Камила по-прежнему не верила в бессердечие Милагрос, и она принялась защищать незнакомую девушку, предположив, что у той могли быть какие-то сложные обстоятельства. Лусия пренебрежительно фыркнула, а находящийся здесь Мариано поддержал Камилу. Луия и не ожидала от него иной реакции: с тех пор как Мария изгнала из имения грубияна Бенито и на его место приехал деликатный Мариано, он как правило, всегда принимал сторону Камилы Лусию, и без того пребывавшую в постоянном раздражении, это особенно бесило. Она не могла простить матери, что та навязала ей общество чуждых людей, увезя от любимого отца и возлюбленного Августо.

Последнему Лусия написала весьма откровенное письмо, в котором просила хоть ненадолго приехать в имение, иначе она тут погибнет от тоски.

И, когда в темноте к дому подъехали всадники, бросилась им навстречу, полагая, что это примчался Августо. Однако служанка Ресуррексьон, первой узнав Катриэля, радостно воскликнула: «Хозяин!»

— Папа? — удивилась Лусия, но, разглядев Катриэля, тут же отчитала служанку, объяснив ей, кто здесь истинный хозяин.

— Не бойтесь, я у вас ничего не отниму, — сказал Катриэль.

— Все равно вам нечего здесь делать. Убирайтесь отсюда немедленно! — потребовала Лусия, но ее одернула вышедшая на крыльцо Мария.

— Катриэль! Не ожидала тебя увидеть. Что- нибудь случилось? — спросила она.

— Я тоже не знал, что вы здесь. Но очень рад нашей встрече.

Он пожал Марии руку, а Лусия и Виктория при этом поморщились от отвращения.

— Вы можете говорить покороче? Что вам тут надо? — не сдержалась Виктория.

Ее враждебный тон заставил Милагрос объяснить что привело их в «Эсперансу»:

— Катриэль только помогает мне отыскать брата. Моего маленького братишку похитили. Вы не видели тут поблизости цирковые повозки?

— Они совсем недавно отсюда уехали. Сначала хотели заночевать, а потом почему-то передумали — пояснил Мариано. — Возможно, потому что мальчика увела бородатая женщина, а хозяин цирка остался этим недоволен.

— Вы видели моего Хуансито?! — воскликнула Милагрос. — И его увела Хуана? Так, может, они прячутся где-то здесь, вблизи имения? Надо их найти!

— Вряд ли Анибал уехал бы без Хуансито, — рассудил Катриэль. — Сама подумай: мальчик ведь нужен ему как заложник. Нет, видимо, нам опять придется догонять цирк. Утром выясним по следу, в какую сторону они направились. А пока… Вы позволите нам сделать привал на ваших землях? — обратился он к Марии.

— Вы будете ночевать в нашем доме, как и подобает гостям, — ответила она.

— Папе не пришлось бы по вкусу ваше гостеприимство, — процедила сквозь зубы Лусия.

— Не волнуйтесь, нам будет даже удобнее разбить лагерь в степи, — твердо произнес Катриэль, давая понять, что никакая сила не заставит его войти в дом, который у него отобрали.

Поняв это, Мария больше не настаивала, но попросила Катриэля и Милагрос хотя бы поужинать вместе со всем семейством.

— Сделайте это, прошу вас. В память об Асунсьон… О тех счастливых временах, когда мы были тут вместе с ней.

Катриэль не мог ничего возразить против такого довода и, пересилив себя, ступил на порог некогда родного дома.

Виктория демонстративно отказалась от ужина, заявив, что у нее пропал аппетит. Ее примеру последовала и Лусия:

— Я не сяду с индейцем за один стол!

Милагрос испуганно взглянула на Катриэля, затем на Марию:

— Из-за меня в вашей семье начались раздоры. Может, мы все же уйдем?

— Нет, оставайтесь, — проявила твердость Мария. — Вы для меня — желанные гости. Надеюсь, Катриэль в этом не сомневается. Что же до моей сестры — то она много страдала, поэтому ожесточилась. А Лусия… Иногда просто не верится, что она — моя дочь…

Последнюю фразу Мария вымолвила с такой печалью, что у Милагрос больно сжалось сердце.

