Шишупалу не нравилась игра, в которую играл Каляван. Это была война слов. Но дипломатия требовала, чтобы учитывались все причуды и пороки ее участников.

— Какие сэки и тушары? — скривила рот госпожа Раша. — Избавь меня от этой глупости. Ты совершаешь набеги на их поселения всякий раз, когда тебе становится скучно. Даже если они платят дань, ты вновь и вновь нападаешь на них. Ты даже не желаешь их земель. И ты прекрасно знаешь, зачем ты нам нужен, Повелитель Огня.

— Я польщен тем, что вы знаете меня, госпожа Раша. Но королевства — это не что иное, как линии, нарисованные на карте, — небрежно заметил Каляван. — Их постоянная перерисовка утомительна для картографов.

— Он любым способом пытается избежать необходимости сесть на трон, — прошептал Шалья Шишупалу. О, я его понимаю. — Пора заманить его в ловушку. Каляван жаждет лишь битвы, а не власти. — Он повернулся к греку: — Известны ли тебе достижения узурпатора?

Каляван пожал плечами:

— История, как человек попал из грязи в князи. Она так вдохновляет моих пастухов! — с преувеличенной беспечностью сообщил он.

— Узурпатор победил Наркасура и поставил Прагджийотишу на колени, — сообщил ему Шалья.

В «таксономии власти» было хорошо известно, что Истинный Арьяврат на карте делится на четыре части. Огромный юг ниже Ганги находился под властью империи Магадх. На востоке расположились леса, принадлежащие королевству ракшасов Прагджийотиша. Северные Приречные земли, за Гангой, были разделены между десятком королевств, самым могущественным из которых являлся Союз Хастины, а кроме него — Панчал и Матхура. Ну и оставались западные земли, за пределами того, что считалось собственно Арьявратом, — именно оттуда и пришел Каляван.

Греки могли углубляться на запад на пятьсот лиг, но едва ли был ведан, который не знал о диком востоке. В расцвете своих сил Наркасур мог похвалиться армией, равной армии всех царств Арьяврата, и большинство солдат там составляли рабы с миндалевидными глазами, что были родом с Золотых островов.

— Брату узурпатора, Балраму, нет равных в сражении на булавах, — продолжил Шалья. — Он командовал армиями, которые разбили армию Наркасура при Гувате. Говорят, что госпожа Сатьябхама убила Наркасура в единоборстве. Понимаешь ли ты, что за слава ждет тех, кто убьет этих предателей?

На лице Калявана, несмотря на все его старания, светилось детское любопытство:

— Мне всегда было интересно, как Матхуре удалось одержать победу над Прагджийотишей.

— Наркасур был мамонтом среди воинов, — ответил ему Джарасандх. — Он рассчитывал, что ему придется защищаться от такого же айравата, как и он сам. А узурпатор оказался мышью. Айравату не знакомы пути, по которым бегает мышь.

— Считаешь его столь низким, император?

— Как человека — да. Как стратега — нет. В конце концов, эта мышь выжила.

Шалья кивнул:

— Кришна, может быть, и трус, но он не имеет себе равных по уму, — осторожно сказал он. Увидел, что Джарасандх кивнул, и продолжил: — Он способен видеть за пределами того, что видят наши глаза или постигает наш разум. Вы, должно быть, слышали об Асрите Тали.

— Богатый город на скале, жители которого погибли во время наводнения, — кивнул Каляван. — Ужасный случай.

Шишупал рассеянно кивнул. Это речное государство располагалось близко к Матхуре и в войне за Ямуну стало на сторону императора. Потеря Тали была серьезной стратегической потерей, которая все еще продолжала мешать империи.

— Не повезло. Но природа не склоняется ни перед кем.

— Ты подтверждаешь мою точку зрения, — вздохнул Шалья. — Мы простые существа, и наши взгляды на мир наивны. Мы рассматриваем катастрофы как разрозненные, изолированные события, мы не можем увидеть причинно-следственную связь. Река всей своей мощью обрушивается на город, убивая тысячи людей. Мы видим результат: разрушение. Причина же его — наводнение и оползень. Или, может, стоило обратить внимание на то, что зимой перед наводнением в пределах видимости города были срублены все деревья, включая те, что были выше поросшего лесом холма, в тени которого Асрит Тали процветал веками. Когда вокруг была зелень, река протекала в лиге от него, за лесом на холме. — Шалья сделал глоток вина. — Так почему же это случилось? Люди Тали внезапно стали прожорливыми, как это бывает у любой процветающей цивилизации, или это было связано с тем, что Тали стал популярным речным портом, что привело к увеличению количества прибывающих паромов и слишком сильному вылову рыбы, а как следствие — к дефициту рыбы как источника пищи? И тогда получается, что желание вырастить как можно больше пасущихся животных вызвано попыткой избежать голода, а желание получить больше древесины возникло из-за необходимости поддержать новые правила судостроения, и, возможно, именно это стало причиной хищнической вырубки лесов в прибрежных лесах. Итак, были ли популярность и процветание истинными виновниками падения Тали или… все произошло из-за того, что год назад Кришна наложил ночное эмбарго на количество судов, проходящих через речной порт Матхурана, хоть и немного при этом потерял. А в результате эмбарго в Асрит Тали начали застревать десятки паромов в неделю — из тех, что двигались на восток.

