3

Я попытался осмыслить услышанное. Позже, анализируя свою реакцию, я понял, что мой мозг пытался справиться с обрушившейся на него информацией, которая противоречила логике по трем позициям.

Во-первых, формулировка «мы беременны» опровергает фундаментальные законы биологии. Она означает, что изменилось не только состояние Рози, но и мое. Рози никогда не сказала бы: «Он забеременел». Однако, если следовать букве ее сообщения, именно это и произошло.

Во-вторых, беременность мы не планировали. Рози упоминала возможное материнство в числе других факторов, побудивших ее бросить курить, но я посчитал, что она просто использовала такую вероятность в качестве дополнительного стимула. Более того, мы эту проблему внятно обсудили. Год назад, второго августа, за девять дней до нашего бракосочетания мы ужинали в Карлтоне (австралийский штат Виктория) в ресторане Джимми Уотсона на Лигон-стрит, и пара за соседним столом поставила рядом сумку для переноски младенцев. Рози в разговоре упомянула возможность того, что мы также обзаведемся потомством.

К тому времени мы уже приняли решение переехать в Нью-Йорк, и я сказал, что надо подождать с детьми до тех пор, пока она не получит медицинское образование и пройдет специализацию. Рози не согласилась — ей такая перспектива показалась слишком отдаленной. К тому моменту, когда она станет практикующим психиатром, ей будет тридцать семь. Я предложил как минимум подождать, пока она не закончит учебу на медицинском факультете. Диплом психиатра не критичен для клинициста в области психических расстройств, которым она собиралась стать, поэтому, если ребенок будет постоянно мешать ее занятиям, последствия не окажутся катастрофическими. Не помню, чтобы она возражала. В любом случае для принятия такого важного решения необходимо:

1) обговорить варианты, такие как: отказ от продолжения рода; рождение определенного количества детей; поддержка одного или нескольких детей на благотворительных началах;

2) перечислить плюсы и минусы каждого варианта: как он скажется на свободе путешествий, на нашей работе. Следует учесть возможные разрушения и потрясения, которые нередко влекут за собой действия детей. Все эти факторы подлежат взвешенному обсуждению;

3) беспристрастно сравнить все варианты с учетом вышеизложенного;

4) разработать план по осуществлению задуманного, в ходе чего могут открыться новые обстоятельства, которые потребуют пересмотра пунктов 1, 2 и 3.

Очевидно, что создание компьютерной таблицы для исполнения пунктов 1, 2 и 3, а в случае их реализации пункта 4 — задача непростая, поскольку она должна решаться в ходе подготовки к появлению на свет нового человеческого существа с учетом его потребностей на много лет вперед. Здесь не обойтись без соответствующего программного обеспечения, но я не слышал о существовании готовой таблицы и диаграммы Гантта, пригодных для использования в проекте «Ребенок».

Третьим обстоятельством, противоречащим логике, было то, что Рози пользовалась противозачаточными таблетками, которые принимаются перорально раз в день. В случае соблюдения этой процедуры риск нежелательной беременности составляет менее половины процента в год. Непонятно, каким образом даже такой неорганизованный человек, как Рози, мог нарушить столь простые правила.

Я знаю, что не все так ценят планирование, как я, предпочитая, чтобы ход их жизни определяла воля случая. В том мире, где живет Рози — и частью которого я добровольно решил стать, — допустимо использовать вульгарные психологические термины вместо научно обоснованных биологических понятий, можно радоваться непредвиденным поворотам событий, а также забыть принять важное лекарство. Три этих обстоятельства привели к тому, что действительность изменилась настолько, что проблема апельсинового сока и даже творческий отпуск Джина превратились в мелочи.

К этим выводам я пришел, разумеется, намного позже. Новость о беременности стала для меня сильнейшим стрессом. И он совпал с крайне шатким душевным равновесием, в котором я находился до этого. Последствия были неизбежны.

Потеря самоконтроля.

С тех пор как мы познакомились с Рози, такое случилось впервые. В последний раз я испытал нечто подобное, когда моя сестра Мишель умерла от не диагностированной вовремя внематочной беременности.

То ли оттого, что я стал старше и устойчивее, то ли потому, что подсознательно мне хотелось сберечь наши отношения с Рози, мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки.

— С тобой все в порядке, Дон? — спросила Рози.

Нет, со мной не все было в порядке, но говорить об этом я не стал. Все мои интеллектуальные ресурсы были брошены на выполнение плана действий в чрезвычайных обстоятельствах.

Знаками я показал Рози, что тороплюсь, и выбежал из квартиры. Лифт стоял на нашем этаже, но прошла вечность, прежде чем его двери открылись и потом закрылись за мной. Я наконец мог дать волю чувствам там, где не было опасности сломать что-нибудь или кого-нибудь поранить.

