— Это тебя кое-чему научит, — выдохнул Хэл.

Незнакомцу бы признать поражение, но он вдруг разразился тоненьким хихиканьем.

— Что тут смешного, черт тебя побери? — Хэл зажал тонкие запястья поверженного врага между коленями.

— Кокошки свои нигде не потерял? — Мальчишка просто взвыл от смеха.

Хэл глянул вниз и, к стыду своему, обнаружил, что одно розовое яичко вывалилось из шортов. Он убрал одну руку, чтобы навести порядок, и неприятель тут же вывернулся из-под него, встал на четвереньки и прожег Хэла взглядом.

— Борешься как девчонка, — прыснул пацан.

Не найдясь с ответом, Хэл повторил за противником:

— Сам ты как девчонка!

— Да ты совсем ку-ку! — Призрак скинул шляпу, предъявив Хэлу девчачье лицо под шапкой коротко остриженных кудрявых волос. Девочка явно наслаждалась смущением Хэла.

— О господи… — поморщился Хэл. — Я не дерусь с девчонками.

— Зато я дерусь! И с мальчишками тоже, если достают.

Она успокоилась, пожала плечами и, запустив руку в ведерко, извлекла бумажный пакет.

— Ладно, твоя взяла. — Хэл пристыженно заправил рубашку в шорты. — Твое место. Мы уходим.

— Кто «мы»? Ты и твой маленький братец? Да он уже на полпути к дому. Крутая шайка.

Хэл не стал реагировать на оскорбление, отряхнул колени и окинул взглядом берег ручья в поисках брата.

— Сэндвич хочешь? — предложила девочка, отломив половину. — Баранина с соусом. Угощайся — вкуснятина.

Хэл осторожно взял половину бутерброда, невольно ожидая какой-нибудь пакости. Улыбается девчонка хорошо, подумал он и вонзил зубы в булку.

— Спасибо.

Приятное лицо, даже стрижка под горшок не портит. Поразительно, насколько устрашающе аборигенка выглядела несколькими минутами раньше. Они сидели рядом и уплетали сэндвич, поглядывая на грязный ручей.

— Ты здесь новенький, да? — прервала молчание девочка.

— Допустим. Приехал три недели назад. Меня Хэл зовут.

— Али, — чавкая, представилась девочка.

— Гм. Али… От какого имени это сокращение?

— Алисон. Но я его поменяла. Помнишь, когда Мухаммед Али выиграл титул? «Алисон» занудно звучит. — Она скорчила рожицу и пропищала: — Алисон? Мисси Алисон Тенпенни…

Хэл расхохотался, кусочки мяса полетели изо рта на землю, и Али закатила глаза.

— Прелестно. Где манер таких нахватался?

— Я из Сиднея, — пожал плечами Хэл.

— Из Сиднея? Правда?

Хэл кивнул.

— Когда-нибудь я там побываю. Только сперва — в Париже. Потом Нью-Йорк, Лондон. И еще Мозам-бикью.

— Мозамбикью? Это где?

— Африка, болван.

— Зачем тебе туда?

— Ну, перво-наперво, они выпускают мои самые любимые марки в мире. А еще белые оттуда бегут, вот.

— А, ну да. — Хэл не стал обращать внимания на обвинительные нотки в голосе Али, потому что не совсем понял, о чем она, и ткнул рукой с бутербродом в направлении холма. — Была там?

— В прицепе-то? Нет. Не хочу, чтобы меня кто-нибудь схватил. Не любят они, когда люди внутрь заходят.

— Кто не любит?

— Да привидения же!

— Сама придумала? — усмехнулся Хэл.

— Если я изображала призрак, это еще не значит, что их нет, — серьезно сказала девочка.

— Ну ладно. — Он согнал с лица скептическую ухмылку. — Так что там за духи такие?

— Да так, одна семья. Белые.

Хэл глянул на прицеп и заметил Эвана, который выглядывал из-за угла. Братишка неистово махал Хэлу. Он отвернулся и посмотрел на Али. Та достала из ведра баночку из-под устриц, перетянутую леской. Внутри лежали хрящики и кусочки мяса, и Али вывалила содержимое баночки на берег, затем выглянула из-за плеча Хэла и заметила, что Эван по-прежнему размахивает руками.

— За тебя беспокоится. Иди выручай, — блеснула Али белоснежными зубами.

— Видишь? — почти шепотом сказал Хэл, ткнув пальцем в направлении большой ржавой бочки, лежавшей на боку ярдах в двадцати от них. — На днях мы нашли в ней мертвую собаку.

— Мертвую собаку? Да ладно! — Девочка уставилась на бочку. — Как она туда попала?

— Кто-то убил ее и запихал внутрь вверх тормашками. Мы похоронили ее вон под тем деревом. Во всяком случае, присыпали листьями и землей. — Хэл глянул на иву и вскочил, нахмурившись. — Где же она?

Желтые одуванчики и пучки лилового чертополоха раскрасили берег цветными мазками от самой верхушки холма до неровных рядов чахлых ив. Хэлу показалось, что кто-то выбросил на берег ветхий ковер и оставил его догнивать под раскаленным солнцем. Наконец он заметил под деревьями красную глиняную насыпь прямоугольной формы. Хэл быстро сделал несколько шагов к холмику, нагнулся над ним и внимательно осмотрел.

