— Тогда объясни. Я уже ни черта не понимаю, — требует Адам, сложив руки.

— И я не понимаю. Мы напились и… Черт, я даже не помню, как мы оказались у меня дома.

— А утром что? Ты сказал, что вы проснулись в одной постели, — бормочет Адам.

— Я проснулся, а она лежит рядом в одной футболке, которую я вечером в клуб надевал. Я сдрейфил. Потом побежал одеваться и звонить тебе.

Адам откидывается на спинку стула с усмешкой, от которой мне становится не по себе.

— Ты оставил ее одну? Чувак, так только мудаки поступают…

Не дожидаясь продолжения, я вскакиваю со стула, бреду к шкафчику со спиртным, достаю оттуда ближайшую бутылку и делаю большой глоток янтарной жидкости, которая, оставив ожоги по всему пищеводу, тяжело оседает в пустом желудке. Знаю. Позже мне это аукнется.

— Я понимаю. Но я оторопел. Оукли меня выпотрошит, если узнает. — Поставив бутылку на стол, сажусь обратно.

— И не только Оукли. Ты ведь знаешь, что Грейси расскажет Аве?

— Мне конец. — Голова падает, ударяясь о стол.

Адам прищелкивает языком.

— Может, с Грейси поговоришь? А вдруг для нее эта ночь — не пустое место? В последнее время ее редко видно, и причина, скорее всего, в тебе.

Где-то в глубине сердца зарождается чувство вины и ненависти к себе. Зачем я ее оставил? В следующий раз, кода она меня увидит, она из меня отбивную сделает.

С ощущением безнадежности смотрю на Адама:

— Не знаю, что теперь делать. Я в полной заднице.

— А ты сам-то что думаешь? Прошлая ночь была ошибкой?

— Даже не знаю. — Слова вылетают прежде, чем я успеваю заткнуться, отчего я раздражаюсь сам на себя. Почему я вообще усомнился?

— Вот с этого и нужно начинать. А пока, раз уж ты здесь, погуляй с Истоном. Я в зал сгоняю. — Он встает и потягивается, подняв руки над головой.

— Без проблем. Спасибо, дружище. — Догоняя Адама, я возвращаю бутылку виски в шкафчик.

— Всегда рад. А тебе спасибо за честность — даже если твои секреты и ставят меня в дерьмовое положение. Мы с тобой в одной лодке — с тех пор, как я ворвался в твой дом после возвращения из Мексики.

Адам подходит, кладет руку мне на плечо, сжимает его легонько, а потом выходит из кухни. Истон семенит следом за ним, виляя хвостом и глядя на меня взволнованными глазами.

— Что, парниша, услышал слово на букву «г»? — Со смехом снимаю поводок с крючка у двери и пристегиваю к ошейнику.

Истону, по крайней мере, глубоко наплевать на мои похождения. Он слишком занят тем, что вылизывает себе яйца и дрыхнет днями напролет.

Глава 5

Грейси

Сколько раз мне приходилось сожалеть о ночных приключениях.

О ситуациях, когда ты вылезаешь из чужой постели с растрепанными волосами и размазанной тушью, неловко собираешь шмотки, а потом со всех ног мчишься домой, переосмысливая свое существование.

В эти постыдные моменты в голове бушует водоворот вопросов: «Как вообще я здесь очутилась?», «Надеюсь, я не разрешила ему засунуть член себе в задницу?»

И тут же накатывает сожаление: «Какого черта я не осталась дома в постели, укутавшись в пушистое одеяло и поедая пиццу?»

Впрочем не все бесшабашные похождения заканчиваются катастрофой. Случались и сладкие утренние мгновения — такие, когда ты просыпаешься в постели незнакомца, но вместо побега остаешься с ним рядом, разговариваешь часами, пока не приходит время собирать манатки и молча уходить в закат.

К несчастью для меня, сегодняшнее утро обернулось скорее первым случаем, чем вторым. Причем на этот раз все оказалось гораздо хуже, чем раньше.

Первое, на что я обращаю внимание после пробуждения, — тонкий, до боли знакомый запах одеколона Тайлера. Хотя я никогда не могла угадать его аромат, сейчас я точно понимаю, что это он — тот самый запах с легкой примесью чего-то запретного.

С улыбкой обнимаю шелковистое одеяло, едва прикрывающее обнаженное тело, натягиваю его на лицо. Мой радостный возглас нарушает глухую тишину, и я быстро затыкаю рот, чтобы меня никто не услышал.

Отойдя от приступа счастья, тихонько выглядываю. Перевожу взгляд на соседнее место в кровати… где вижу лишь черные простыни.

Быстро сажусь, ощущая, как по телу ползет холодок.

Надеюсь, он готовит мне завтрак, иначе…

Со вздохом негодования я отбрасываю одеяло и опускаю на ковер босые стопы. Между ног все полыхает — я ерзаю, стараясь хоть как-то найти удобную позу, потому что, черт подери, мне действительно больно! Немного погодя дискомфорт утихает — настолько, что я готова выйти из спальни и продолжить охоту на того мудака, который раскурочил мне всю промежность.

