И все же я скучаю по тем тяжелым, слегка серым дням, по тому длинному и короткому времени, которое я самолюбиво вырезал и вклеил в рамку, украсив ею на долгие годы стены собственного сердца.

В нем был сухой электронный звонок, который однажды неожиданно заиграл мелодией оды «К радости» [Речь идет об известной композиции, сочиненной Людвигом ван Бетховеном.].

Была школьная площадка для бадминтона под открытым небом, и пол ее блестел, натертый множеством подошв, — на нем я сам не раз поскальзывался.

Была палатка с лакомствами у входа в школу, где летом хозяйка нарезала арбуз и укладывала его кусочками в стеклянный чан. Она добавляла туда сладкую воду, колотый лед, и все это превращалось в прохладительный напиток всего за пять цзяо [Цзяо — разменная денежная единица, 1/10 юаня. — Здесь и далее, если не указано].

Были маленькие шашлычки из баранины у тех же ворот, которые нам запрещали есть родители, пугая тем, что, переев их, можно было заболеть раком. И все же это не останавливало нас от зимних собраний у палатки, где мы, дрожа от холода, ждали лакомство и прятали руки в карманах.

Был небольшой пруд, на травянистом берегу которого часто любили вздремнуть прогулявшие занятия школьники. Ря-иное, примеч. пер.

дом находилось женское общежитие, и разноцветная одежда, сохнувшая на его верандах, напоминала пестрые флажки.

Была долгая и тихая дорога, что вела от общежитий к кипятильне, по обеим сторонам которой росли высокие деревья. С наступлением лета их кроны отбрасывали огромную тень; ночами это многих пугало, и люди, наполнив свои бутылки водой, скорее неслись обратно в комнаты. Однако ранним утром та дорога заливалась прекрасными солнечными лучами и можно было услышать звонкое чириканье одной или парочки птиц.

Если бы только можно было обернуть время вспять…

Я успел ответить на бессчетное количество вопросов из психологических тестов о том, хотел бы я вернуться в прошлое или нет. Каждый раз я уверенно полагал, что хотел. Но стоило мне присмотреться внимательнее, отряхнуть прошлые года от накопленной пыли, как я обнаруживал, что они необязательно были счастливее нынешних.

Сама идея обратить время вспять заставляет меня хранить те воспоминания.

За последние годы я прибегал к такому подходу во множестве случаев. Я сетовал на трудности жизни, на тяжелую судьбу, радовался успехам, испытывал горечь потерь, однако, сколько бы тяжестей и пыли не оседало на моих плечах, в итоге они становились своего рода украшением моей судьбы.

Они создали из моего тела сосуд, хранящий в себе прошлое и превращающий горькие слезы в сладкие воспоминания.

Они сделали меня правителем льда и в конце концов стали последним снегом.

Шанхай, март 2008 г.

Часть первая

Магическая крепость

Время сбросило облако пыли и, звуками вечных шагов сражаясь долго с мгновением, превратило горе в невидимое.

Лишенными жизни чертами твой лик застелил пустыню, и та укрыла сиянием мир; на ледяном поле сошлись земля и стекло, и воспоминания пламенем обратили отчаяние в надежду.

Там, где стаи птиц провожали лучи и море ласкало звезды, ты был больше чем вечность, ты был дольше чем время.

Ты облачился в легенду, ты заполнил морское дно скорбью. Ты вел медленный путь к краю мира, полный счастья и боли.

Твои усталые плечи узорами красил солнечный свет, подталкивая грядущее во мрак, прошлое превращая в ложь.

Ты есть владыка льда, ты есть снег последних дней.

Годы спустя я стоял у Камня заточения на скалистом морском берегу и смотрел на воду, на свою империю, своих подданных, их мирскую суету и парящих в небе снежных птиц. Морские волны бились о камни, а из глаз моих текли слезы.

Передо мной проносились воспоминания о прошлом; словно пожар, они захватывали мои мысли и причиняли ужасную боль. Порой казалось, времени прошло совсем немного, а порой — будто минула целая вечность. Время оставило на моем лице глубокую тень, которую не под силу осветить даже самой яркой звезде во Вселенной.

Воспоминаний об Империи льда у меня множество, и теперь все они предстают предо мной одним долгим путешествием, что вело меня рывками от рождения к смерти. Некоторые из этих воспоминаний яркие, другие размыты; снежный ветер уносит их прочь, и они превращаются в маленькие огни вдалеке.

Долгое время после совершеннолетия мне снился один и тот же сон: я стоял на пустынном ледяном поле и потерянно смотрел вдаль, где кончались земля и небо, а вокруг меня кружился последний снег.

События того сна были ужасной трагедией и притчей о милосердии.