Камила, желая поддержать Марию, завела с гостями разговор на другую тему — о Хуансито и о том, что она с самого начала не поверила Анибалу.

— Конечно, разве я могла бросить Хуансито! — сказала Милагрос. — Я люблю его, как собственного ребенка, несмотря на то что он мне даже не брат по крови.

— Люди связаны не единственно кровным родством, — заметила на это Мария. — Есть кое- что посильнее: сердце.

— Спасибо, сеньора. Вы так добры к нам, — благодарно взглянула на нее Милагрос. — Я не знала родной матери, но у женщины, которая меня воспитала, были такие же глаза, как у вас…

Ресуррексьон принесла десерт, но Катриэль от него отказался:

— Пойду, пока не очень поздно, расспрошу людей. Может, кто-то из них видел, в какую сторону поехал цирк.

— Я провожу вас— тотчас же встала из-за стола Камила.

— Не стоит. Я ведь тут всех знаю, — напомнил ей, смутившись, Катриэль.

— Но вдвоем мы сможем опросить всех значительно быстрее, — ответила Камила.

— А втроем — еще быстрее, — добавил Мариано. — Я иду с вами!

Милагрос тоже поднялась с места, но Мария остановила ее, предложив еще немного побеседовать.

— Я вижу, у тебя душа болит не только из-за малыша, — сказала она, оставшись наедине с Милагрос. — Твоя печаль намного глубже. Так мне кажется. Что тебя мучает, дочка? Доверься мне, как матери, которой тебе так не хватает.

И Милагрос рассказала ей всю горькую историю своей жизни — начиная с того, как ее, подкидыша, подобрали в степи и кончая тем чудовищным оскорблением, которое нанес ей Августо.

— Моя жизнь очень похожа на твою, — выслушав ее, грустно молвила Мария. — Я тоже не помню своих родителей — их заменили чужие люди, ставшие мне родными. У меня была сестра не по крови, а по сердцу. Подобно тебе, я надеялась вернуть мир и счастье в семью, выйдя замуж без любви. Но тебе, слава Богу, повезло больше: ты не вышла замуж за того военного. И — нашла настоящую любовь!

— Как вы узнали? — смущенно и радостно воскликнула Милагрос.

— По глазам. По тем влюбленным взглядам, которыми вы обмениваетесь с Катриэлем. И пока вы будете вместе, никакому злу вас не одолеть, поверь мне. Вы найдете Хуансито и заживете счастливо. Только берегите друг друга, берегите свою любовь.

— Спасибо, сеньора. Вы — сама доброта, — растроганно произнесла Милагрос, и Мария неясно, по-матерински обняла ее.

В этот момент к ним вошла Лусия и, захлебываясь от возмущения, язвительно бросила матери:

— Какая идиллия! Может, ты нашла наконец дочь, которая тебе по душе, а мне стоит переселиться в цирк?

Опросив местных жителей, Катриэль и Мариано пришли к выводу, что цирк, вероятнее всего, направился в Арройо-Секо.

— Значит, с рассветом и мы туда поедем, — сказал Катриэль, — А вам — большое спасибо. Честно говоря, я не ожидал помощи от человека, который работает на Гонсало Линча.

— Я только работаю на него, но не принадлежу ему, — уточнил Мариано. — И более того могу сказать, что вы мне симпатичны и, как адвокат, я не погрешу против истины, если закон окажется на вашей стороне.

— В этом вы сможете легко убедиться, как только поглубже изучите дело.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Мариано о чем-то заговорил с Камилой, а Катриэль у входа в столкнулся с Викторией.

Она к тому времени уже тайком отхлебнула графинчика, который завела и здесь, в «Эсперансе». Но унять раздражение все равно не удалось и Виктория решила перед сном прогуляться по саду. Увидев перед собою Катриэля, она не стала сдерживать гнева:

— Вы нарочно меня преследуете? Я не выношу вашего присутствия и сейчас же прикажу вышвырнуть вас отсюда!

— Не беспокойтесь, я сам уйду, — ответил Катриэль. — Это место навевает на меня слишком много воспоминаний…

— Ну, если вы так цените все, что дала вам Асунсьон, то хотя бы в знак признательности должны уйти отсюда навсегда и жить в грязи, где для вас самое подходящее место!

