Эх, жалко, с семьей не удалось даже побыть. В день моей выписки из больницы лицей прислал письмо. Учсовет требовал, чтобы я приступал к учебе немедленно, как только здоровье позволит. Я бы и забил на пару дней, но родители побоялись. Вообще правы они, наверное. Заведение престижное, и отчисляют отсюда за любой серьезный промах. Глупо упускать удачу, раз попал.

Беру сумку и иду по тропинке. Деревья шелестят сочно-зеленой листвой. Бордюры — белоснежные и зеркально гладкие. Впереди на изумрудной, словно только что выкрашенной, траве сидят группы учеников. Девушки в коротких юбках. Парни, истекающие слюной, глядя на их стройные голенькие ножки. Повсюду — шум и смех. У многих учеников в руках гитары и скрипки. Одна девушка с хорошеньким личиком начинает петь, как дитя. У меня щемит сердце от сладкого голоска. Другая девушка аккомпанирует на гитаре. Останавливаюсь, слушаю.

— Чего встал посредине! — шаркнув меня плечом, обгоняет парень. — Понабрали, блин, простолюдинов.

Хм, сынок боярский, что ли? Ускоряюсь и провожу подсечку. Пока поваленный парень со стоном целует землю, говорю мимоходом:

— Что, ваше благородие, свои ноги не держат? Привыкли, что слуги носят?

Делаю всего пару шагов, как натыкаюсь на трех парней. Широкоплечие, шеи толстые, накачанные. Стоят посреди тропинки — ни обойти, ни объехать. Зыркают то на поваленного торопыгу, то на меня.

— И кто у нас такой смелый? — спрашивает один.

— Знаю кто… — плотоядно тянет другой. — Свежее мя-ясо!

Третий только фыркает и манит меня рукой к себе. Я раздумываю: бросать уже сумку или сами отстанут. Вряд ли в лицее мордобой посреди улицы разрешен.

— Бесонов? — слышу за спиной.

Оборачиваюсь. Молодая симпатичная женщина в бежевом костюме глядит прямо на меня.

— Он самый, — киваю.

— Я — Элла, твой куратор. Пойдем, — она разрезает группу парней, как ледокол айсберги.

Здоровяки послушно расступаются. Спешу следом. За спиной один из троицы говорит:

— Бесонов… чей он сын?

— Простолюдинов, — презрительно. — Это тот самый калека без живы, о котором все говорят. Смотри-ка, какой наглый.

— Так научи его манерам, — властно.

Взмахом руки Элла подзывает мужчину в синей униформе. Женщина решительно забирает у меня сумку и передает ему. Меня обволакивает аромат ее парфюма.

— Четвертое строение, четырнадцатая комната, — дает распоряжение Элла, и мужчина уходит.

Она ведет меня между корпусами.

— Пойдем, все основное покажу. Вот столовая. Все приемы пищи по расписанию, кроме ужина — в любое удобное время с шести до девяти вечера. Отбой — в десять тридцать. Первый и второй корпуса — учебные. Третий и четвертый — общежитие. Твой — четвертый, вот ключ от комнаты. За каштановой аллеей — территория музыкальных клубов. Тебя наверняка интересуют боевые клубы — там, за живой изгородью, их целый квартал. Тренировочные полигоны примыкают к клубу по Военным играм. Его крышу видно даже отсюда — во-о-он там, видишь, красная черепица сверкает на солнце?

— Мне туда не надо, — даже не гляжу в указанную сторону. — Лучше покажите, где клуб по игре на саксофоне.

Элла легонько улыбается:

— Шутник, — совсем не оценивает она мою тягу к миролюбивому искусству. — Выход за территорию лицея запрещен. Пока ты учишься здесь, мы отвечаем за тебя… — Ее тонкая рука указывает на проходящего мимо безопасника в форме, с пистолетом на поясе. Серьезно у них тут все, не поспоришь. — Повсюду охрана — если что, она убережет тебя и от других учеников тоже. Не секрет, что многие высокоблагородные дети не воспринимают всерьез одноклассников не из знатных родов. Главное — не ведись на провокации. Не позволяй затащить себя на ринг или арену клуба. Там уже охрана не помешает им.

— Еще я детишек не боялся, — хмыкаю.

Элла удивленно смотрит на меня:

— Каких детишек, Артем? Ученики как минимум твоего возраста либо старше.

— Кх… ну мозгами, видимо, не выросли, если разнимать приходится.

Блин, успел забыть, что самому шестнадцать. Ох, Тема, палишься. Привыкни уже, что сам малой.

— Тогда все, Артем, — легонько хлопает Элла меня по плечу. — Твои вещи уже в комнате, там же и новая школьная форма. Размер сообщили твои родители. Если не подойдет что-то, поменяй в пятом корпусе — там персонал. Расписание уроков в тумбочке. Учиться начнешь с завтрашнего дня, сегодня — отдыхай.

Ее рука не успевает соскользнуть с моей куртки — ловлю нежные пальцы. Немного придерживаю. Ровно столько времени, чтобы ее глаза округлились и стали больше солнца. Мягко отпускаю.

— Отдохнул бы, да не с кем, — грустно вздыхаю и подмигиваю. — Не составите компанию?

