— Скромность не идет вам, смертным, — заявил Торин, очевидно, не обратив внимания на это переглядывание. — Да, наши армии сыграли свою роль, но именно ваше руководство и варварство завершили эту войну. Ваша жестокость, ваша дикость, ваша любовь к бойне…

— О, перестаньте, ваша милость, вы вгоняете меня в краску, — засмеялась Аша.

Торин убрал руку с плеча Мучука, прошел вперед и лишь затем повернулся лицом к ним обоим:

— Я могу себе представить, какой триумфальный прием ожидает вас, когда вы вернетесь. Вы проедете по улицам Эи, и Смертные осыплют вас цветами в честь ваших побед, одержанных здесь. Вас будут почитать, как Богов, какими ранее были мы. Ваши сыновья и дочери, ваши возлюбленные и сверстники, ваши подданные, все будут, ликуя, ожидать вас.

Мучук не был уверен, что его кто-то ждет дома. Возможно, десять лет не такой уж большой срок, но никогда не знаешь наверняка. Впрочем, спорить он не собирался:

— Этого, безусловно, стоит ждать с нетерпением, ваша милость.

— О, поверь, они бы тоже этого ждали… Если бы не умерли сто лет назад. — И такая убедительная улыбка Торина улетучилась, словно ее сдуло порывом ветра.

Сверкнул металл. Мучук инстинктивно вскинул руку, но из его горла вырвалось лишь бульканье, когда вокруг шеи, впившись в кожу с двух сторон, обвилась тонкая проволока. Сейчас, когда струна начала его душить, лишь большой палец отделял эту тонкую нить от его гортани.

— Мучук… — Аша отшвырнула чашу и, в ужасе распахнув рот, рванулась к нему, схватившись за оружие на поясе. И вновь сверкнул металл — и копье Ушас вонзилось Аше в череп сзади.

Мучук, увидев, как его сестра, его генерал, его наперсница замертво рухнула на землю, хотел закричать от ярости. Но он смог лишь взвыть, почувствовав, как сзади его коснулась пара мягких рук. Райт. Она безжалостно душила его, и ее ногти впивались в его кожу. И все, что отделяло его от смерти, — лишь его палец. Проволока врезалась в кожу с боков, кровь текла по шее. Лицо горело, а он хватал ртом воздух. Для пресыщенной и вялой расы Райт весьма усердно пыталась его убить.

— Что ты наделала? — Савитр Лайос опустился на колени рядом с Ашей, укачивая ее тело, но не предпринимая никаких попыток спасти Мучука.

Свободная рука Мучука потянулась за кинжалом, но кто-то перехватил его запястье.

— Я должен извиниться, — прошептал Мучуку на ухо Фараладар, прижавшись к нему всем телом и вытаскивая из ножен его кинжал. А затем он спокойно, мягкими плавными движениями вонзил клинок раз, другой, третий в бок Мучука Унда. Кровь длинными струйками растеклась по полу.

— Осторожней, Райт. Он не должен умереть, иначе мы нарушим наш вачан, — отметил Фараладар.

Савитр Лайос поднялся, ошеломленно распахнув рот:

— Да! Что насчет вачана? Почему мы не погибли?

— Вачан заключался в том, что нельзя убивать Мучука, — сказал Торин. — Эти высокомерные Смертные никогда не смотрят дальше собственного носа. Если ты закончил плакать над своей шлюхой, Савитр, помоги Фараладару затащить его на корабль. Положите его на лед, чтобы он не умер. — Торин раздраженно повернулся к Райт: — Тебе понадобится столетие, чтобы он отключился? Он кричал так громко, что Фараладар трижды ударил его ножом.

— Он держит эту долбаную проволоку гребаным пальцем! — зашипела Райт.

— Я все должен делать сам? — Торин подошел к Мучуку. — Давай я займусь! Неудивительно, что мы потерпели поражение от Смертных.

Хватка Райт на краткий миг ослабла. Ударив Мучука его же кинжалом, Фараладар, сам того не подозревая, оказал тому услугу. Порошок, которым он натер клинок, теперь смешался с его кровью.

Мучук Унд свободной рукой схватил Райт за плащ и сфокусировал взгляд. И под его взором плащ выцветал, становясь белым, когда Мучук впитывал его пурпур.

— Семь адских… — ахнула Райт.

Мучук Унд воспользовался полученным пурпуром, чтобы зажечь свою коронную чакру, средоточие энергии, расположенное между глазами, и это, пусть и на миг, прояснило ему мозги:

— Ты уродливая сука! — Он со всей силы наступил Райт на ногу. Девушка отшатнулась, и ее хватка на проволоке ослабла. Зарычав, Мучук оттолкнул Фараладара, ловко выхватил кинжал и отпрянул от них на безопасное расстояние.

Райт и Фараладар, крадучись, направились к нему. Мучук скрежетнул ногтями по клинку. От этого звука закладывало уши. Из-под сорванных ногтей потекла кровь, но он вновь и вновь царапал лезвие.

— Давай же, ну! — закричал он.

И зинт откликнулся. И он обратился к своему последнему союзнику в этом мире, к Элементалю, которого он едва научился направлять, — к Тьме. Мучук Унд, рисуя мандалу, вскинул руку: его палец прокладывал в воздухе окаймленные белым темные следы, словно под ним был невидимый холст. Он начертил ту мандалу, которую знал и которая рисовалась быстрее всего.

