— А если они все-таки однажды отыщут меня?
— Тогда молись, чтобы тот, кто заберет Магна Матер, обладал душой мудрее, а видением — шире, чем новый повелитель Терры.
Та'лаб Вита-37 поклонилась, скрестив руки на груди:
— Все будет сделано, как вы приказываете, почтенная матриарх. Я не подведу вас.
Гелиоса-54 не стала смотреть вслед уходящей генодеве, уже сосредоточившись на мнемотической очистке. Когда драгоценные воспоминания бесследно сгинули в пламени синаптического стирания, матриарх ощутила укол грусти — она любила Та'лаб Виту-37 как родную дочь, но не могла допустить, чтобы малейший след этой генодевы остался в ее нейтральной сети.
Гелиоса-54 снова повернулась к пульту.
Прошло всего лишь шесть часов с тех пор, как грубо слепленные геновоины с Терры неожиданно и жестоко напали на Луну.
А любая война на ее поверхности оканчивалась поражением.
Сердце верховной матриарх преисполнилось страха перед грядущим. Она открыла вокс-канал широкого спектра, зная, что Император ее услышит.
Она надеялась, что и Его воины услышат.
— Отзови своих волков! — взмолилась матриарх.
Дева
Она — дикий непроходимый лес,
в котором скрыты храмы и сокровища [Цитата из поэмы Дж. М. Грина «Инфантильный глупец» (Foolish Manboy).]
Глава 1
Капитан обновленный
Минимальный экипаж
Костолом
Как подобает умереть воину?
Он размышлял об этом на протяжении долгих лет. Будучи неофитом, он представлял, как погибнет в ужасной войне с каким-нибудь омерзительным ксеновидом, сражаясь бок о бок со своими братьями ради благородной и героической цели. Последние минуты он проведет в битве, о которой еще долгие годы воины будут вспоминать с благоговейным трепетом.
И в последующие тысячелетия уроки, которые преподаст его гибель, будут изучаться в каждой военной академии и станут обязательным чтением для юношей этой новой эпохи.
Об этих жестоких временах написали бы целые библиотеки книг.
Но войне нет дела до фантазий, рожденных гордыней юнцов.
Ее наука безжалостна и кровава.
Да, герои куются в горниле боев, и уроки, выученные среди бед, живут в памяти тех, кто выдержал все испытания. Но на каждого героя, чьи деяния помнят после смерти, приходятся десятки тысяч тех, о ком забывают или не узнают вовсе.
Их храбрость не описывают летописи.
Их истории никогда не рассказывают.
Никона Шарроукин уже давно не был неофитом, и с тех самых пор, как Сабик Велунд вытащил его израненное тело из мясорубки на Исстване V, он знал, что умрет в темноте, в одиночестве, и никто не вспомнит о нем.
Подходящий конец для воина из Гвардии Ворона.
Как подобает умереть воину?
Не пройдет и пары минут, как он, похоже, это выяснит.
На охристом шаре Юпитера, заполнявшем обзорный экран «Сизифея», плясали пятна света, будто помехи ауспика. Вот только это были не помехи, а орудийные платформы, срывавшиеся с орбитальных якорей, — притяжение огромной планеты увлекало их навстречу гибели. На переднем плане пирохимические молнии и пепельные шторма искривляли серовато-красный овал Ганимеда — его внушительные водородные хранилища пылали, поглощаемые яростным огнем бомбардировок предателей.
Солнечная война бушевала, яркая и жаркая, и неумолимо продвигалась от внешнего края системы все ближе к Терре. Луперкаль затягивал петлю все крепче, и победой считалась каждая минута, на которую верным Императору войскам удавалось сдержать предателей на пути к Тронному миру.
Умирающие корабли полыхали на высокой орбите Юпитера, обугленные металлические остовы светились изнутри. Ядерные бури вспыхивали то тут, то там, когда миллионы мегатонн противокорабельных ракет взрывались, как далекие сверхновые.
Не настолько далекие, как Никоне Шарроукину хотелось бы.
Торпеды роями рассекали космическое пространство. Макроснаряды освещали тьму ослепительными вспышками. Пучки лазерных лучей сверкали, как ядовито-яркие параллельные росчерки.
Что-то врезалось в подфюзеляжную ось. Шарроукин понятия не имел, что это могло быть — ядерная торпеда? Ударная волна от взрыва корабля? Самонаводящаяся мина?
Триста шестьдесят семь космолетов яростно сновало в пространстве боя возле Юпитера — в основном корабли сопровождения и эсминцы. По крайней мере семьдесят из них принадлежали войскам столицы, и, хотя Шарроукин не очень-то разбирался в координации боевых действий и в работе звездного корабля, после сокрушительной миссии на «Лерне 2-12», стоившей «Сизифею» части экипажа, ему пришлось кое-чему научиться.
Сквозь треск статики и волны помех, деформирующие голографическую проекцию пустотного боя, показался сдвоенный силуэт.
