Моряки сбросили нам лестницу. Лейтенант поднялся на палубу. Кажется, корабль произвел на него впечатление.
Я не мореход, но мне судно тоже показалось ухоженным, а экипаж — дисциплинированным.
Младший офицер попросил Тамтама, Молчуна и меня следовать за ним и молча повел нас по трапам и коридорам на корму.
Посланник с севера сидел скрестив ноги меж роскошных подушек, овеваемый легким ветерком, который проникал через открытые иллюминаторы. Этой каюте позавидовал бы любой из восточных властителей. Я разинул рот, Тамтам аж задымился от зависти. Посланник рассмеялся.
Меня потряс его смех — писклявое хихиканье, больше подходящее пятнадцатилетней красотке из таверны, нежели человеку, который могущественнее любого короля.
— Извините, — произнес посланник, изысканным жестом поднося руку к невидимому под черным морионом рту, и добавил: — Садитесь.
У меня глаза невольно расширились от удивления: каждое слово он произносил другим голосом. У него под морионом что, не одна голова, а несколько?
Тамтам судорожно вздохнул. Молчун, будучи Молчуном, просто уселся. Я последовал его примеру и постарался как можно тщательнее скрыть испуг и любопытство.
В тот день дипломат из Тамтама был неважный.
— Синдик долго не продержится, — ляпнул он прямо с ходу. — Мы хотим договориться насчет…
Молчун вдавил ему в бедро большой палец ноги.
— И это наш знаменитый король воров? — пробормотал я. — Человек с железными нервами?
Посланник усмехнулся:
— Ты ведь лекарь? Костоправ? Не суди его строго. Он меня знает.
Ледяной страх обвил меня черными щупальцами. Виски стали влажными, но не от жары — в иллюминаторы задувал прохладный бриз, ради которого любой житель Берилла убил бы сейчас даже собственную мать.
— Вам не стоит бояться. Меня послали предложить союз, выгодный как Бериллу, так и моим людям. Я все еще убежден, что договориться можно — хотя и не с нынешним самодержцем. Ваша проблема требует того же решения, что и моя, но вы по рукам и ногам связаны контрактом.
— Он все знает. Нам даже слов тратить не придется, — прохрипел Тамтам и постучал по барабанчику, но на сей раз фетиш не принес ему облегчения.
Он хотел сказать что-то еще, но поперхнулся.
— Синдик уязвим, — заметил посланник. — Даже под вашей охраной.
Наш колдун, похоже, проглотил свой язык, причем в буквальном смысле. Тогда посланник взглянул на меня. Я пожал плечами.
— Допустим, синдик скончается, когда ваш Отряд будет защищать Бастион от толпы.
— Идеальный вариант, — согласился я. — А что будет с нами? В смысле потом?
— Вы отгоняете толпу, после чего обнаруживаете, что синдик мертв. Отряд остается без работы и покидает Берилл.
— И куда же мы пойдем? Как отобьемся от врагов? Городские когорты нас просто так не отпустят.
— Передайте Капитану, что если после кончины синдика я получу письменную просьбу стать посредником между вами и новым правителем, то мои люди сменят вас в Бастионе. А вам нужно будет покинуть Берилл и разбить лагерь на Столпе Скорбей.
Столп Скорбей — дальняя оконечность мелового мыса, пронизанного бесчисленными пещерами. Он наконечником стрелы вонзается в море к востоку от Берилла, на расстоянии дневного перехода. Там стоит маяк, он же сторожевая башня. Это место получило свое название из-за вечных стонов ветра в пещерах.
— Но мы окажемся в смертельной ловушке! Эти мужеложцы перекроют нам дорогу, и очень скоро нам ничего не останется, кроме как сожрать друг друга. Вот они повеселятся-то!
— Я пришлю за вами лодки. Проще простого.
Динь-динь — в моей голове тревожно звякнул колокольчик. Сукин сын втягивает нас в какую-то свою игру.
— А вам-то что за дело до нас?
— Черный Отряд останется без работы. А я предложу контракт. На севере нужны хорошие солдаты.
Динь-динь-динь — колокольчик не умолкал. Посланник хочет забрать нас с собой? Для чего?
Но что-то подсказывало мне: сейчас не лучший момент для расспросов. Я решил сменить тему. От тебя ждут одного, а ты сворачивай совсем в другую сторону.
— Но как быть с форвалакой?
— С той тварью из склепа? — спросил посланник мурлыкающим голосом женщины, предлагающей не стесняться. — У меня и для нее может найтись поручение.
— Вы правда способны с ней справиться?
— Как только она сделает свое дело.
Мне сразу вспомнилась молния, уничтожившая запечатывающее заклинание на табличке, которую тысячу лет никто и ничто не могло повредить. Я был уверен, что это подозрение не отразилось на моем лице, но посланник усмехнулся:
— Может быть, лекарь. А может, и нет. Интересная загадка, верно? Возвращайтесь к своему Капитану. Решение за вами. Но поторопитесь. Ваши враги уже готовы сделать свой ход.
