— Полагаете, это могли сделать обезьяны? В смысле, отключить радио?

Полковник пожал плечами, немного помолчал, потом откашлялся, как делал всегда перед декламацией:

— …И молвил он, вестник: «Люди, пришедшие к нам издалека морской дорогой…»

Джон задумался, вспоминая источник цитаты.

— «Беовульф», сэр? — сообразил наконец он, чем заслужил еще один одобрительный кивок и даже легкую улыбку.

— Что же, по крайней мере, твое образование не пошло псу под хвост, — весело и доверительно заметил полковник.

Это означало, что наступил один из тех редких моментов, когда они были отцом и сыном, а не полковником и лейтенантом.

— Ну, это было легко, — соврал Джон. — В земле гаутов, где бы она ни находилась, Беовульф услышал об этом чудовище, Гренделе, которое докучало людям…

— Отрывание конечностей и высасывание крови ты называешь «докучать»? Ну-ну, — хмыкнул отец.

— А, ну конечно. Вот, значит, переплыл он море, прибыл в Хеорот и оторвал лапу Гренделю.

— Точно.

Джон подождал немного, не скажет ли отец еще чего, но тот молчал, и лейтенант продолжил:

— Эти обезьяны, сэр. Вы думаете, они и есть Грендель? Чудовище?

— Не знаю, — полковник пожал плечами. — У нас оказалось о них маловато информации, слишком быстро разразился хаос. Доходили неясные слухи о каких-то обезьянах, сбежавших из зоопарков и лабораторий, о том, что они прорвались через «Золотые ворота». Тут у меня никаких сомнений нет, я лично просмотрел отснятые видеоматериалы. Еще болтали, что чума, убивавшая людей, делала их умнее. Но тогда у нас было предостаточно забот и помимо обезьян. До этого сигнала бедствия мы были уверены, что все они давно передохли, а большинство рассказов о них — обыкновенные байки. Не исключено, что и это сообщение — такая же байка. Далеко не в первый раз маленькая группа выживших теряет связь с реальностью.

— Но вы, мне кажется, думаете, что все это — правда.

— Что-то тут действительно произошло, — отец в очередной раз пожал плечами. — Если верить этим поселенцам, им удалось создать здесь сплоченную группу, настоящий островок порядка в море хаоса, даже ГЭС запустили, что уже немало. В общем, ребята начали все сначала. Обо всем это мы узнали из их просьбы о помощи, причем с тех пор они ни разу не выходили на связь. Тогда они заявили, что их атакуют обезьяны. Обезьяны с оружием.

— А вдруг это очередные чокнутые ополченцы? — предположил Джон. — Вроде тех психов с размалеванными мордами? Они еще верили, что макаки — посланцы Бога, призванные очистить Землю от скверны. Помните то их капище в старой библиотеке?

— Кто знает… Но умные обезьяны завелись именно в этих краях. Если они существуют, мы найдем их здесь. Посмотрим, как оно обернется. Задача номер один — понять, что, черт возьми, тут творится. Возможно, ситуация вполне штатная. Возможно, имеет место некая мистификация, и мы обнаружим, что они сидят там в темноте и распевают кумбайю. Но что-то я в этом сомневаюсь..

И тут до Джона дошло.

— Вам самому хочется, чтобы это оказалось правдой, — выпалил он.

Какое-то время отец молчал, потом медленно кивнул.

— Люди слишком долго воюют с людьми, сынок. Что, если, пока мы уничтожали друг друга, откуда-то выполз еще кто-то, кто норовит занять наше место? Новый вид разумных существ? Что, если в глупой гордыне своей мы сами взрастили себе смену? — Он потер лоб. — Я устал убивать людей, сын. Парочка-другая гренделей пришлась бы как нельзя кстати.

У Джона перехватило дыхание.

— Если людям требуется новый Беовульф, сэр, я уверен, вы — тот, кто им нужен.

— Уж не думаешь ли ты, что у твоего старика мания величия? — скептически усмехнулся полковник.

— Никак нет, сэр, пока этот старик опережает меня в звании, — с такой же усмешкой ответил Джон.

Отец хлопнул сына по плечу, но лицо его уже изменилось, став снова лицом полковника. Видно было, что он о чем-то напряженно раздумывает.

— Ничего не слышишь? — спросил он через минуту.

— Никак нет, сэр.

— То-то и оно. Ни выстрелов, ни взрывов. Бьюсь об заклад, что все здесь так или иначе закончилось, во всяком случае — пока. Торопиться уже точно ни к чему. А вот и рассвет.

Свинцовое небо сделалось коралловым, восток вспыхнул вдруг оранжевым огнем, и туман превратился в шафранное марево, сквозь которое что-то начало проступать. Спутать сооружение нельзя было ни с чем: работа человека. Фермы, уходящие в небо мачты и то, что могло показаться паутиной, сплетенной гигантским пауком, а на деле являлось прочнейшими, натянутыми, как струны, канатами. Джон догадался, что перед ними мост «Золотые ворота», картинки с изображениями которого он видел в детстве.