Если бы кто-то увидел, как я стучу кулаками по стенам лифта и кричу, он, без сомнений, счел бы меня сумасшедшим. Сомнений не возникло бы еще и потому, что я забыл нажать кнопку первого этажа и уехал в подвал. Когда двери открылись, я обнаружил перед собой Джерома с корзиной для белья. На нем была футболка пурпурного цвета.

Хотя моя ярость не была направлена против него, Джером, судя по всему, этого не понял. Он схватил меня за грудки, пытаясь предотвратить нападение. Я среагировал рефлекторно, поймав его руку и вывернув ее. Он ударился об дверь лифта и вновь бросился на меня, на этот раз попытавшись нанести прямой в челюсть. Теперь я уже действовал не под влиянием эмоций, а по правилам боевых искусств. Увернувшись, я лишил Джерома возможности снова напасть. Он явно это осознал и ждал удара с моей стороны. Я не видел подобной необходимости, и отпустил его. Бросив корзину, он побежал вверх по лестнице. Мне требовалось покинуть замкнутое пространство, и я последовал за ним. Мы выскочили на улицу.

Сначала я бежал бесцельно, просто вслед за Джеромом, который все время оглядывался. Потом он нырнул в какой-то переулок, и в голове у меня прояснилось. Я повернул на север и двинулся в направлении Квинса.

Раньше мне не случалось добираться до квартиры Дейва и Сони пешком. К счастью, плутать мне не пришлось благодаря четкой системе нумерации улиц, которую, по-моему, надо в обязательном порядке ввести во всех городах. Минут двадцать пять я бежал в быстром темпе и, когда добрался до места и нажал кнопку домофона, уже весь взмок.

Ярость, которую я испытывал во время стычки с Джеромом, прошла, уступив место облегчению оттого, что я его не ударил. Эмоции захватили меня на какое-то время, но навыки боевых искусств не позволили им перехлестнуть через край. Это радовало, но на смену облегчению пришло ощущение полной безнадежности. Как я объясню свое поведение Рози? Я никогда не рассказывал ей о том, что у меня проблема с самоконтролем, и не делал этого по двум причинам.

1. Поскольку этого давно не повторялось, а уровень счастья в моей жизни значительно повысился, я думал, что, возможно, проблема осталась в прошлом.

2. Рози могла меня отвергнуть.

В нынешних обстоятельствах разрыв со мной выглядел как разумный шаг. У Рози были основания считать меня опасным и склонным к насилию человеком. А она ждет ребенка. От опасного и склонного к насилию человека. Это стало бы для нее ужасным открытием.

— Да? — раздался голос Сони из домофона.

— Это Дон.

— Дон? С тобой все в порядке?

Очевидно, по голосу и по отсутствию моего фирменного «Приветствую…» Соня догадалась, что что-то случилось.

— Нет, не в порядке. Произошла катастрофа. Сразу несколько катастроф.

Квартира Дейва и Сони больше нашей, и она уже была забита всякими детскими вещами. Меня внезапно поразила мысль о том, что местоимение «наша» в сочетании с существительным «квартира», возможно, более неприменимо.

Я осознавал, что нахожусь в состоянии чрезвычайного возбуждения. Дейв пошел за пивом, а Соня уговорила меня сесть, хотя я лучше себя чувствовал, когда ходил по комнате.

— Что случилось? — спросила Соня. Вопрос напрашивался, но сформулировать ответ я был неспособен. — С Рози все в порядке?

Только потом я оценил, насколько правильно она выбрала вопрос. Он позволил мне не только найти исходную точку происходящего, но и увидеть перспективу. С Рози было все в порядке, по крайней мере физически. Я почувствовал себя спокойнее. Разум стал брать верх над эмоциями, хаос отступал.

— Проблема не в Рози. Проблема во мне.

— Так что случилось? — вновь спросила Соня.

— У меня был срыв. Я потерял контроль над эмоциями.

— Вышел из себя?

— Откуда?

— В Австралии так не говорят? Ты не справился с эмоциями?

— Совершенно верно. Дело в том, что у меня есть некоторые проблемы с психикой. Рози я о них никогда не рассказывал.

И никому никогда не рассказывал. Я не признавал, что страдаю каким-либо психическим расстройством, если не считать депрессии, которая случилась, когда мне было двадцать с небольшим. Но я полагал, что она стала прямым следствием моей асоциальности. Я думал, что просто устроен иначе — в море человеческих отношений я был островом. Моя внутренняя логика была намного сильнее моей способности выстраивать связи с другими людьми. Не будь таких, как я, человечество жило бы без пенициллина и компьютеров. Но двадцать лет назад психиатры были готовы признать меня своим пациентом. Я всегда считал, что они ошибаются, тем более что иных диагнозов, кроме депрессии, мне не ставили, но проблема потери самоконтроля являлась слабым местом в моих доводах. Это была реакция на иррациональность, но она сама по себе была иррациональна.