— Сеньора, вы уже отобрали у нас имение. Зачем же вам еще и оскорблять меня? — спокойным тоном произнес Катриэль, и это совсем вы¬вело из равновесия Викторию.

— А затем, что я ненавижу вас и все ваше кровожадное дикарское племя! Вы убили самых дорогих мне людей. Убили моего сына, моего маленького Адальберто!..

В глазах Виктории стояли слезы, а все тело ее содрогалось от бессильной, истеричной ярости. Катриэлю внезапно стало жаль эту по-своему несчастную женщину, и он молвил с печалью в голосе:

— Я сочувствую вам, сеньора. Но не в моей власти вернуть вам сына… Так же как и вы не можете вернуть мне мать…

Викторию, однако, не тронуло его искреннее сочувствие.

— Вы еще смеете рассуждать о моем сыне?! — истерично выкрикнула она. — Вы, грязный дикарь! Вам никогда не понять, что дети могут рождаться от чистой, настоящей любви! Вы — чудовища, способные убить новорожденного младенца!.. Да если бы мой мальчик остался жив, то вырос бы в замечательного человека и был бы сейчас рядом со мной. И мне бы не пришлось одной терпеть вас — омерзительное животное, у которого хватает наглости требовать уважения к себе!

— Дай Бог, чтоб, накричав на меня, вы избавились от ненависти в своей душе, — ответил на это Катриэль.

— Я всегда буду ненавидеть вас! Всегда!

— Очень жаль, — развел он руками. — Ваша озлобленность не принесет успокоения душам умерших. И, унижая других, вы не вернете себе честь и достоинство, которые у вас кто-то отнял.

— Что вы можете знать о чести, о достоинстве?! — возмутилась Виктория, но, заметив приближающихся Мариано и Камилу, умолкла. Затем, резко повернувшись, пошла обратно в дом.

Ночь в «Эсперансе» прошла относительно спокойно, хотя многим из ее обитателей так и не удалось уснуть.

Мария думала о Милагрос — девочке, которую она полюбила сразу и всею душой, думала о незабвенной Асунсьон, которая не может порадоваться счастью сына…

Катриэль тоже вспоминал свою дорогую Айлен, рассказывая о ней Милагрос. Здесь, в родном имении, в благословенных землях «Эсперансы»,

он не смог скрывать от Милагрос, что уже нет в живых.

— Вот, значит, откуда в твоих глазах боль. Я видела ее, но не распознала, не догадалась… Прости меня, — сказала Милагрос.

— Он нежно обнял ее, и они еще долго молчали глядя в звездную даль и вдыхая терпкий аромат вольных степных трав.

Потом Милагрос заговорила вновь:

— У меня никогда не было дома… Не было родного города, родной земли, по которой можно скучать. Только теперь я поняла, как горько было тебе терять имение. Эти земли, этот дом… В них сразу же влюбляешься… Почти так же, как — в Марию…

Над «Эсперансой» уже забрезжил рассвет, когда к дому подъехал небольшой отряд всадников в военной форме.

— Это Августо! — похолодев от ужаса, вымолвила Милагрос. — Он зачем-то вздумал меня преследовать.

— Идем отсюда побыстрее, пока ему не сказали, что мы здесь, — мгновенно сориентировался Катриэль и на всякий случай прихватил свой старый охотничий мушкет.

А Лусия, всю ночь грезившая об Августо, наконец увидела его воочию.

— Вы получили мое письмо?! — бросилась она навстречу своему возлюбленному.

— Письмо?.. Нет, — с холодной рассеянностью ответил Августо. — Я выполняю важное задание. Ищу заговорщиков. Вы не видели тут цирковые повозки?

— Ну, что я говорила? — победоносно уставилась Лусия на мать — Эти циркачи — бандиты! — и обернувшись к Августо, с огромным удовольствием

Сообщила — Здесь скрывается их дрессировщица, Милагрос. Идемте, я покажу вам, где она! От волнения у Августо перехватило дыхание.

— Да-да, я должен ее увидеть! — промолвил он но вовремя спохватился, добавив — Потом… сейчас меня интересует, где находится весь обоз Мне нужно расспросить ваших людей.