Несколько минут было тихо, затем спокойствие прервал резкий, далекий звук.

— Выстрел, сэр, — заметил Джон.

— Что же, видно, я ошибся, — сказал полковник. — Всем занять позиции! — скомандовал он. — Лейтенант, оставайтесь здесь и ждите моих приказаний. Я — на капитанский мостик.

2

Цезарь издал низкий гортанный звук.

«Что такое?» — прожестикулировал Ракета.

— А я-то уже было начал надеяться, — ответил Цезарь, указывая правой рукой на силуэт в тумане.

«Это корабль?»

Знак «корабль» Ракета показал неточно, понятие было новым для него. Цезарь же знал, что это такое из книжек с картинками, а однажды Уилл, его приемный человеческий отец, водил Цезаря в порт и там много раз повторил этот жест.

«Да, корабль, — подтвердил Цезарь, показав правильный знак. — Шесть дней. Короткая передышка».

Подошел Морис и навис над ними, опираясь на костяшки пальцев. Голова орангутана была перебинтована, но ткань уже загрязнилась, и повязка сбилась. Несмотря на строгие указания человеческой целительницы Элли, Морис то и дело лапал бинты.

С ним подошел Малкольм. Человек выглядел усталым, но в его синих глазах горела жесткая решительность, к которой Цезарь уже начал привыкать.

— Еще есть шанс все исправить.

Цезарь отвел взгляд. Мысленно он вернулся в тот день, когда этот человек явился в поселение обезьян: избитый, испуганный и униженный. И все же он нашел мужество настаивать на своем, рискнул жизнью, чтобы добыть то, в чем, как он верил, нуждались люди. А потом выступил против собственных соплеменников, отстаивая свою точку зрения. Таким же непоколебимым он был и после боя с Кобой, когда они узнали, что подчиненные Дрейфуса связались с другими людьми. Цезарь вынужден был признать, что от Малкольма есть несомненная польза. Этот мужчина не был воином, но он знал о войне побольше него, Цезаря. Они много разговаривали о тактике и о взрывчатке вроде той, которой Дрейфус взорвал башню.

— Они смогут пройти под мостом? — поинтересовался Цезарь у Малкольма.

— Даже не знаю. Я уже говорил тебе, что многое зависит от типа корабля. От его осадки… Э-э-э, в смысле — насколько глубоко корабль погружен в воду. Если осадка большая, им придется войти в гавань и причалить в порту. А если это что-то типа десантной амфибии, они смогут высадиться где угодно, хоть на этом пляже. Ну, или почти где угодно.

— Они подплывают к мосту, — заметил Цезарь.

— Верно, — согласился Малкольм. — Один-ноль в пользу глубокой осадки. А может, просто зондируют ситуацию. Слушай, это должно нам пригодиться. У тебя проверенная команда на подступах к порту, так? На корабле могут решить, что в бочках, которые вы сбросили в воду — взрывчатка. Если нам повезет, они остановятся и начнут переговоры. Хорошо бы также проверить, не осталось ли после взрыва какое-нибудь радиооборудование. Тогда мы могли бы поговорить с ними. Тут я способен помочь.

Внезапно голова у Цезаря закружилась. Ракета, заметив это, деликатно и незаметно поддержал его. Откуда в нем взялись силы для боя с Кобой, Цезарь не понимал: все последующие дни он чувствовал крайнюю слабость. Пулевое ранение, едва не прикончившее его, еще не зажило, не говоря уже о последствиях падения с башни. Требовался отдых, которого он не мог себе позволить. Цезарь пришел к выводу, что, если не удастся остановить людей на подступах к городу, их не остановить уже никогда. Ведь теперь здесь собрались все: старики, женщины, дети, включая его собственную жену и маленького сынишку.

Цезарь полагал, что обезьяны должны продемонстрировать силу, а если отступить обратно в лес — все пропало.

Оружие у них имелось. Они заняли выгодную позицию. Это было отличное место для сражения. Обезьяны могли победить, Цезарь был в этом уверен. Но что, если придут другие корабли? Новые люди? Его войско устало, всего за несколько дней они потеряли больше бойцов, чем за все время после бегства из города. Цезарь наказал Кобу, и обезьяны снова последовали за ним, но не может же он повести их на гибель? Он обязан оправдать их доверие. На плечи Цезаря легло самое тяжкое бремя за все десять лет существования деревни, а он уже надеялся, что худшее позади…

— Как нам с ними связаться? — спросил он Малкольма.

— Но, Цезарь… — запротестовал Ракета.

Цезарь приподнялся, встал ровнее и сурово поглядел на своего заместителя. Тот опустил голову, подчиняясь вожаку.

— Флаги, — сказал Малкольм. — Мы могли бы вывесить на мосту белую простыню или что-то в таком роде. Это привлечет их внимание. Ну, или я спущусь на берег и окликну их…