Он крутит пальцем в воздухе, показывая, чтобы я развернулась к нему спиной.

— Я должен прибрать за тобой, — говорит он, и его лицо становится непроницаемым. — Ты все заляпала кровью.

Задыхаясь, переворачиваюсь на живот и напрягаюсь, когда чувствую, как его пальцы задирают мою футболку.

— Я не вино…

— Здесь ты виновата во всем, — перебивает меня он, и его голос становится все суровее. — Никогда не забывай об этом.

Он шуршит своими пакетами, вздыхая так, словно это доставляет ему огромную массу неудобств.

— Мне ужасно жаль, что я прервала твой обыденный день работорговца, — бормочу я, закипая от ярости.

В ответ он прикладывает к моим разорванным швам пропитанный спиртом тампон. Жжет нестерпимо, и я шиплю сквозь зубы, на языке вертятся проклятия.

Чертов мудак.

— Из-за своего языка ты попадешь в ситуации и похуже, чем эта, — говорит он мне. — Что нужно сделать, чтобы ты усвоила урок? Убить кого-нибудь?

Сглотнув, я выдавливаю:

— Прости.

Из его горла вырывается громкий смех. Я вскидываю к нему голову, в ярости наблюдая за тем, как его плечи содрогаются. Его темные глаза блестят от первых настоящих эмоций, которые я увидела в нем за все это время. И они так же страшны, как и когда он злится.

— Ты смеешься надо мной, — с неверием произношу я.

— Ох, куколка, ты должна бояться не меня. Мне нравится твой язычок.

— Но ты сказал…

— Ты говоришь не подумав, и тебе нужно научиться контролировать себя, — замечает он, его улыбка гаснет, но в глазах по-прежнему веселье. — Каким бы сексуальным ни был твой задор, принцесса, это последнее, что тебе понадобится в подобном месте.

Я кривлю губы от отвращения и опускаю голову на кровать, пока он продолжает приводить в порядок мою спину.

— Не смей называть меня сексуальной, — огрызаюсь я только потому, что он прав и мне нечего больше сказать.

— Иначе Зейд меня убьет? — легкомысленно спрашивает он, притворяясь безразличным.

Хотя он говорил совсем иначе, когда я очнулась в том фургоне и услышала, как они с Риком обсуждали, сможет ли Сообщество защитить их от гнева Зейда.

Пожимаю плечами.

— Он все равно убьет тебя, так что, думаю, это не имеет значения.

Он замолкает, и когда я уже думаю, что он вообще ничего не ответит, слышу, как он едва слышно шепчет:

— Я знаю.

* * *

Когда Рио уходит, по коридору проносится Франческа, ее каблуки гулко стучат по полу. Ее рука обхватывает руку Рио, останавливая его в самых дверях.

— Что с ее спиной? Ей хуже?

Он трясет головой.

— Нет, раны поверхностные. С ней все будет в порядке, — отвечает он, хотя последние его слова звучат так, будто имеют двойной смысл.

Когда она отворачивается от него, он подмигивает мне через плечо и уходит, оставляя меня в замешательстве.

Он какой-то чертовски непредсказуемый.

Франческа влетает в комнату, волосы растрепаны, в глазах волнение. Воротник ее платья разорван, и я задаюсь вопросом, что за истерику устроил Рокко.

— В красивую комнату. Живо.

И резкими шагами вылетает обратно. Я вскакиваю с кровати и, потирая воспаленные глаза, спешу за ней. Рио подстриг мои сломанные ногти и привел их в порядок, но я все равно чувствую себя разбитой. Каждый шаг напоминает мне о том, что произошло в этой комнате, и когда я приближаюсь к ней, у меня сводит живот. Все мои силы уходят на то, чтобы сосредоточиться на девушках, а не на том месте на полу, где я потеряла свой рассудок.

Все они избегают моего взгляда. Все, кроме Сидни.

Ее нижняя губа плотно прилегает к кривым передним зубам, она едва сдерживает ухмылку. Она находит это забавным, и я решаю, что Сидни я действительно ненавижу.

Не обращая внимания на эту психованную сучку, я ищу глазами Бетани, и к горлу поднимается комок, когда я замечаю кровавую рану на месте ее родинки. У меня сдавливает грудь, и в мои нервные окончания словно впиваются острые ножи.

Меня изнасиловали напрасно.

Черт, я знала это. Но это все равно ощущается так, будто меня снова имеют на этом полу.

Откашлявшись, я выпрямляюсь, мои щеки жгут смущение и стыд. Не знаю почему. Мне точно не нужно стыдиться того, что я была изнасилована. Может быть, я просто чувствую себя чертовски глупо.

— Сегодня мы должны были готовиться к выбраковке, но ты решила отвлечь всех нас, — метает в меня злой взгляд Франческа.

Мое сердце падает, словно камень в воду, ее слова слишком беспокоят меня, чтобы я могла почувствовать себя неловко. В своих записях Молли упоминала о выбраковке, но она не вдавалась ни в какие подробности, не описывала, что это такое, а лишь намекала, что за нами будут охотиться.

