Грэм Макнилл
Король-бог
...Эпоха Тьмы, крови, демонов и колдовства. Век сражений и смерти, а еще — конца света. Но средь пожаров, огня и ярости есть место великим героям, стойкости и мужеству.
В самом сердце Старого Света живут люди, и правит ими император Зигмар. Некогда разобщенные земли объединились в Империю, протянувшуюся от северного моря Когтей до Серых гор на юге. В Рейкдорфе живет император — единственный дальновидный человек, который заблаговременно почувствовал опасность и понял, что участь людей будет незавидна, если они не смогут преодолеть разногласия и не объединятся.
На стылом Севере живут воинственные захватчики — норсы, дикари, которые чтут Темных богов. Они жгут, грабят и убивают. Средь болот являются зловещие призраки. В лесах полно жутких зверолюдей. Землю терзают полчища зеленокожих извечный бич людей. После поражения на перевале Черного Огня они затаились в горных логовах, собираясь с силами и ожидая подходящего случая вновь напасть на Империю.
Но в борьбе с многочисленными врагами Зигмар не одинок. У него есть союзники — горные гномы, искусные кузнецы и инженеры. Когда великое и ужасное зло родом из рассвета мира восстанет с целью уничтожить Империю, все, гномы и люди, должны встать плечом к плечу, ибо от этого зависит судьба мира.
КНИГА ПЕРВАЯ
Пляска смерти
Не Мидденхейм оплакивал Зигмар,
Не свои земли сожженные.
Весь народ о бедах своих причитал,
А он по погибшему брату рыдал.
Не станем мы всуе говорить
О том дне на горе Фаугилаг;
Ни дня, ни ночи не проходит
Без тяжких вздохов.
Так Смерть унесла
Пендрага, чья сила и мощь были столь велики,
Что похожим на него возжелает быть
Каждый грядущий земной воин.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Огонь и возмездие
Властелин Этульф был мертв. Его вынесли из деревни, и длинная процессия через снега тронулась к берегу, где шумел прибой. За телом Этульфа со сломанными мечами шли те, кто служил ему, те, которым удалось пережить долгое бегство от мстительных клинков врага. Презренны стали их жизни, но никого уже не осталось, чтобы казнить их за трусость и малодушие.
Любимые сподвижники вождя на сломанных щитах несли тело своего повелителя, завернутое в изорванный флаг. Труп был совсем легким: по возвращении с роковой войны властелина поразила изнурительная болезнь, изъевшая всю плоть с костей. Чжек Аска говорил, что это божья кара, и никто не посмел ему возразить.
Дух военачальника был сломлен, а истерзанное ранами тело протянуло шесть времен года, после чего наконец Этульф скончался. Некогда он был очень силен, а потому умирал долго и болезненно.
Все его сыновья уже погибли в сражениях — такова была воля богов. Некому было продолжить его род. Умирая, он знал, что ни один из живущих не понесет его имя в будущее. После кончины о нем вскоре забудут, и следующее поколение даже не вспомнит о его кровавых делах.
В довершение позора, за телом покойного не шли женщины.
По тропе тело несли к воде, где на берегу горел костер, разведенный в предварительно выбитой в мерзлой земле яме. Темными, хладными и беспощадными были воды океана. Прибой раскачивал побитый штормами корабль, который нырял и взмывал ввысь на бурных волнах. Когда-то его выстроили на славу из просмоленных досок внахлест, на носу скалилась волчья морда. Гордое судно не раз выносило их из самых яростных штормов, которые насылали с небес боги. Корабль заслуживал лучшей участи, но если прошедшие полтора года чему и научили жителей поселка, так это тому, что миру абсолютно нет дела до. заслуг кого бы то ни было.
Воины взошли на борт и помогли поднять мертвого военачальника на корабль. Они были сильны, им не составило труда переложить его на кипу драгоценных дров. Один за другим воины ломаными мечами полоснули себя по предплечью и окропили кровью тело покойного, а потом побросали уже бесполезное оружие на палубу. Закончив с жертвоприношением и избавившись от мечей, они перелезли через борт, казавшийся таким пустым без обычных рядов треугольных щитов и сидящих на веслах мужей.
Один из них, воин в украшенном крыльями из вороновых перьев шлеме, подождал, пока товарищи спрыгнули в море, и вылил на тело покойного бутыль масла. Обрызгав его остатками доски судна, он швырнул ее на палубу. Потом дернул веревку грот-мачты — хлопнул раскрывшийся черный парус.