Лусию разочаровало такое решение Августо, а у Марии, наоборот, несколько отлегло от сердца К тому же она увидела, как незаметно выскользнула за дверь Камила, и поняла, что та собирается предупредить Милагрос и Катриэля. Лусия тоже, не вытерпев, пошла искать место их ночевки и, встретившись во дворе с Камилой, ревностно спросила:

— А ты что тут делаешь? Хочешь первой услужить моему жениху?

— Ну что ты? Зачем мне это? — ответила Камила. — Тем более что наши гости, кажется, и не стали тут ночевать, а ушли еще с вечера.

Затем она отозвала в сторону Мариано и попросила его:

— Вы не могли бы предложить свою помощь гвардейцам? Поехать с ними на поиски цирка но куда-нибудь… подальше от Арройо-Секо?

— Я уже и сам об этом подумал, — улыбнулся ей в ответ Мариано. — Будьте спокойны: как минимум день они с моей помощью потеряют!

Глава 9

Анибал не сомневался, что Хуана при первом же удобном случае вновь попытается бежать с мальчиком к Милагрос, и поэтому, приехав в Арройо-Секо, сам увел братишку из цирка спросил у встречных, где можно снять комнату и те указали ему на дом Рамона Мартинеса.

— Меня зовут Густаво Сомоса, — представился он Росауре и Энрике. — А это мой сын Педрито. Мы хотели бы остановиться у вас на несколько дней, пока приедет моя жена.

Росаура проводила постояльцев в комнату на верхнем этаже и принялась готовить для них еду, однако ей пришлось отвлечься от этого занятия потому что на пороге появились Катриэль и Милагрос.

— Кроме вас, мы здесь никого не знаем и очень рассчитываем на вашу помощь, — сказал Катриэль. — Возможно, вы видели заезжих циркачей? Один из них увез мальчика, брата Милагрос. Мы его ищем…

— А как они выглядят, тот мужчина и мальчик? — взволнованно спросила Росаура, повинуясь какому-то необъяснимому чутью.

— Ты думаешь, это наши постояльцы? — верно истолковал ее волнение Энрике.

Анибал, слушавший их разговор из-за двери, понял, что скрываться ле имеет смысла, а, наоборот, надо любыми средствами заставить Милагрос вернуться в цирк. И он вышел из своего укрытия, широко улыбаясь, но глаза его сверкали зловеще, и Росаура невольно перекрестилась.

— Где Хуансито? — подступил Катриэль к Анибалу, однако тот грубо оттолкнул его:

— Не твое дело. Мне надо поговорить с Милагрос наедине.

— Я не стану с тобой говорить, дока не увижу Хуансито — заявила она.

— Пойдем, он ждет тебя наверху, — спокойно произнес Анибал.

Милагрос не раздумывая устремилась вверх по лестнице, а последовавшего за ней Катриэля остановил Анибал:

— Твое заступничество тут неуместно. Мы поговорим по-семейному и все уладим.

Плотно затворив за собой дверь, он направил пистолет на Милагрос и припавшего к ней Хуансито. Затем предупредил, что если они попытаются позвать на помощь Катриэля, то первая пуля достанется именно ему.

— Мне нечего терять, и я не пощажу никого, — добавил он грозно, обращаясь к Милагрос. — Ты станешь моей женой, и Хуансито будет всегда рядом с тобой. Или я вас обоих пущу в расход.

Милагрос попыталась воззвать к его благоразумию, но Анибал был неумолим. Держа ее под прицелом, он велел ей выйти к Катриэлю и объявить, что она выходит замуж за Анибала. Сам же при этом стоял сзади, готовый в любой момент выстрелить в неожиданного соперника.

Катриэль пришел в отчаяние от слов Милагрос.

— Но ведь мы обещали друг другу никогда не разлучаться! Я не могу поверить в то, что ты говоришь! Скажи, он запугал тебя? Я сейчас с ним расправлюсь!

— Нет-нет! — воскликнула Милагрос. — Я сама так решила! Я не смогу жить без цирка!

— Но я люблю тебя!

— А я поняла, что не смогу быть счастлива с тобой, —держась из последних сил, вымолвила Милагрос. — Прости…

— Нет, Милагрос, ты ведь любишь меня! Я вижу в твоих глазах эту любовь, вижу страдание, — горячо заговорил Катриэль, не подозревая, как рвет ее сердце. — Бери Хуансито пойдем со мной, и твои глаза вновь засверкают счастьем. Я знаю! Я верю в нашу любовь!