Сквозь зазоры в шторах пробивается свет. Интересно, сколько я проспала? Черт, Джесс, наверное, с ума сходит. Это же надо — бросить лучшую подругу в новом баре ради парня…

Буду надеяться, что она поумерит свой гнев, узнав, что этим парнем был Тайлер.

— Тайлер! — зову я, открыв дверь и заглядывая в холодную, практически пустую лачугу, которую он называет домом. Здесь явно не хватает женской руки: только девушка способна создать уют в этой берлоге и сделать ее менее похожей на студенческую общагу.

В ответ — тишина.

Открываю дверь. Выхожу из спальни. Но ни в гостиной, ни в ванной никого не нахожу. Поворачиваю на кухню… и с ужасом понимаю, что в квартире нет ни людей, ни блинчиков, и ни одной капли кофе.

Я выпрямляюсь, уперев руки в бока. Значит так, да? Что ж, Тайлер Бейтман, тебя ждет чертовски суровое пробуждение.

* * *

Убив полчаса на поиски телефона, я наконец нахожу его между двумя диванными подушками. И нет, я совершенно не помню, как он туда попал.

Звонок Джесс, мягко говоря, произвел на меня впечатление: ответив, она сходу завопила мне в ухо, чуть не взорвав перепонку, а заодно и смартфон. И тем не менее мне повезло: выслушав объяснения, она все-таки сжалилась и согласилась заехать.

Пользуясь отсутствием Тайлера, забегаю в ванную: будь он тут, он бы наверняка психанул, что я пользуюсь его душем. Оказавшись внутри, я включаю воду, ужасаясь зловещему визгу из крана, стягиваю футболку и аккуратно кладу на закрытую крышку унитаза.

В зеркале рассматриваю порозовевшие щеки — правду говорят, что после умопомрачительного секса ты буквально расцветаешь. А как еще описать этот живой блеск в глазах и шарм в улыбке? Могу сказать наверняка: это отражение мне не только приятно, но и очень хорошо знакомо.

Зато состояние волос оставляет желать лучшего. Выглядят так, будто меня собаки подрали.

Захожу в душ, выложенный плиткой, расслабляю плечи под струей горячей воды. Ищу подходящий шампунь, подставив голову под мощный поток.

И… нахожу. Два в одном — худший кошмар любой девушки. Неужели ни один парень не пользуется кондиционером? Им что, не нужны шелковистые волосы? Бе.

Выдавливаю на ладонь мерзкую субстанцию, покрываю этой жижей свои светлые и очень спутанные волосы. Помыв тело и голову, вылезаю из душа, надеваю баскетбольные шорты, найденные в одном из ящиков Тайлера, и ту же футболку, что была на мне раньше. Запихиваю вчерашнюю одежду в пакет и ухожу на улицу дожидаться Джесс.

А минут десять спустя уже сижу на пассажирском сиденье новой «Короллы» и слушаю новый поп-альбом.

— Итак, — протягивает Джесс, глядя то на меня, то на дорогу. Ветерок, гуляющий в салоне, играет с ее каштановыми волосами, приподнимая пряди над круглыми щеками. После нескольких тщетных попыток убрать их с лица Джесс все же сдается и поднимает стекло, вызывая на моем лице улыбку.

— Итак… что? — спрашиваю я, положив руку на оконную раму и рассматривая мелькающие ряды пышных деревьев. Как же здесь красиво летом — гораздо зеленее, чем в Пентиктоне.

— Что теперь планируешь делать?

Наконец мы сворачиваем на дорогу, ведущую к нашему дому.

Прищелкнув языком, я ухмыляюсь:

— Если скажу, мне придется тебя прикончить.

Джесс бросает на меня испуганный взгляд:

— Да, лучше к тебе не соваться. Ты ведь и правда чокнутая.

Я лишь пожимаю плечами — в чем-то она права.

Мы паркуемся на примыкающей к дому подземной стоянке, выходим из машины и направляемся прямо к лифту.

Вот никогда бы не подумала, что однажды буду жить в таком шикарном месте. Когда ты растешь в условиях бедности, почти не имея средств к существованию, а потом вдруг оказываешься в многоквартирном комплексе в центре Ванкувера с бассейном и огромным тренажерным залом, складывается ощущение, что твоя жизнь переворачивается с ног на голову. Но в целом я, конечно, не жалуюсь.

Когда я впервые заговорила с братом о переезде в Ванкувер, меня нисколько не удивило, что он пошел в отрицание. Не удивило меня и то, что он поставил условие: я перееду только в том случае, если место моего пребывания выберет он.

Оукли всегда меня опекал, но разве его можно винить? Нет. Уж точно не после смерти отца.

Но меня поразило другое: его предложение оплачивать выбранное им место. И тут у меня два объяснения: либо он располагает свободными средствами — и это неудивительно, учитывая, что он стал мистером Денежный мешок, — либо здесь не обошлось без Авы, его девушки.

Выйдя из лифта у себя на этаже, мы видим соседа, отпирающего входную дверь.