Прошли два унылых, почти бесконечных дня, за время которых я лишь приглядывал за поднадзорными, да по утрам гонял Пашу на пробежку. Нормальный бы командир и этих гавриков начал мучить, но это выбивалось из задекларированных мной целей по отношению к ним. Да и надо было людям слегка глотнуть свободы после заключения, присмотреться друг к другу. Проблемы доставляла только Треска, все норовившая по вечерам присоединиться к местным ханурикам, но ее потуги претерпели полную неудачу, так как она была бедна как церковная мышь, а ханурики были почтенными питерскими алкашами в возрасте, сторонящимися забитую с ног до головы девицу. Сестры же Умаровы, качественно мной запуганные, на предложения пошкодить или обзавестись средствами, давали девке полный отлуп, от чего она грустила и доставала единственного свободного человека — Слона.

Но башкиру на всё было плевать с высокой колокольни. Он знай себе сидел с удочкой на берегу, да вытаскивал из воды такую мелочь, что собравшиеся вокруг него коты вроде даже выпинывали рыбку назад в воду, чтобы та подросла.

Затем, решив, что команда слегка отошла от пребывания за решеткой, я устроил ряд индивидуальных собеседований, чтобы узнать, кто на что и в какой ситуации способен и на что я могу рассчитывать. Как выяснилось…не на многое.

Первыми мне под горячую руку попала сладкая троица, которую я тут же взял в оборот. Зная, на что способен Паша (максимум отвлечь женщину или парализовать несколько совершенно не готовых к этому людей), я насел на девушек. Те, еще находясь под впечатлением от санкций и кар, на которые подписались ради любимого блондина, раскололись сразу до задницы.

Итак, неведомым образом у сестер Умаровых были одинаковые способности. Если не брать в расчет их миниатюрность, то только одна — телекинез. Не простой, а контактно-расширенного типа c силой подъёма в районе десяти килограммов и радиусом действия почти в двадцать метров. Переводя на человеческий язык, это значило, что каждая из сестер Умаровых держит сама себя в воздухе и при этом еще ощущает огромный кусок пространства вокруг себя. Если хочет. Причем, не просто ощущает, а способна свободно этим ощущением манипулировать, применяя способность так, как посчитает нужным.

— С этого всё и началось, Витя, — призналась мне одна из сестер, — Мама попросила нас поубивать комаров на потолке, и мы… сразу поняли, кем нас сделают.

— Дератизаторами, — хмуро добавила вторая, обнимая сидящего Пашу за палец руки, — Мы всё это несчастное Никольское способны за три часа очистить от всего, понимаешь? Мышей, тараканов, крыс. Но мы будем чувствовать каждое раздавленное насекомое, каждую… заразу. В подробностях.

— Понимаю, — кивнул я, даже не думая прощать сестрам их пассивное поведение во время кризиса в Стакомске. До них никому не было дела, они в этом фиолетовом дыму могли сделать очень многое, но… предпочли сидеть на жопах ровно. Совсем ровно.

Еще сестры могли объединить свои силы, что увеличивало мощь их телекинеза на пару порядков, делая воистину разрушительной и дальнобойной силой. Однако, здесь тоже был нюанс — им необходимо было устно договариваться друг с другом о том, что именно они будут делать, иначе эффективность объединения сильно страдала. Но даже так они были способны на многое. Только если рядом нет Паши, закинувшегося лавровым листом.

— Мы от него без ума становимся, — призналась Онахон (или Охахон), — Еле держимся, если его видим. В трусах болото, ноги подкашиваются, мысли только об одном.

— Девчонки! — не выдержал краснеющий Салиновский.

— Молчи, Паш, — тут же осадили Умаровы его, — Мы тут не в игрушки играем, Витя хорошо дал понять. Он должен знать всё.

— То есть вы тогда, на овощебазе, меня на понт брали? — хмыкнул я, вставая.

Феечки только кивнули смущенно. Ну да, там же стоял их орёл и защитник, активировавшийся лаврухой и суровый донельзя. В принципе, если бы Паша меня парализовал, то и ногами бы запинали, даже они, но в меня еще попасть надо, а это непросто. Лучше всего я выучил за свою многотрудную жизнь в Стакомске умение делать в своей туманной форме дыры, через которые и пропускать всякую враждебную ересь.

Не суть. Записав всю троицу в условно бесполезные, я отправился интервьюировать дальше. Ну а что? Будут у меня гранаты и способ связи, тогда да, у Умаровых появляется какое-никакое применение, но тут не та Земля. Тут нельзя в ухо сунуть маленькую гарнитуру и получить связь с кем-то неподалеку, здесь прогресс до этого не дошёл. Самое полезное, что мне выдали сестры — так это информацию по Треске, к которой я заглянул после них. Да и лишь то, что эта чудная девица обожает придавить подушку после обеда на пару часиков. Так я её и поймал.

— А, это ты, масочник…, — голая, бледная и тощая панкушка, отворившая мне дверь, вовсю зевнула и поплелась назад со словами, — Я спать. Будешь трахать — не буди.

— Заснешь — трахну кактусом в жопу, — как-то автоматом вырвалось у меня, — Поговорить надо.

— Фига ты изобретательный, — вяло удивилась татуированная девица, — Ну тогда жди, я щас.

«Щас» оказалось десятью минутами, которые Треска провела раком и сунув голову под холодную воду в ванной. Я времени не терял, набодяжив крепкий кофе, что оказалось весьма кстати. Выглотав почти ядовитую горячую жидкость как водичку, это чудо в перьях оказалось относительно готово к общению.

И… ничем не обрадовало.

— Витёк, да мне всегда положить было на эти… способности, — болтала рукой в воздухе даже не подумавшая одеться девушка, — Пойми, я человек мира, живу в кайф… жила, пока не замели. Кайфа было многовато… фигня, короче, забей. Суть в том, что я — человек мира, сечешь? Ми-ра. Мне нравится общаться с людьми, бухать с ними, нюхать, колоться, пороться, проводить время, понимаешь? Вот. Теперь следи за мыслью — если ты признаешься корешам, что сама неоген, но можешь, к примеру, только пердеть долго и в полнолунье, то им на такое насрать. Но скажи, что умеешь летать…

— И что? — поинтересовался я.

— И всё, паря. Совсем все. Нет у тебя больше корешей, сечешь?

Ларчик открывался тут очень просто. «Нева» в районе дна у экстраверта — прощай способности. Нет, эта Ленка вовсе не была против, чтобы их использовать для дела, она просто не знала, как и когда это применять. И была совершенно не в восторге от предложения научиться.

— Хочешь сказать, что в драки никогда не влипала и постоять за себя не пыталась? — хмыкнул я, закуривая.

— Ну тут чё-почём, парниша, — помотала мокрой головой панкушка, — С одной стороны, я тебе слегка спи*дела, когда дела атас, я сажусь на поезд «Москва-Воронеж», сам понимаешь, хер кто догонит. Да и в койке так скручиваюсь… ну или скручивают. Но ваще, ты глянь на меня. В смысле нормально.

Бледная. Худая. Очень худая. Ребра пересчитываются, живот впалый, под глазами тени. Кожа да кости, натурально. Что она, что художник, что писательница. Все три неосапианта с нарушениями развития. Но у Трески хоть лицо более-менее красивое.

— Че? Так и не понял? — хмыкнула девица, закончив красоваться своими костями, — Тогда объясняю — если я нажру мяса, то меня перестанет вставлять всё. Курево, шмалево, спиртяга, все хорошие вещи. Жизнь станет не мила, пойду вешаться или плакать. Так что, парниша, мне если че — проще по мордасам отловить, чем что-то там изображать, всёк?

Ититская сила… она себя удерживает в таком состоянии, чтобы бухло и вещества на неё работали! Ну и чего я от неё вообще смогу добиться?!

— Могу на шухере постоять! — щедро предложила мне глумящаяся панкушка, — Это я хорошо умею! Знаю, как вибрации шагов вычленить!

Твою мать.

Ссыкливый и подлый художник оказался настоящим сокровищем по сравнению с ранее опрошенными, ибо был вполне готов к сотрудничеству, отлично управлялся с собственной способностью, но тут вылезла другая проблема — ни он, ни я понятия не имели о том, как именно нужно проводить разведку и на что смотреть. К тому же опыт Конюхова в оценке непрофильной ситуации был никаким. Как я понял — он отлично мог найти, оценить и запомнить вышедшую в своей квартире из душа голую женщину, но в остальном был вопиюще некомпетентен. Ну если так подумать, то что еще могло бы интересовать похотливого дальновидца?

От квартиры, где засела Сумарокова, я ушёл с психической травмой. Дверь она не закрывала вообще, обозначив, что ненавидит стук и дверные звонки, но при этом никого не предупреждала о своих планах. А их, как оказалось этим душным питерским днем, у нее было громадье — натуральная групповушка. Полупрозрачный смуглый мачо, удерживая писательницу раком, размеренно трахал её в то время, как две не менее полупрозрачные девки в весьма старинных нарядах, вовсю наглаживали писательницу по голове, теребили за сиськи и всячески обнимали.

Кажется, она тоже слегка спи*дела насчет своего убежденного лесбиянства… или же, если использовать способность, то это у нас суходрочка такая получается?

Ошарашенный, я пришёл к рыбачащему башкиру, но отвалил от него в рекордно короткие сроки, получив ответ «будет что-то предметно — обсудим». Признавать меня командиром Слон не собирался. Я бы на это даже обиделся, если б не потерпел столько фиаско до момента, когда меня отбрили. Интересно, каким образом вообще можно использовать эту команду? Хотя бы ради галочки, блин?!!