Анибал понял: еще мгновение, и Милагрос невзирая на угрозу, бросится к Катриэлю, забыв обо всем на свете. Осторожно дотронувшись до плеча, он молвил тихо, ласково: — Нам пора в дорогу.

Милагрос обернулась к нему, глядя затравлен¬но и обреченно.

И тогда Анибал, уверовавший в свою победу властно притянул к себе Милагрос и на глазах у Катриэля поцеловал ее в губы.

Увидев, что Милагрос не противится поцелую Катриэль поспешно вышел из гостиной.

Анибал же увел своих пленников обратно в цирк. А Энрике и Росаура еще долго утешали Катриэля, говоря, что в их доме он всегда сможет найти дружеское и, если угодно, родительское участие.

Как ни старался Мариано увести Августо подальше от Арройо-Секо, преследователь все же взял верное направление и в конце концов добрался до цирковых повозок. Однако, перевернув там все вверх дном, ни Милагрос, ни Анибала не нашел и, огорченный осечкой, направился к своим родителям.

Вряд ли стоит говорить, как обрадовались его неожиданному приезду Росаура и Энрике. Но оба сразу же сникли, когда узнали, с каким заданием прибыл сюда их сын.

— И тебе нравится такая служба? — сокрушенно спросил Энрике. — Ведь ты, боевой офицер, фактически выполняешь сейчас функцию жандарма.

— Прежде всего я исполняю приказ! — с пафосом ответил Августо. — Скажите прямо, вы видели здесь цыркачей — Милагрос, Анибала и мальчика Хуансито? С ними также должен быть индеец Катриэль. Они к вам заходили?

Энрике сказал, что не намерен продолжать беседу в таком тоне, а кроме того, напомнил сыну:

— Я никогда не был доносчиком и не стану им сейчас, в угоду тебе!

— Простите меня, отец, я вовсе не собирался учинять вам тут допрос, — несколько поубавил пыл Августо. — Просто мне во что бы то ни стало надо разыскать эту девушку, Милагрос.

Энрике, опасаясь сказать чего-нибудь лишнего, предпочел вообще уйти из комнаты, а Росаура, наоборот, уцепилась за последнюю фразу сына:

— Ты чего-то недоговариваешь, Августо. Скажи мне правду: зачем тебе понадобилась Милагрос? Она ведь не заговорщица! Тут у тебя какой- то другой интерес. Я права?

— От вас невозможно что-либо скрыть, мама — смутился он.

— И не надо ничего скрывать. Будь со мной искренним, сынок.

— Да, вы правы, мама. Я люблю эту девушку, — признался Августо. — Но она отвергла меня, и я схожу с ума!

— А как же понимать всю эту историю с заговорщиками? Ты выдумал ее для нас или… действительно собирался арестовать брата Милагрос?

Потрясенный проницательностью матери пристыженный и подавленный, Августо без утайки рассказал, как подло он поступил с Милагрос и какой грех взял на душу, оклеветав Аниба в глазах своего командования.

Росаура была ошеломлена откровениями сына но укорять его не стала, лишь произнесла строго:

— Что ж, теперь надо исправлять ошибки. Ты должен повиниться перед Милагрос, рассказать все отцу и пообещать нам, что больше никогда не употребишь свое служебное положение в корыстных целях. Иначе ты мне будешь не сын!

Энрике, выслушав Августо, проявил к нему еще большую жестокость:

— Не понимаю, как в нашей семье мог вырасти такой недостойный человек! Ты обманул доверие сеньоров Линч, обидел несчастную Милагрос, ввел в заблуждение генерала. Твое поведение запятнало нашу честь!

— Простите, отец, я виноват, — потупившись, твердил Августо.

— Я прощу тебя лишь после того, как ты принесешь извинения Милагрос и откажешься от своих гнусных намерений относительно ее брата.

— Я уже от них отказался, — заверил отца Августо. — И сейчас же пойду к Милагрос.

Он решительно встал из-за стола, но в тот же момент за его спиной грозно прозвучал голос Катриэля: