Джерод был уже немолод, когда женился на Секмис и та зачала от него детей. Бришен ненавидел мать и едва терпел отца. Источником дурного предчувствия была не печаль о родителях, которых он почти не знал, а инстинкт, что предупреждал о более страшных вестях. Выражение лица Анхусет вторило ужасу, запечатленному на лице сопровождающего ее мужчины.
Кузина коротко поклонилась Ильдико и сразу же повернулась к Бришену.
— Прибыл гонец из столицы. Ты должен немедля его выслушать.
Она отступила в сторону.
Ильдико отпустила руку Бришена и встала у него за спиной. Посланник словно только что покинул поле боя. Изможденное лицо исказил неописуемый ужас, под глазами пролегали тени недосыпа. Одежда была грязная и рваная. Если он приехал из Харадиса в Саггару, то, судя по виду, скакал без остановки.
— Каковы вести из Харадиса?
Гонец медленно моргнул, словно не веря, что Бришен реален, а не иллюзия, вызванная недостатком сна.
— Их больше нет, — выдавил он хриплым голосом. — Всех их. Нет. Уничтожены галлу.
Удушающую тишину прорезали испуганные крики и вздохи. Бришен взмахнул рукой, и все затихли.
— Принесите ему вина, — приказал он.
Кто-то бросился вперед с полным кубком. Гонец взял его трясущимися руками и осушил содержимое в три глотка. Он стиснул пустой кубок в кулаке точно оберег и вздрогнул.
Сердце Бришена дико заколотилось в груди.
— Кого больше нет? Откуда галлу?
Словно воспрянув духом не только от вина, но и от спокойного голоса Бришена, гонец глубоко вздохнул и выдохнул.
— Три дня назад кто-то вызвал орду галлу.
На этот раз Бришен не попытался пресечь хор вздохов и испуганных криков.
— Все началось с замка. Галлу поглотили всех обитателей дворца. Орда уничтожила все в столице к востоку от Абсу. Некоторые укрылись в реке и спаслись, переплыв на другой берег. Остальные либо утонули, либо их растоптали, либо они были съедены заживо.
Внезапное тепло согрело поясницу Бришена. Ильдико прижала ладонь. Он смотрел на гонца, прислушиваясь к сказанному, будто этот мужчина, превозмогая ледяной порыв ветра, пытался докричаться до него с противоположного конца туннеля.
— Вы уверены?
Посланник кивнул.
— Я видел это собственными глазами. Вместе с остальными бежал к реке. Загнал своего жеребца и выкрал другого, чтобы добраться сюда. Галлу распространяются точно зараза. Выжившие держатся ближе к Абсу и дерутся за лодки. Они следуют сюда, в Саггару.
Ледяной ветер загудел в ушах Бришена.
«Галлу. Выжившие. Саггара».
— Моя семья? — тихо спросил он, хотя уже знал ответ.
Посланник понурил плечи и медленно покачал склоненной головой.
— Королевский дом Хаскем уничтожен. Все погибли. Кроме вас. Король мертв.
В ответ раздались скорбные вопли. Гонец упал перед Бришеном на колени и коснулся лбом земли.
— Да здравствует король.
Шепот толпы перерос в оглушающий рев. Душа Бришена ушла в пятки. Он нахмурился и наклонился поднять гонца с земли.
— Встань с колен! — рявкнул он. — В Саггаре нет короля, пока мы не узнаем больше.
Стук его сердца вторил ритму барабанов, играющих рил. Будоражащее тело вожделение угасло, сменившись отрешенной целеустремленностью. Он повернулся к Ильдико, отметив потрясение на ее лице и блестящие от непролитых слез глаза.
— Найди всех наместников, мэров и глав кланов среди собравшихся, — спокойно попросил он. — Скажи им собраться в зале.
Ильдико молча кивнула и коротко погладила его по руке, прежде чем растворилась в море каи.
Бришен жестом подозвал к себе мрачную Анхусет.
— Приведи Мертока. Я хочу, чтобы вы вместе с дюжиной лучших разведчиков были в зале вместе с наместниками.
Она наклонилась к нему и шепотом спросила:
— Как галлу преодолели барьер между мирами?
Бришен заглянул в горящие глаза кузины, ничего не ответив. Вопрос не в том, как, а скорее в том, кто проломил для них стены. Ответ им обоим был хорошо известен. Если гонец говорит правду и галлу вырвались на свободу из дворца, значит, не обошлось без козней одержимой жаждой власти Секмис.
Он перевел взгляд на изможденного каи, ожидавшего дальнейших указаний.
— Пойдемте. В зале вас ожидает вино и еда, а также столь желанный отдых, но сначала мне нужна ваша помощь.
Переступив порог замка, Бришен послал Месумениса в библиотеку за картами, которые потом разложили на пустом столе. Гонец вяло поковырял вилкой поданную еду, а потом отставил тарелку и присоединился к Бришену. Тот внимательно изучал местность, изображенную на пергаменте.