— Интересно, кто ее сюда перенес? — удивился он. — Наверное, сам убийца.

Али с любопытством наблюдала за Хэлом.

— Как думаешь, кто убил? — спросила она.

— Без понятия. Но я выясню, — пообещал Хэл, сам поразившись своей решимости. До этой секунды у него и в мыслях не было проводить расследование, и вдруг вырвалось, да еще при незнакомке. Если честно, ему даже понравилось, как расширились красивые глаза Али. Что ж, стало быть, придется выяснять.

— Хэл! Да иди же сюда!

Было невозможно и дальше не замечать Эвана.

— Еще есть братья? — спросила девочка. — Или сестры?

— Нет, только он. — Хэл пожал плечами. — А у тебя?

— Пять братьев. Они все уже уехали из города.

— Везет!

— Хэ-э-эл! Быстрее! — надрывался Эван.

— Ну… ладно, брейк, Али.

Али поморщилась: видать, слышала эту шутку уже тысячу раз. Хэл взбежал вверх по склону и обернулся, помахав на прощание, но Али Тенпенни было уже не до него — девочка забрасывала в ручей леску.

— Призраки… Ну-ну, — пробормотал Хэл, пробегая мимо прицепа к несносному младшему брату.

Он не догадывался, что из окна прицепа за ним незаметно следят чьи-то глаза.

Глава 10

Милая Шерил!

Прости, что пришлось сообщить тебе печальные новости о Чарли, ведь вы так веселились вместе в прошлом году…

Мик перевел взгляд с письма на фото в рамке, что стояло на ночном столике. На снимке его юная дочь с улыбкой прижимала к себе щенка немецкой овчарки; Мик гордо, как и положено отцу, обнимал девочку.

Снимок он делал в прошлом году. Как раз были длинные выходные, Шерил исполнилось пятнадцать, а незадолго до этого у Мика появился Чарли. После того как Чарли пописал на туфли дочери, между девочкой и собакой установилась прочная связь. Щенок следовал за Шерил, куда бы она ни пошла, точно утенок, который постоянно держится в хвосте у матери. Мику хотелось, чтобы дочь взяла Чарли с собой, но ее мама была сыта по горло немецкими овчарками. Тогда он сказал Шерил, что каждый раз, когда она будет приезжать, Чарли будет только ее собакой, и больше ничьей.

Мне грустно говорить тебе об этом, но перед Рождеством его укусил клещ. Ветеринару пришлось усыпить Чарли. Он умер во сне, без боли.

Гудноу ломал голову, как бы закончить маленькую сказку на оптимистической ноте, когда со двора раздался вой собак. Он выскочил наружу. Овчарки, взъерошив шерсть, яростно облаивали что-то за забором в задней части двора. Мик осветил фонарем темный угол за штакетником. Луч ударил в заднюю стену пресвитерианского собрания, выхватил из темноты хозяйственные постройки. Здание собрания в основном пустовало, только по четвергам и воскресеньям группа молодых прихожан проводила заседание Братства пресвитерианских следопытов. Сегодня там никого быть не должно.

— Кто здесь? — крикнул Мик. Тишина. — Я спущу собак! — Овчарки немедленно поддержали его грозным рычанием. — Не надо меня вынуждать!

Он провел лучом по зданию и опять никого не обнаружил. Наверное, опоссум… Так или иначе, собаки вроде успокоились. Мик отвел их от забора и открыл заднюю дверь. Овчаркам дополнительных приглашений не потребовалось. Когти застучали по линолеуму; собаки проскочили в дом и забежали в гостиную. Вилли тут же запрыгнул на диван, а Кэти растянулась у холодного камина.

— Все, отдыхайте.

Собаки и не думали суетиться. Мик вернулся к письму, ощутив вдохновение, и дописал последние строки:

Кэти и Вилли надеются, что скоро ты к нам приедешь. Ждем тебя в последнюю неделю каникул. Собаки ужасно соскучились и шлют привет.

Говоря о надеждах собак, Мик намекал на собственные нежные чувства. Он вырвал лист из блокнота, положил его в подписанный конверт и приклеил марку, лизнув ее с обратной стороны. Конверт лег в ящик стола, где уже скопилась стопка неотправленных писем. Когда-нибудь он их отправит. Или просто вручит дочери лично. Когда-нибудь…

* * *

Мальчики играли в покер собственного изобретения, то и дело шлепая картами по кофейному столику. Мама сидела рядом, смотрела по телевизору развлекательную викторину «Найди приз». За матовым стеклом двери зазвонил телефон, и все трое оглянулись.

— Должно быть, папа, — загадочно улыбнулась мать. — А вдруг?

Просияв, она пошла к аппарату.

— Ну а кто еще? — заметил Эван.

Честно говоря, им мало кто звонил. С тех пор как папа уехал, телефон почти все время молчал. Мама остановилась у аппарата, ждала, пока не прозвучит еще несколько звонков.

— Мама, сними трубку, ради бога. Не делай вид, что до тебя невозможно дозвониться!