Крупный, идущий прямо на них.
Тут же отобразились значки идентификации и расстояния.
— Впереди летят обломки корабля типа «Лунный»! — крикнул Шарроукин.
— Вижу их, — откликнулся Сабик Велунд, подключенный к многочисленным рулевым системам через нейропроксиустройства, созданные фратером Таматикой. — Выполняю маневр.
Голос Велунда звучал сухо, но Шарроукин уже достаточно давно сражался вместе с воином из Железных Рук, чтобы расслышать за внешним спокойствием напряжение.
Палуба мостика резко наклонилась — железный отец отправил «Сизифей» в крутой поворот. Сильно модифицированный ударный крейсер содрогнулся. Панели обшивки выгнулись, а бронированные перегородки протестующе застонали, когда километровый киль изогнулся.
Гравитация усилилась из-за резкого маневра, взвыли тревожные сирены. Мостик заполнился визгливым скрежетом пересекающихся пустотных щитов. Намертво прикованные сервиторы, поддерживающие целостность щита, задергались — электрическая отдача заживо сожгла их изнутри. Шарроукина едва не стошнило от запаха жженого масла и горелой плоти.
Невероятная махина сгоревшего «Лунного» заполнила весь обзорный экран. Шарроукин машинально пригнулся, когда мимо пронеслись полыхающие надпалубные сооружения. Звездолет был таким огромным, что казался бесконечным.
Он прошел совсем рядом, создавая ощущение, будто до соседнего мостика можно добраться одним рывком.
— Да мы даже близко не подошли, — откликнулся Велунд, выходя из поворота, оставляя гибнущий корабль позади и снова направляясь в битву.
— Твое предупреждение весьма запоздало, Шарроукин! — рявкнул Ульрах Брантан, недавно воскрешенный капитан «Сизифея». Его ужасный голос был порождением одновременно изувеченных связок и протезов, собранных на скорую руку. — Предполагалось, что ты будешь следить за ходом этого боя.
— Я, по-вашему, похож на офицера-наблюдателя? — огрызнулся Гвардеец Ворона.
— Тогда освободи место и подыщи кого-нибудь, кто умеет читать показания этого клятого ауспика! — велел Брантан, и его могучая туша спустилась с командной платформы, гулко топая несимметричными металлическими лапами.
Тело капитана являло собой ужасающий сплав плоти и машины, но лишь отдаленно напоминало благородное шасси дредноута, с которого позаимствовали его части. Он больше походил на биомеханическое чудовище, порожденное Атешем Тарсой в минуты отчаяния и помутнения рассудка. Древняя реликвия, известная как Железное Сердце, торчала теперь посреди обнаженных ребер и мускулатуры Брантана, как хромированный паук, и Шарроукин с трудом переносил ее омерзительный стук.
Вонь гнилого мяса, исходящая от тела Брантана, и едких химикатов, что поддерживали в его тухлой плоти жизнь, напоминала Шарроукину собственные юные годы, когда в глубоких соляных водоемах Ликея ему встречались бледные, раздутые тела.
Псайбер-орел из бледной стали и меди сидел на плече капитана. Железные Руки называли его Гарудой, взяв имя из одного древнего мифа Медузы, и, как и весь остальной экипаж «Сизифея», орел получил тяжелые травмы, но все же выжил. На Йидрисе птицу подстрелил из болтера мечник Люций, но Таматика и Велунд спасли ее механическую жизнь.
Наблюдательная станция утопала в мерцающих полупрозрачных изображениях битвы, шедшей абсурдно близко, — Велунд вел корабль вокруг изломанного остова «Гончей славы», крейсера типа «Марс», полыхающего от носа до кормы.
Гулкий лязг разносился по надпалубным строениям корабля. Перепрофилированные сервиторы обслуживания устраняли повреждения, изрыгая потоки двоичной тарабарщины.
— Что это было? — требовательно спросил Брантан.
— Не знаю, — ответил Шарроукин. — Бомбардировщики-камикадзе или истребители, лишившиеся корабля-носителя? Может быть, какой-то пролетавший обломок, слишком маленький для датчиков ауспика.
— Так не годится, Гвардеец Ворона!
Шарроукин придержал рвущийся с языка сердитый ответ — экран расцвел предупреждающими значками. Датчики угрозы вспыхнули по всей сияющей поверхности монитора.
— С тыла приближается линейный корабль, — сообщил Шарроукин. — Тип «Оберон», мне кажется.
— «Завет истины», звездолет-хищник Семнадцатого легиона! — резко откликнулся Велунд. — Но он идет не за нами.
На обзорном экране замерцали десятки предупреждающих рун.
— Почему ты так думаешь?! — крикнул Брантан.
— Криптос, — пояснил Велунд, отводя «Сизифей» с пути более крупного корабля. — Он транслирует мне зашифрованные переговоры с «Завета». Капитан держит связь с двумя другими космолетами. Собираются взять в клещи «Гнев Европы».