У Калявана отвисла челюсть. Шишупал содрогнулся. История о неограниченных амбициях… Он не знал этого. Причина и следствие. Как все просто. И какое полное опустошение это произвело.

Шалья продолжил:

— Кришна — это луна за облаком, безликий игрок в смертоносном гобелене взлетов и падений каждого города Речных Земель.

— Хорошо, хорошо, Шалья, я понял, что ты имеешь в виду. Кришна — грозный враг, — вскинул руку Каляван.

— Разве победа над убийцей Наркасура — не та слава, которую ты ищешь? — тихо спросил Шалья.

Шишупал видел, что Шалья пытался манипулировать тем, что Каляван слишком молод, слишком жаждет завоеваний, известности и славы. Каляван выглядел так, будто у него слюни потекли, но затем он сглотнул и с вызовом расправил плечи.

— Это предложение просто недостаточно прибыльное, Шалья. Я бы тоже хотел сменить свою простую тогу на мантию, усыпанную драгоценностями, как у Шальи. На что-то такое же алое, блестящее, мифическое.

О нет, только не это! Шишупал понял, к чему он клонит. Повернувшись, он увидел, что Джарасандх положил ладони на стол. Шишупал готов был поклясться, что император едва сдерживается, чтобы не схватить одну из бутылок и не разбить ее о голову Калявана.

— Я нападу на Матхуру с юга и востока всей своей мощью, едва лишь закончится перемирие, — голос императора звучал абсолютно спокойно. — Ты нападешь на Матхуру с северо-запада. И захвати с собой свое Проклятое Пламя. — Это прозвучало зловеще, как приказ. — Когда Кришна и Балрам погибнут вместе с остальными матхуранцами, ты станешь главнокомандующим.

Каляван не произнес ни слова. Он по-прежнему ждал чего-то, и выражение его лица было совершенно каменным.

Джарасандх вздохнул и откинулся назад, потирая глаза пальцами.

— И как только Матхура будет завоевана, ты получишь драгоценный камень Шьямантаку. Я клянусь в этом. Можешь прислать мне пергамент, на котором я напишу это.

Каляван не ждал ни мгновения, немедленно, с размаху преклонив колено перед императором:

— Мой ассирийский меч и моя армия в твоем распоряжении, император Джарасандх.

Млеччха предвидел это. Шишупал взглянул на Шалью. Тот хоть и выглядел недовольным, но все же смог взять себя в руки:

— Это… хм, это хорошо. Можем ли мы, хм, теперь отведать роскошные блюда, которые приготовила для нас госпожа Раша?

— Как-нибудь в другой раз, — отрезал Каляван. Но, должно быть, по взглядам, которыми его одарили, он понял, что был чересчур резок, и потому добавил более мягким тоном: — Прости меня, император. Я устал, и мое время здесь истекает. Я хочу насладиться теми прелестями, которые может предложить ваша прекрасная столица. Давайте преломим хлеб, когда хорошо отдохнем и вонь навоза грифонов не будет портить нам аппетит. Без обид, моя госпожа. Все было прекрасно. — Он без разрешения подхватил руку госпожи Раши и нежно поцеловал воздух над ее ладонью. Шишупал задумался, на что это похоже, а затем старательно выбросил эту мысль из головы.

— Я увижу тебя на сваямваре в Панчале, император? — внезапно спросил Каляван.

— Возможно, — резко откликнулся Джарасандх.

Калявана эта грубость не обескуражила.

— Я слышал, там будет господин Кришна, — небрежно заметил он. — И говорят, у него есть эта интригующая привычка завоевывать женщину на каждом сваямваре, которую он посещает… честно или нечестно, так или иначе. Есть над чем подумать, не так ли? Представляете, что бы было, если бы Панчал присоединился к войнам Ямуны. — Эти ужасные слова повисли в воздухе, и он продолжил: — Шалья, я надеюсь, что условия, которые ты организовал для меня, будут столь же приятными, как и всегда? Я ваш верный слуга, император. — И Каляван повернулся и вышел из особняка госпожи Раши, не дожидаясь разрешения императора удалиться.

Каляван действительно не знал, что он был на волосок от того, чтобы с него содрали кожу самым изобретательным из возможных способов? Но мысли Джарасандха, похоже, были заняты совсем другим, так что Шишупал не получил соответствующего приказа.