— Артем Бесонов! — восклицает Элла, зардевшись. — Мы в лицее! Совесть имей.

— Ну ладно-ладно, — примирительно поднимаю руки. — Но вы не можете на меня сердиться. Любой бы на моем месте рискнул, — бросаю взгляд на снующих вдалеке учеников. — Любой взрослый.

Элла пытается делать серьезное лицо, но красные щечки не вписываются.

— Иди уже в комнату, пока я тебя на уроки не отправила.

— Не проводите до двери? — улыбаюсь.

— Бесонов! — пытается строго. Выходит же умоляюще. — Хватит.

Теребя воротник блузки, она косит куда-то в сторону. Прослеживаю за ее взглядом и вижу объектив камеры. Ну, точно не в этот раз.

— Понял. До встречи, куратор Элла.

Глава 5

Осваиваемся

В холле общежития уютно: холодильник, диванчики, в углу ваза декоративная и явно дорогая. Сейчас, правда, никого нет. Сворачиваю в левый коридор, иду мимо еще одного холла с плазмой и креслами.

У панорамного окна — симпатичная девушка с черноволосым парнем. У последнего широкие плечи и поза сватающегося петуха. Шепчутся, чуть ли не обнимаются, но, поглядывая на камеру на потолке, все же не решаются. Симпатяшка замечает меня, глаза ее округляются.

— Это он! Он!.. — шепотом.

— Да кто? — с большим нежеланием парень отрывает взгляд от ее лебединой шейки.

— Жень, это он сделал тебя на играх в средней школе. Он всех сделал! Даже княжну Бородову!

Черт, популярность Бесенка опять меня опередила и первой заехала в общежитие.

Парень поджимает губы. Похоже, испортил я ему малину.

— Ну не сам лично. Командами же играли…

— Разве не он уложил тебя на лопатки?

— Ну не сам лично, — настаивает на своем и вдруг потирает щеку. — Все же основную работу сделал его хук справа…

— А ведь даже не из дворян… — восхищенно и даже нагло разглядывает она мою изукрашенную физиономию.

Быстро прохожу дальше, пока у меня автограф не попросили. Сразу за поворотом моя комната. Толкаю приоткрытую дверь и вхожу. Большая комната с тремя кроватями, на одной лежит моя сумка. На другой — блондинчик книжку читает. Вглядываюсь в лицо, чувствую, как брови на лоб лезут.

Ух ты, как тесен мир! Шершень! Стас-Шершень! Мой былой товарищ.

Хлебнули мы с ним лиха в пустыне Гоби, сражаясь с Высшим демоном — Великим Червем Аба. Пока Стас мутузил его прихвостней-черведемонов, мне досталась эта серая громадина размером с десятиэтажный дом. Уроборос драный. Без толку прыгал я по его кольцам, рассекая «Громовыми когтями» направо и налево скользкую плоть. В итоге гад меня подкинул хвостом в воздух и проглотил, бе-е.

Пока летел червю в пищевод, время не терял — рвал в клочья слизистую. Ну и ему хватило. Свалился с таким грохотом, будто небоскреб рухнул, подняв тучи песка. С лязгом захлопнулись громадные челюсти, словно захлопнулась решетка на крепостных воротах. А я выбрался, вспоров брюхо… Ой, хохма, вспомнил: Шершень едва меня увидел, сразу завизжал, как девчонка. Было с чего пугаться — желудочный сок сжег всю мою кожу до мяса. Видок вышел круче, чем у любого демона. Ну, с фракталом Эсклопа подобные раны не страшнее легкой ссадины.

— Стучаться не учили? — хмурит брови Стас. — Я тебя не пускал.

Хм, грубовато.

— Я теперь живу тут. К себе домой не стучусь, уж извини.

— Из какого ты рода?

Стас, и ты туда же! Опять гребаные загоны на знатность.

— Большого.

— В смысле? Нетитулованного или из сиятельств?

— Бери выше — императорского.

— Серьезно? — выпучивает он глаза, подбираясь.

— А сам как думаешь? Разве великая маньчжурская династия Цин может звучать не серьезно? — слегка прищуриваю глаза, кося под китайца. — Аль не признал?

Шутку Шершень не оценивает.

— Ясно. Плебей, значит, — фыркает брезгливо.

Хм, ну и ладно, не сильно хотелось. Берусь разбирать сумку.

— Не спеши раскладываться. Ты здесь жить не будешь.

Да что не так с этим миром? Теперь меня все старые знакомые будут в шею гнать?

— Еще вякнешь — и я тебе челюсть сломаю, — буднично говорю, раскладывая одежду.

Сам Стасик напросился.

— В лицее драться запрещено, — шокированно смотрит он на меня. — Мигом отчислят.

— Ошибаешься. Никто никому ничего не может запретить, — бросаю через плечо. — Тебе ставят условия, а следовать им или нет — сам решаешь. Вот я, похоже, скоро решу накостылять одному заносчивому засранцу.

Блеф срабатывает. Стаса пронимает, он молча утыкается в книжку. Заходит парень, которого только что я нечаянно обломал с девчонкой.

Отлично. Еще один желающий меня достать?