На одной карте — известный им мир: от покрытой снегами Хеленрисии на крайнем севере до Змеиных пиков на юге и все земли меж ними, включая Баст-Харадис, Гаур и Беладин. На второй только Баст-Харадис, и в первую очередь именно на эту карту обратил свой взор Бришен.
Он постучал пальцем по отметке, означавшей столицу Харадиса.
— Покажи, по какому пути выжившие следуют до Саггары.
— А как же галлу? — на последнем слове гонец запнулся.
— Этих демонов манит кровь и магия. Куда бы каи ни пошли, галлу последуют за ними, если только не почувствуют больший источник для поживы либо если орда не окажется в ловушке воды.
Гонец побледнел.
— Тогда они приведут их сюда.
Бришен посмотрел на него, прежде чем ответить, и холодное оцепенение в душе распространилось по всему телу.
— Возможно. Нам нужно выяснить, как их сдержать, прежде чем это произойдет.
Бришен умолчал, что сдержать демоническую орду — наименьшая из их проблем. Самое трудное — вернуть их в хаос, из которого они явились.
Зал заполнили каи, когда Ильдико привела вассалов и вождей кланов. Анхусет, Мерток с солдатами и разведчиками увеличили количество собравшихся, пока вокруг Бришена не стянулась внушительная толпа. Каи больше не походили на гуляк, наслаждающихся праздничной ночью, а на мрачный отряд, столкнувшийся с возможностью катастрофы, не похожей ни на одну из тех, свидетелями которых были многие поколения.
Ильдико и Месуменис ходили между залом и кухнями, приказывая небольшой армии слуг подавать еду и напитки. Слуги перешептывались между собой, испуганно наблюдая широко распахнутыми глазами и прислушиваясь к разгорающимся и затихающим спорам вокруг двух карт.
Измученный посланник принял на себя тяжелую роль отвечающего. Его засыпали множеством вопросов, полных недовольства, восклицаний и даже обвинений во лжи. Конфликт едва не перерос в драку, но Бришен пригрозил бросить вождя в темницу, а гонца приковать к креслу, если те не успокоятся.
Никто не произнес ни слова, когда гонец надломленным голосом описал то, чему стал свидетелем у реки.
— Мы видели… мы видели, как группа немолодых каи во главе с пожилым военачальником Хасаратом стала живым щитом у берега реки, чтобы другие успели добраться до воды. Их жертва спасла сотни, а может быть, больше жизней. — У него перехватило дыхание, и он склонил голову. — Никто не заслуживает такого конца.
Бришен знал, что образ, вызванный этими словами, останется в его памяти до самой смерти.
Следующие несколько часов он планировал и разрабатывал стратегию со своими самыми доверенными наместниками и офицерами гарнизона. Страх и темнота на грани паники наполнили воздух, настолько тяжелые, что он мог ощутить горечь на языке. Когда собрание наконец закончилось и все засобирались: кто вернуться домой, кто отправиться в разведку, — солнце стояло высоко в небе, а измученный посланник из Харадиса рухнул на стол и уснул.
Бришен провел рукой по лицу и моргнул сухим глазом. Одно воспоминание о потерянном левом глазе вызывало зуд. Он сглотнул, удивляясь, когда его язык стал ощущаться как шерстяное одеяло, и с благодарностью принял чашку холодной воды от сонного управляющего. Если не считать Месумениса и дремлющего гонца, он остался один в зале.
— Херцегеши отправилась в опочивальню?
Ильдико давно ушла из зала, и Бришен отчаянно хотел обнять ее — найти устойчивую опору в мире, внезапно вышедшем из-под его контроля.
Управляющий кивнул в сторону плотно затворенных дверей, не пропускающих яркий дневной свет.
— Она снаружи, милорд, провожает последнего наместника. Вы же знаете, она лучше переносит солнце, чем мы.
Бришен хотел пойти к ней, но чудовищные события последних часов истощали остатки его сил.
— Когда она вернется, пускай придет ко мне.
Бришен покинул зал, ища убежища в своих покоях. В камине весело плясал слабый огонь, ставни были плотно закрыты. Бришен опустился в ближайшее кресло и прикрыл глаза.
Та часть его натуры, которая всегда оставалась хладнокровной, твердила, что отсутствие близких отношений с родственниками, за исключением Ахнусет, которая, хвала богам, жила в Саггаре, невероятная удача. Иначе он мог лишиться рассудка от потрясения и скорби.
И все же он горевал о племянниках, их тихой и покорной матери Тайи, о каждом каи во дворце и столице, которые даже не могли себе вообразить, какую беду на них навлечет их собственная королева.
Он вырос на историях о галлу. Даже люди знали об их существовании. Дикие, голодные твари, жаждущие крови и магии. Некоторые считали, что их, как и старшие расы, создали боги. Большинство, однако, полагало, что они порождение гальпери, которые стремились очиститься и преодолеть мирские ограничения, вырвав тьму из собственных душ.