Достав из лежавшего рядом с креслом футляра древний кларнет, Шторм внимательно осмотрел инструмент. А затем — заиграл мелодию, которую вряд ли опознал бы кто-то из ныне живущих.

Он наткнулся на это произведение в лавке старьевщика во время визита на Старую Землю. Название «Странник на берегу» [«Странник на берегу» — популярная джазовая мелодия для кларнета авторства Акера Билка, впервые исполненная в 1961 году.] захватило его воображение — слишком уж оно ему подходило. Он ощущал себя странником на берегу времени, родившимся через полтора тысячелетия после его родной эпохи. Времена Ноллеса и Хоквуда [Сэр Роберт Ноллес (1317?–1407) — английский военачальник времен Столетней войны. Методы, применяемые Ноллесом, принесли ему славу великого воина, но также грабителя и опустошителя. Джон Хоквуд (1320?–1394) — итальянский кондотьер английского происхождения, участник Столетней войны, командир знаменитого «Белого отряда» наемников.] подошли бы ему куда больше.

Одинокая навязчивая мелодия освободила его душу. Даже с семьей, друзьями или в толпе Гней Шторм ощущал себя чужим, посторонним. Он чувствовал себя уютно, лишь уединившись в кабинете, в окружении вещей, из которых построил твердыню для души.

Но при этом он не мог без людей. Он нуждался в них здесь, в крепости. Ему нужно было знать, что они всегда рядом, — иначе становилось совсем одиноко.

С кларнетом он никогда не расставался. Это был его фетиш, амулет с чудодейственными способностями. Шторм ценил его больше, чем самого близкого подчиненного. Вместе с древним пистолетом — другим талисманом, который он всегда носил с собой, — кларнет не давал душе погрузиться в долгую ночь.

Мрачный. И молодой и старый одновременно. Преданный всему древнему, редкому, забытому. Проклятый властью, которой он больше не желал. Таков был в первом приближении Гней Юлий Шторм.

Власть походила на некую мифическую мантию, которую нельзя было сбросить. Чем больше он пытался от нее избавиться, тем плотнее она прилегала и тяжелее становилась. И чтобы сбросить ее навсегда, имелось лишь два способа.

И каждый требовал смерти — его собственной или Ричарда Хоксблада.

Когда-то смерть Хоксблада была целью жизни Шторма. Но после столетних тщетных усилий казалось, что она уже не имеет такого значения.

Шторм знал: если он когда-нибудь попадет в рай, тот окажется спокойным, населенным учеными местом, где всегда найдется пристанище для хорошо осведомленного любителя антиквариата.

Воронопут на мгновение раскинул крылья.

3. Год 3052

Можем ли мы понять человека, не зная его врагов? Можем ли мы познать инь, не познав ян? Мой отец ответил бы на этот вопрос отрицательно. И он сказал бы: «Если хочешь, чтобы тебе открылись новые истины, — иди и спроси того, кто хочет тебя убить».

Человек живет. В молодости у него больше друзей, чем он в состоянии сосчитать. С возрастом их круг сужается, сжимаясь и становясь более закрытым. Зрелость и старость мы проводим за одними и теми же занятиями в обществе одних и тех же немногих друзей, редко принимая в него новичков.

Но врагами мы обзаводимся постоянно.

Они подобны зубам дракона, которые то и дело возникают на жизненном пути, где угодно и когда угодно, нежеланные и неожиданные, а иногда невидимые и неведомые. А иногда мы попросту получаем их в наследство от предков.

Мой отец был очень стар. И он был сыном своего отца.

Врагов у него имелся легион. Он сам до конца и не знал, сколько их и кто они.

Масато Игараси Шторм

4. Год 2844

В высоком огромном здании стояла жара, словно в теплице. Влажность и вонь сводили с ума. Крышу из поляризованной стеклостали настроили так, чтобы пропускала как можно больше солнечных лучей. Кондиционер не работал. Оставшиеся с ночи ведра с землей так и не убрали из племенных стойл.

Норбон в’Дит, облокотившись на скользкое латунное ограждение, окинул взглядом простиравшиеся под смотровой платформой акры пола.

Передвижные перегородки делили пространство на сотни крошечных отсеков, расположенных вплотную друг к другу вдоль узких коридоров. В каждом сидела симпатичная самочка. Их было так много, что от дыхания и шевелений слышался непрекращающийся шорох.

Диту было страшно, но любопытно. Он не ожидал, что племенное хозяйство столь огромно.

Ладонь отца коснулась его плеча и тут же отдернулась, жестикулируя в ходе беседы с зоотехником. Во время разговора старший Норбон всегда отчаянно размахивал руками.

— Как они могут отказаться? Рхафу, это всего лишь животные.

Дит был полностью согласен с отцом. Глава семейства Норбон никогда не бывал не прав. Рхафу наверняка ошибался. Животных ничего не интересовало, кроме кормежки и спаривания.