Меня зовут Ка Со, я вырос в Туманном лесу у старухи-волшебницы, которая жила там столько лет, что сосчитать было просто невозможно. Бабушка растила нас вместе с моим младшим братом Ин Кунши и, так как рожден я был старшим сыном Империи льда, называла меня принцем.

Я и Ши были последними в роде чародеев. Прежде нашу империю населяло множество таких, как мы, и вместе чародеи составляли недостижимую вершину всего магического мира империи. Они почитались всеми остальными магами и превосходили по статусу любого из них, однако длилось это лишь до тех пор, пока один за другим все чародеи не погибли, оставив судьбу кровной линии в руках меня и брата.

До самого своего совершеннолетия я не знал, насколько обширной являлась территория нашей империи. В одном из пергаментов Кодекса магии, что описывал наши владения, указывались лишь крайние ее точки: на востоке ею служила Огненная гора, на западе — Ледяное море, с севера на юг территория простиралась от Источника звездного благословления до Изумрудного моря, а о том, что находилось между этими границами, известно мне было немного. Я лишь знал, что там проживало множество народов, и самым уважаемым из них являлся наш — клан магов. На самой верхушке иерархии магов находилась императорская семья, в жилах которой текла кровь чародеев.

Существовали и другие кланы, такие как клан читателей звезд, члены которого с давних времен служили в империи прорицателями, а еще клан духа, клан целителей и прочие. Каждый из кланов занимал определенную часть империи, обитая отдельно.

Мне было известно и о загадочном морском народе, жившем в глубинах Ледяного моря. Мама говорила, что их колдуны, не появляющиеся на поверхности, должно быть, самые сильные маги в империи. Морской народ спал глубоким сном в темноте каньона, и, пробудись он, содрогнулось бы все морское дно.

Бабушка утверждала, будто сотня морских колдунов могла в мгновение окна превратить целый континент в мертвое болото. Они двигались беззвучно, паря в воздухе, словно святящиеся белые духи, и не встречалось еще такого человека, которому довелось бы увидеть их настоящее обличье. В детстве они вызывали во мне настоящий ужас, но бабушка уверяла, что уже долгие годы морские колдуны не появлялись на Континенте льда.

В свитках Кодекса магии мое имя означало «черный город», а имя моего младшего брата — «мираж». Мы были рождены разными матерями нашему отцу, величайшему в истории правителю Империи льда. В Священной войне, которая шла два столетия назад, именно он практически полностью уничтожил все силы народа огня, что жил на противоположном берегу Ледяного моря. Однако для императорской семьи эта война прошла совсем не бесследно.

В десятилетнем сражении, унесшим бесчисленное количество жизней магов, прорицателей и мечников, погибли три моих старших брата и две сестры, и в нашей семье остались лишь два юных чародея — я и Ин Кунши. Отцу пришлось отправить лучших из наших магов к глубинам Ледяного моря, чтобы те сыскали поддержки у колдунов, но ни один из них не возвратился назад.

Я долго хранил воспоминания о бескрайнем заснеженном поле и глухих звуках падающих тел под безмолвным сводом небес. Невообразимый ужас в человеческих сердцах и непередаваемое отчаяние от вида гор трупов на грязном снегу — вот что сопровождало мои детские годы. Эта жуткая битва оставила незаживающую рану в памяти каждого человека, а в моей сохранился свист острого льда, заполнивший все вокруг, и охваченная пламенем земля.

Я помнил, как я, одетый в мягкую шубу из меха тысячелетней снежной лисы и сидя у печи, следил за суровым выражением на лице отца и печальным взглядом матери. Всякий раз, когда прибывало известие о смерти, я видел, как его статная фигура еле заметно вздрагивала, а из глаз мамы начинали катиться слезы. Красное пламя за окном, сопровождаемое отчаянными криками моих братьев и сестер, ярче всего горело в моих воспоминаниях из детства. Я долго слышал их вопли в своих снах, им не суждено было затихнуть. В такие дни, заставляя себя проснуться, я всегда встречал старое лицо бабушки. Она гладила меня по щеке теплой шершавой рукой и с улыбкой произносила:

— Мой принц, вы обязательно еще встретитесь, они ждут тебя.

— Я тоже скоро умру? — спрашивал я испуганно.

Она отвечала с улыбкой:

— Ка Со, ты — будущий император, куда уж тебе умирать.

Во время войны мне шел лишь девяносто девятый год, я был слишком юн, чтобы стать полноценным магом, поэтому мои воспоминания о той войне не так отчетливы. Когда я спрашивал о ней бабушку, она лишь с улыбкой отвечала:

— Мой милый принц, дождись, пока станешь императором, и тогда сам все узнаешь.