Воин перепрыгнул через борт и побрел по воде к берегу, чтобы занять место среди остальных. Их предводитель умер, но они пока живы. Не будет конца их позору. Женщины станут их избегать, дети — плевать в их сторону, и они имеют на это право. Пока воины не расквитаются со своим долгом, на них лежит проклятье богов.
Ледяной ветер надул парус, и корабль понесло прочь от берега. Без рулевого и гребцов судно неуклюже подпрыгивало на волнах. Ветер и волны быстро гнали его прочь от земли и крутили, словно лист в мельничном пруду Коварные течения, которыми славился этот район побережья, разбили о скалы немало неосторожных судов, но корабль повелителя Этульфа они ласково несли в открытое море, Над мачтой кружили чайки, их гортанные крики похоронной песнью звучали над кораблем.
Воин в шлеме с вороновыми перьями поднял с гальки лук и приладил к тетиве стрелу. Затем поднес обмотанный тряпицей наконечник к огню и подождал, пока загорится ветошь, потом натянул тетиву. Ветер стих, и воин спустил стрелу, которая огненной ракетой описала на фоне серого неба изящную дугу и угодила в мачту корабля.
Сначала медленно, а потом все яростнее и ярче разгоралось пламя, добравшееся до разлитого масла. Пожирающие тухлое мясо мертвеца алчные языки огня перекинулись на промасленную древесину. В считаные мгновения корабль уже пылал от носа до кормы, к небу зловещим столбом взметнулся черный дым.
Воины не сводили глаз с судна до тех нор, пока оно не раскололось с душераздирающим скрежетом. Корабль завалился набок и с протяжным всплеском исчез под водой.
Властелин Этульф был мертв, и никто о нем не скорбел.
За последним плаванием обреченного корабля-волка наблюдал из пещеры, расположенной высоко а скалах над деревней, человек, облаченный в драное меховое одеяние и плащ из перьев. Лицо его заросло бородой, длинные волосы свисали спутанными жгутами, Некогда они были черными как смоль, а теперь так перепачкались, что истинный цвет угадать было невозможно. От пещерной жизни в кожу въелась грязь, руки покрыли зудящие болячки и раны.
Жители деревни звали его Виртгеорн, но он не задумывался над тем, что означает это прозвище. Он даже не потрудился изучить их язык и мог понимать лишь самые простые фразы. Полтора года назад увешанный амулетами деревенский шаман плюнул на него, когда они вместе со сморщенным бессмертным сошли с корабля-волка, который нынче сгорел дотла. Хотя значения прозвища он не знал, но прятался за ним, как за щитом, скрывавшим его истинные деяния.
Бессмертный звал его с собой, когда уходил из деревни, пускаясь в путешествие в глубь северных земель. Только он отказался, забрался на скалы и остался жить в этой пещере. Он знал, что должен уйти, чтобы не привлекать преследователей, но что-то подобно невидимым оковам удерживало его здесь.
Отшельник отогнал мрачные мысли и смотрел, как тонет корабль-волк. С юга наползал туман, он затянул горизонт и придал воздуху привкус отсыревшей ткани. Он не спускал глаз с воинов, которые через снега тащились обратно в деревню под вечным бременем позора, ставшим их постоянной ношей и платой за жизнь.
Человек бросил виноватый взгляд через плечо и поморщился, словно от болезненной старой раны, которой не суждено зажить вовек. Когда они пересекли океан, бессмертный дал ему обернутый полотном сверток, и, даже не разворачивая, он понял, что находится там. Как такое возможно — тайна, покрытая мраком. Ведь, познав поражение, он выбросил это — и вот на тебе, оно опять тут как тут.
Отшельник сунул тогда сверток в расщелину в глубине пещеры. Знал, что нужно швырнуть его в море, но вместе с тем понимал, что не должен этого делать.
Средь тумана вроде что-то двигалось, и он загородил рукой глаза от зимнего солнца.
Туманные видения, или же в мутной пелене действительно шевелится нечто темное?
При воспоминании об убийстве правая рука дернулась, а взгляд метнулся к деревне — сработали старые инстинкты, предупреждающие об опасности.
Из тумана вынырнула дюжина кораблей, которые, рассекая волны, направлялись прямо к деревне.
Мощными гребками гнали их вперед весла, на палубе толпились вооруженные воины в мерцающих железных нагрудниках и бронзовых шлемах, полностью закрывавших лицо. Они сжимали топоры, мечи и копья, а их гнев ощущался даже с высоты скалы. Отшельник обернулся и посмотрел в глубь пещеры, но закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он боялся этого мига с тех самых пор, как в первый раз ступил на этот берег, но сейчас чувствовал себя совершенно спокойно.
Так же невозмутим он был перед поединком. С таким же спокойствием убивал.
