались.
— Вы все хотите знать, что случилось, — начал Капитан. — Позавчерашний гость оказался заморским посланником. Он предложил союз: военные ресурсы северян в обмен на поддержку флота Берилла. На мой взгляд, разумно. Но синдик заупрямился. Он еще не пришел в себя после завоевания Опала. Я посоветовал быть гибче. Если эти северяне — подонки, союз с ними будет меньшим из нескольких зол. Лучше быть союзником, чем данником. Главный вопрос сейчас немного другой: как действовать, если посланник потребует слишком многого?
— Значит, если синдик прикажет драться с северянами, то нам следует отказаться? — уточнил Леденец.
— Не исключено. Сражение с чародеем может закончиться гибелью всего Отряда.
Бабах! — грохнула распахнутая дверь. В столовую влетел невысокий жилистый смуглый мужчина с огромным носом. Капитан вскочил и щелкнул каблуками:
— Синдик.
Гость шарахнул по столу обоими кулаками сразу:
— Вы приказали своим людям укрыться в Бастионе. Я плачу вам не за то, чтобы вы прятались, как побитые кнутом шавки.
— Но и не за то, чтобы мы добровольно стали мучениками, — ответил Капитан своим обычным «не-зли-дурака» голосом. — Мы телохранители, а не полиция. Поддерживать на улицах порядок — обязанность городских когорт.
Синдик был на грани срыва — измотанный, перепуганный, отчаявшийся. Как и каждый из нас.
— Будьте благоразумны, — посоветовал Капитан. — Берилл уже миновал точку, после которой возврата нет. На улицах хаос, любая попытка восстановить порядок обречена. Сейчас какое лекарство ни пропиши, больному будет только хуже.
Мне его слова понравились. Я уже успел возненавидеть Берилл.
Синдик слегка сжался.
— А как же форвалака? — спросил он. — И этот стервятник с севера, что ждет возле острова?
Полусонный Тамтам встрепенулся:
— Как-как? Возле острова?
— Да. Дожидается, когда я к нему приползу на коленях.
— Интересно, — сказал коротышка-колдун и вновь впал в полудрему.
Капитан и синдик ожесточенно заспорили об условиях контракта. Я принес наш экземпляр. Синдик упорно пытался расширить круг наших обязательств всяческими «да, но…». Все было яснее ясного: он хотел, чтобы мы сражались на его стороне, если посланник выдвинет ультиматум.
Эльмо захрапел. Капитан отпустил всех, а сам остался с нашим нанимателем.
Полагаю, семь часов вполне могут сойти за полноценный ночной сон, поэтому я не задушил Тамтама, когда тот меня разбудил. Все же я ворчал и жаловался на судьбу, пока он не пригрозил превратить меня в одного из идиотиков, вымаливающих подаяние у врат Рассвета. Лишь одевшись и вместе с Тамтамом присоединившись к дюжине других братьев, я спохватился, что так и не выяснил, куда мы направляемся.
— Заглянем в один склеп, — пояснил Тамтам.
— Чего? — Иногда по утрам я не очень сообразителен.
— Мы идем на Некропольский холм. Надо осмотреть склеп форвалак.
— Эй-эй, погоди-ка…
— Что, Костоправ, уже в штаны наложил? Я всегда считал, что у тебя кишка тонковата.
— О чем это ты?
— Да не дергайся. Твою драгоценную задницу будут охранять три лучших колдуна. Одноглазый тоже хотел пойти, да только Капитан велел ему присматривать тут за порядком.
— Я про другое спрашиваю. Зачем мы вообще туда лезем?
— Ну, чтобы узнать что-нибудь новенькое. Существуют ли вампиры, к примеру. Может, это просто туфта, запущенная в город с той уродской посудины, что недавно к нам пожаловала.
— А что, ловко… Пожалуй, нам самим стоило до этого додуматься.
Угроза нарваться на форвалаку сделала то, чего не смогла грубая сила: бунтовщики быстренько разбежались по домам.
Тамтам кивнул и погладил маленький барабан, благодаря которому и получил свое прозвище. Я отметил его задумчивость. Тамтам никогда не признает собственных промахов — в этом он даже своему братцу фору даст.
Город был тих, как поле через пару дней после сражения, и, как уже упомянутое поле, он был полон вони, мух, стервятников и мертвецов. Тишину нарушали лишь топот наших сапог и скорбный вой собаки, охраняющей труп хозяина.
— Цена порядка, — пробормотал я и безуспешно попытался отогнать собаку от тела.
— Стоимость хаоса, — возразил Тамтам и стукнул в барабанчик. — А это, Костоправ, не одно и то же.
Некропольский холм выше холмов, на которых стоит Бастион. С Верхней Выгородки, где расположились мавзолеи богачей, можно было увидеть корабль северян.
— Затаился и ждет, — сказал Тамтам. — Как синдик и говорил.
— А почему в гавань не заходит? Кто посмел бы его остановить?
Тамтам пожал плечами. У остальных тоже никаких гипотез не было.
Наконец мы подошли к знаменитому склепу. С виду он вполне соответствовал тем слухам и легендам, что о нем ходили, — очень и очень старый, определенно битый молнией, весь в шрамах от различных инструментов. Толстая дубовая дверь была взломана, землю на дюжину ярдов вокруг усеивали самых разных размеров щепки.
Гоблин, Тамтам и Молчун соприкоснулись головами. Кто-то пошутил, что так, мол, у них хотя бы один мозг на троих получается. Затем Гоблин и Молчун встали по обе стороны у входа, чуть поодаль, в нескольких шагах, а Тамтам повернулся к склепу лицом. Он потоптался, как бык, готовый броситься в атаку, нашел нужную точку, затем присел, приподняв и разведя руки, словно пародировал какого-нибудь мастера рукопашного боя.
— Может, откроете все-таки дверь, придурки? — прорычал он. — Болваны! Кругом одни болваны! — Бум-бум по барабанчику. — Стоят и ковыряют пальцем в носу.
Двое из наших подошли и навалились на покореженную дверь. Та, слишком перекосившаяся, поддалась совсем ненамного. Тамтам выбил короткую барабанную дробь, испустил душераздирающий вопль и прыгнул в щель. Гоблин тут же подскочил к двери, но внутрь не полез. Молчун тоже скользнул поближе к склепу.
Внутри Тамтам пискнул по-крысиному, зачихал и сразу выбежал обратно со слезящимися глазами, зажимая нос. Его кожа цвета черного дерева стала серой.
— Это не туфта, — гнусаво бросил он, словно подхватил сильнейший насморк.
— Ты это о чем? — спросил я.
Он показал большим пальцем на склеп. Гоблин и Молчун были уже внутри, они тоже чихали.
Я бочком подобрался к двери и заглянул в склеп, но увидел лишь густую пыль в столбе солнечного света возле входа. Тогда я вошел.
Когда глаза привыкли к полумраку, я увидел повсюду кости. Кости в кучках, кости в штабелях, аккуратно рассортированные каким-то безумцем. Необычные это были кости, вроде и похожие на человеческие, но, на мой лекарский взгляд, каких-то очень странных пропорций. Я насчитал чуть больше пятидесяти тел. Давным-давно склеп набили под завязку — телами форвалак, уж это точно, потому что в Берилле лишь злодеев хоронят без кремации.
Но были там и свежие трупы. Прежде чем меня одолел чих, я насчитал семь мертвых солдат со знаками различия одной из мятежных когорт.