Торин отступил на шаг.

— Как он направляет силу?! — требовательно спросил он. — Я думал, мы очистили это место от зинта.

— Его кинжал, ваша милость, — встревоженно откликнулся Фараладар. — Отойдите, господин!

Сила мандалы трепала плащ Мучука, он чувствовал, что часть его сил возвращается. Зинта было недостаточно, кинжал был слишком мал, но, возможно, ему хватило бы и этого, чтобы уйти живым.

— Сдохните, ублюдки! — рявкнул он.

Взгляд Торина метнулся к чему-то позади Мучука. Мелькнул кожаный жгут. Мучук начал оборачиваться, но было слишком поздно. Кожаная змея обвила его запястье и отпрянула подобно молнии. И в тот же миг он понял, что его ладонь отрезана клинком Ушас. Мандала разлетелась на миллион крошечных осколков, мгновенно рассеявшихся в воздухе.

Прежде чем Мучук успел вскрикнуть, кулак Райт с хрустом врезался ему в череп. Он почувствовал, что падает; голова болезненно ударилась о землю. Каблук ботинка Ушас резко опустился ему на колено, и бедро пронзила острая боль.

Это несправедливо! Что мы сделали, чтобы заслужить это? Мучук и сам понимал, насколько жалки его мысли. Ожидать справедливости в этом мире равносильно тому, чтобы ждать, что гадюка не укусит тебя, потому что ты сам не пытался ею закусить.

— Брось его внутрь, Савитр, — крикнул Торин.

Рука Савитра опустилась на лодыжку Мучука и потащила, как тряпичную куклу, — на белом полу оставался кровавый след. Мучук попытался схватить Савитра, но вся его сила вытекала через раны в боку, ссадины на шее и сломанные кости.

— Мне очень жаль, Мучук. Я не знал, — сказал Савитр.

Мучук заставил себя поднять голову.

— Катись обратно в свою нору, ты, кусок окровавленного дерьма! — Пусть это оскорбление было не особо остроумным, но оно шло от самого сердца.

Савитр не ответил, поднимая Мучука по трапу на корабль. В отличие от Торина.

— Это было грубо с твоей стороны, Мучук Унд. — Перед затуманенным взором Мучука появился Торин, на лице которого было написано такое страдание, словно он был искренне разочарован невежливостью собеседника. — Он действительно не знал. Не думай о нас как о животных, сынок. Мы действуем так по определенной причине, из необходимости.

Мучук почувствовал, что его тащат к саркофагу внутри корабля. Мужчину бросили внутрь, так, что он ударился лопатками о дно гроба. Он попытался плюнуть Торину в лицо, но плевок вышел слабым и слюна попала ему же в глаза.

— Позволь мне успокоить тебя, — услышал он голос Торина, когда холодная рука вытерла кровь и слюну с его глаз. — Видишь, ты многое узнал о нас — о нашем оружии, нашей магии, нашем способе ведения дел. Та мандала, которую ты использовал, была хороша. К сожалению, ты узнал не все. Дело в том, что здесь время течет по-другому. Ты считал, что провел здесь десять лет… Ну да, так и есть, но, видишь ли, в твоем мире прошло столетие. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Прошло столетие… Все пропало. Его дети. Его жена. Его царство. Его жизнь. Дэвы обманули его. Внезапно холодный ветер жестоко дернул его волосы и заревел в ушах. Вокруг начала подниматься ледяная вода, и он почувствовал, как тело немеет. Лед крошечными кристаллами, чистейшими, как звезда, покрывал его глаза, губы, лицо и тело, покалывая кожу, как свежескошенная трава. Одинокая слеза, с трудом прочертившая дорожку по грязи на щеке, застыла, а затем упала в поднимающуюся воду.

— Я вижу, на тебя снизошла мудрость, — улыбнулся Торин. — Итак, ты понимаешь, что в этом нет ничего личного. Мы просто хотели избавить вас от любых мерзких мыслей о мести. Теперь отдыхай, воин. Ты это заслужил. — Торин повернулся к кому-то на корабле: — Все готово?

Мучук почувствовал, как мороз окутал его, подобно леднику на реке. Он лежал, распростертый и беспомощный, запертый в ледяном гробу, вдыхая вонь собственной крови. Его глаза отчаянно метались по сторонам, когда он искал хоть какой-нибудь способ сбежать. Но все, что здесь было, — лишь останки его тела: окровавленный обрубок на конце руки и кость, прорвавшая кожу его брюк.

— Ты мог бы… — Мучук прохрипел, едва слыша собственный голос. — Ты все еще можешь отпустить меня. Я не вернусь. Я даже не знаю, как это сделать.

— Верно, верно. Но тебе нельзя позволить вернуться со всем, что ты узнал, дабы ты стал угрозой для нас, когда мы вернемся, — сказал Торин. — Видишь ли, Смертные думают, что теперь они свободны, поскольку они победили нас. Но они постепенно забывают, что именно сделало их победителями. Колдовство ушло из вашего мира. Вы считаете себя львами, но вы всего лишь снующие крысы, на хвосты которых наступают наши лапы. Тот факт, что крысы все еще живы, объясняется не их делами.