— Вы не понимаете, господин, — напряженно проговорил старый Рхафу. Даже Дит ощутил его замешательство из-за неспособности объяснить Норбону всю серьезность положения. — Хотя на самом деле они не то чтобы отказываются. Они просто не проявляют интереса. Все дело в бычках, господин. Будь дело лишь в телках, бычки бы их оприходовали независимо от желания.

Дит взглянул снизу вверх на Рхафу. Старик ему нравился, и он жалел, что отец не был таким же — старым искателем приключений, которым надеялся стать любой мальчишка.

Обязанности главы семейства оставляли мало времени на близкие отношения. У отца зачастую не оставалось сил на общение с сыном, и он редко уделял мальчику внимание, которого тому так не хватало.

Рхафу был бродягой со множеством историй о захватывающем прошлом. Он с гордостью носил шрамы, полученные на человеческих мирах. И у него всегда находилось время, чтобы поделиться историями с мальчиком.

Дит во всем был готов подражать Рхафу. Он собирался пережить немало собственных приключений до того, как отец передаст семейное дело в его руки. Ему хотелось совершить множество набегов на Терру, Токе и Улант, а потом вернуться с личной сокровищницей историй, богатства и почетных шрамов.

Но это были всего лишь мечты. В свои семь лет он уже знал, что наследники никогда не рисковали жизнью в безрассудных авантюрах. Последние оставались на долю младших сыновей, решивших самостоятельно строить судьбу, дочерей, неспособных заключить выгодный альянс, и тех, кто не имел ничего за душой, вроде Рхафу. Самому же Диту предначертано стать принцем-торговцем, как и его отец, далеким от куда более жестоких способов накопления богатств. Единственная опасность, которая ему грозила, — междусемейные интриги из-за рынков, ресурсов и власти.

— Наркотики давать пробовал? — спросил отец у Рхафу.

Дит вернулся с небес на землю. Предполагалось, что он должен учиться. Отец дал бы сыну хорошего подзатыльника, если бы понял, что тот чересчур замечтался.

— Конечно. Племенные телки всегда под наркотой. Так они становятся более восприимчивыми и еще меньше соображают.

Рхафу злился. Его работодатель не появлялся на станции Префактл уже несколько лет. Более того, признался, что ничего не знает о практических аспектах разведения рабов. Судьба забросила его сюда в самую критическую минуту, и он постоянно задавал вопросы, намекая на некомпетентность работающих здесь профессионалов.

— Мы экспериментировали с афродизиаками, но толку было мало. Бычки стали податливее, когда мы отправили нескольких за непослушание на бойню. Но, присмотревшись внимательнее, мы увидели, что они бросают начатое до завершения акта. Господин, вы не там ищете ответы на свои вопросы. Поинтересуйтесь за пределами станции. Животные не отказывались бы, если бы не оказались под чьим-то посторонним влиянием.

— Дикари? — Норбон пожал плечами, отвергая подобную мысль. — Как насчет искусственного осеменения? Мы не можем отставать от графика. Нужно исполнять контракты.

Именно этим объяснялось дурное настроение отца Дита. Кризис угрожал росту прибыли семейства Норбон.

Дит снова повернулся к стойлам. Забавно — эти животные очень похожи на сангари. Только грязные, и от них воняло.

Рхафу говорил, что некоторые дикари совсем другие и ухаживают за собой не хуже, чем сангари. А те, которых семья держала дома в имении, были чистоплотны, хорошо обучались и вообще не отличались от настоящих сангари.

Дит заметил телочку, очень похожую на его двоюродную сестру Марджо. Что, если бы женщина-сангари смешалась с этими животными? Смог бы кто-то ее отличить? С чужаками вроде токе и улантонидов было проще, но эти люди вполне могли сойти за сангари.

— Да, конечно. Но мы не готовы к требуемым масштабам. Прежде никогда такого не случалось. У меня уже заказано все необходимое оборудование и инструменты, но я их еще не получил.

— Неужели нет ничего, чем ты мог бы обойтись? — раздраженно бросил отец Дита. Он всегда раздражался, когда его бизнесу что-то угрожало. — Заказ с Осириса может принести целое состояние, а нам едва хватает времени, чтобы прогнать их через лаборатории ускорения роста. Рхафу, я не могу не выполнить своих обязательств. Просто не могу. Никак.

Дит улыбнулся телке, которая смотрела на него пустым взглядом, но вместе с тем — с легким любопытством. И показал едва заметный непристойный жест, которому научился в школе.

— Ай!

Преподав урок сыну, Норбон как ни в чем не бывало снова повернулся к Рхафу. Дит потер горящую щеку. Отцу отвратительна была сама мысль о том, чтобы совокупляться со скотиной. Он воспринимал это как крайнюю степень извращения, хотя подобное было весьма распространено. Семейство Сексон держало целый гарем специально выведенных экзотических телочек.

— Тридцать единиц в первой партии, — задумчиво проговорил Рхафу. — Думаю, сумею справиться, хотя, возможно, поголовье и подсократится.