И он жестом отпустил нас.
— Твое дело — доставить сумку! — рявкнул Капитан на Леденца. — А затем притащить свою задницу обратно.
Леденец взял курьерскую сумку и вышел.
— Есть еще желающие поспорить? У вас, сволочей, уже был шанс от меня избавиться. Вы его прошляпили.
Обстановка накалилась. Капитан, получив от посланника предложение о посредничестве в случае смерти синдика, сделал встречное предложение, с которым Леденец и отправился на корабль.
— Ты не ведаешь, что творишь, — пробормотал Тамтам. — Не знаешь, с кем связался.
— Так просвети меня. Не хочешь? Костоправ, что в городе?
Меня посылали в город на разведку.
— Это чума, сомнений нет. Но такой чумы мне еще видеть не доводилось. Должно быть, ее вектор — форвалака.
Капитан недоуменно прищурился.
— Врачебный язык, — пояснил я. — Вектор — это переносчик. Очаги чумы вспыхивают в тех местах, где убивал вампир.
— Тамтам?! — прорычал Капитан. — Ты же все про эту тварь знаешь.
— Да, но про то, что они могут распространять болезни, первый раз слышу. К тому же все, кто входил в склеп, до сих пор здоровы.
— В сущности, не так уж важно, кто переносчик, — продолжал я. — Сама чума гораздо опаснее. Если умерших не сжигать, очень скоро такое начнется…
— В Бастион она пока не проникла, — заметил Капитан. — К тому же от чумы есть и польза — солдаты из гарнизона перестали дезертировать.
— Я заметил, что в Стоне растет напряженность. Там вот-вот опять рванет.
— Как скоро?
— Дня два, от силы три.
Капитан пожевал губу. Кольцо обстоятельств смыкалось все теснее.
— Значит, нужно…
К нам ворвался трибун из местного гарнизона:
— У ворот собралась толпа! С тараном!
— Пошли, — сказал Капитан.
Мы рассеяли толпу за считаные минуты — хватило десятка стрел и пары котлов с кипятком, чтобы горожане убрались, осыпая нас проклятиями и оскорблениями.
Наступила ночь. Я стоял на стене, наблюдая за бродящими по городу пятнышками далеких факелов. Толпа эволюционировала, у нее развилась нервная система. Если появятся еще и мозги, то мы попадем в капкан революции.
Постепенно число факелов уменьшалось. Сегодня ночью взрыва не произойдет. Возможно, завтра — если жара и влажность станут слишком невыносимыми.
Чуть позднее я услышал справа царапанье. Затем постукивание. Потом опять царапанье — еле слышное, но четкое и приближающееся. Меня обуял ужас. Я замер, как горгулья над воротами Бастиона.
Легкий бриз дохнул арктическим холодом.
Через крепостную стену кто-то перелез. Красные глаза. Четыре ноги. Темное, как сама ночь, тело. Черный леопард. Плавность его движений напоминала о струящейся воде. Он спустился по лестнице во двор и исчез.
Живущей у меня в спинном мозге обезьяне захотелось с визгом вскарабкаться на высокое дерево, чтобы швыряться оттуда дерьмом и гнилыми фруктами. Я метнулся к ближайшей двери, добрался обходным, но точно безопасным путем до комнаты Капитана и без стука вошел.
Командир отдыхал на койке, заложив руки за голову и глядя в потолок. Комнату освещала единственная хилая свечка.
— Форвалака в Бастионе, — выдавил я пискляво, как Гоблин. — Сам видел, как она перебралась через стену.
Капитан что-то буркнул.
— Ты меня слышал?
— Слышал, Костоправ. Уходи. Оставь меня в покое.
— Ага, так точно…
Вот оно что! Он знает; это и его гложет. Я попятился к двери…
Вопль был долгим, громким и безнадежным и оборвался внезапно. Он доносился из апартаментов синдика. Я выхватил меч, выбежал в коридор… и налетел на Леденца. Тот свалился, а я смотрел на него и пытался сообразить: как же это он так быстро вернулся?
— Назад, Костоправ, — приказал Капитан. — Или жить надоело?
Послышались новые вопли. Смерть косила без разбору.
Я затащил Леденца в комнату Капитана, потом мы заперли дверь и перегородили ее брусом. Прислонившись к ней спиной, я стоял с закрытыми глазами и тяжело дышал. Вдруг кто-то зарычал, проходя мимо. А может, мне просто показалось…
— И что теперь? — У Леденца лицо стало совсем белым, а руки тряслись.
Капитан дописал письмо и протянул его Леденцу:
— Все, ступай.
Кто-то замолотил кулаками в дверь.
— Что такое? — рявкнул Капитан.
За толстой дверью глухо забубнил чей-то голос.
— Это Одноглазый, — сказал я.
— Открой ему.