Облизывая потрескавшиеся губы, я спрашиваю:

— Что такое «выбраковка»?

Франческа ухмыляется.

— Это охота, как на животных. Мужчины будут охотиться, а ты, моя дорогая, будешь их добычей.

В груди у меня все сжимается, но в глубине души я уже знала, что она ответит. Мне просто не хотелось в это верить. Наверное, меня не должно удивлять то, что они действительно охотятся на женщин, как на дичь, которую можно застрелить и повесить над камином.

Для них это чисто спортивный интерес. Чтобы посмеяться и развлечься, пока девушки бегут от них, спасая свои жизни и пытаясь избежать пули. Что-то типа того, да?

С трудом сдерживаю рвотные позывы. Я не хочу, чтобы на меня охотились. Но похоже, в последние несколько месяцев моя жизнь только в этом и заключалась.

Франческа окидывает взглядом наш строй.

— Мероприятие состоится в конце этой недели, и ко мне приезжает важный клиент — Ксавьер Делано. Это один из лучших покупателей на рынке, и если вам повезет, то вас выберут для участия в этом аукционе. Но вы будете выбраны только в том случае, если вас сочтут достойными после выбраковки.

Ее ледяные глаза находят меня, и черты ее лица искажает выражение отвращения.

— Кроме тебя. Ты выглядишь просто омерзительно.

Проглатываю вертящийся на языке ответ и киваю головой в знак согласия, как и подобает послушной пленнице. Не то чтобы я горела желанием, чтобы меня выбрали. Наверное, сейчас мне нужно радоваться, что я с ног до головы покрыта синяками.

Она цокает языком, словно считает меня глупой.

— Но от тебя все равно будут ждать участия в выбраковке.

Ну разумеется. Давайте покалечим меня еще больше.

— Кроме Ксавьера, к нам приедут еще несколько потенциальных покупателей. И вы должны произвести на них наилучшее впечатление. Я не потерплю никакого нахальства, вы меня поняли?

Пока говорит, она окидывает взглядом остальных девушек, но к окончанию фразы ее взгляд снова устремляется на меня.

Сжимаю губы в жесткую линию и киваю. Остальные девушки также покорно принимают ее приказ, опуская подбородки.

— Чем меньше их интерес к вам, тем меньше вероятность того, что вы когда-нибудь покинете мой дом. Знаете, что это означает? Это будет означать, что у меня не самые лучшие девушки на рынке, а я буду чертовски зла, если это окажется так.

Как у нее еще зубы не сгнили от мерзости, которую она извергает целыми днями?

Мне стоит огромных усилий удерживать лицо безучастным от переполняющих меня эмоций.

Она медленно подходит ко мне.

— Прогоним несколько сценариев. Что ты будешь делать, если мужчина попросит тебя встать перед ним на колени?

— Встану на колени, — хрипло отвечаю я.

— А когда он попросит тебя расстегнуть его брюки и достать член?

— Сделаю как он говорит.

Она кивает, внимательно изучая меня.

— И что потом?

Откушу его на хрен.

Я знаю, каким должен быть ответ. Тем не менее я также знаю, чего на самом деле хотят такие мужчины.

Власти.

— Подожду, пока он даст мне разрешение.

В ее глазах мелькает удивление, и я ненавижу эмоцию, которую вызываю у нее. Меньше всего на свете мне хочется вызывать гордость у работорговцев, но, по правде говоря, именно это мне и нужно делать сейчас. Но я не хочу это ощущать.

Во время наших занятий Зейд много рассказывал мне о том, как устроена торговля людьми и как я могу спастись, если когда-нибудь Сообщество придет за мной.

Нужно завоевать их доверие. Заставить их увидеть во мне человека, а не объект для продажи.

Но разве имеет значение то, что они видят во мне человека? У таких людей нет сострадания к другим людям. Они сами почти уже не люди.

Франческа фыркает.

— Хорошо.

И переходит к девушке с карими глазами, которая предупреждала меня, чтобы я держала язык за зубами.

— Джиллиан, как ты к ним будешь обращаться?

— Да, сэр, — мгновенно отвечает она, ее глаза смотрят в никуда, пока Франческа буравит ее взглядом.

Наша владелица кивает и переходит к девушке с огненно-оранжевыми волосами.

— Фиби? Когда они обращаются к тебе, ты смотришь им в глаза?

— Нет, — уверенно отвечает она.

— Почему? — уточняет Франческа.

— Потому что это неуважительно.

Ублюдки. Они хотят, чтобы мы стали покорными и трусливыми. Грустными маленькими девочками, у которых не должно быть иных мыслей, кроме как угодить своему хозяину.

Это отвратительно.

Следующая — Бетани, но она не так сдержанна, как две предыдущие девушки, Джиллиан и Фиби. Она явно подверглась истязаниям после того, как меня вытащили из комнаты, но кто скажет, что с ней не сделали чего-то пострашнее?