— Подпиши, — сказала Палатенцо, настойчиво тыкая в меня макулатурой.

— Гм? — удивился я, разглядывая договор о предоставлении услуг адвоката.

— Федор Евгеньевич Снежин, — пояснила туманно моя соседка по комнате, — Он согласился тебя представлять. Это призрак.

— Призрак-адвокат? — еще сильнее удивился я, подписывая.

— Он один из самых старых, — Юлька, отняв бумагу, поплыла назад, бросив через плечо, — У Снежина вообще все специализации.

— Все высшие образования? — почти в шутку переспросил я, на что Юлька, остановившись, серьезно кивнула, а затем важно добавила, — У меня тоже.

Офигеть, дайте две. Хотя… почему нет? Если бы я мог учиться в туманной форме 24 часа в сутки без сна и перерыва на другую деятельность, то уже бы две-три вышки имел, тупо сдавая их на заочке. Толку от этого мало, наверное, одним задом на разных стульях не усидишь, но зато понтов целый «камаз».

Это навело сидящего меня на грустные мысли. В целом, я уже обладаю достаточными навыками, чтобы поднять какой-нибудь проект в всеобщей сети, которую тут с какой-то стати тоже начали называть Интернетом, видимо, потому что всё равно спёрли у гарвардцев. Не суть важно, а важно то, что… я могу, но не понимаю, как извлечь из этого пользу для себя. Не понимаю и всё!

Бесит.

Вот, к примеру, уже можно реализовать мессенджер. Что-то вроде «аськи» я повторить смогу. И? Что мне за это будет? Даже если получить патент, какие деньги он мне принесет? Зачем мне эти деньги? То есть, уважаемая публика, смотрите — одно дело, если я Вася Писин, который запилил ту же самую «аську» и ему начала за это падать копеечка. Может даже и не совсем копеечка. Но! Это же Писин, у него был вариант: кодить или не кодить. А у меня другой выбор: либо заниматься таким прогрессорством, либо заниматься саморазвитием себя как неосапианта.

Вилла в Крыму, преферанс и молодые комсомолки в укороченных юбках внезапно становятся очень далеки, да? Именно. Да и смысл в деньгах, если Родина то и дело планирует заслать тебя в какую-нибудь жопу? А вот хакерские навыки в этом мире бушующем, могут оказаться куда как кстати, потому что мир только-только робко вступает в джунгли великого интернета, в программах полно дыр, а юные кодеры наивны и глупы. И вот это знание может еще как пригодиться. Поняв, на что я буду разводить Янлинь, я приободрился, посмотрев в будущее с большим оптимизмом. Ну, если не считать момента, что сейчас дяди с мигалками будут крутить мне ласты и сажать в тюрьму. Правда, что-то они не едут.

И… так и не приехали. Зато на аромат свежеиспечённых чебуреков и по мою душу, прибыла величайшая блондинка всея Стакомска — Окалина Нелла Аркадьевна.

Глава 2. Страдают все!

Не люблю жару, солнечный свет и испанский стыд. Ну, стыд никто не любит, а вот первые два пунктика у меня появились с тех пор, как вынужден таскать на себе плотную одежду, скрывающую ограничивающий экзоскелет. Свитер, куртка… какие бы они не были тонкие, но всё равно, в июне? Их? Это адская сатана, доложу я вам.

Чтобы усугубить и так не очень приятную ситуацию, которую лишь частично исправило моё обнажение до майки и экзоскелета, в реальности присутствовали такие вещи, как душное спальное купе поезда «Москва-Севастополь» и… моё непосредственное начальство, пребывающее в немалой степени раздражения, имеющего те же корни, что и мой испанский стыд.

Корнем наших общих чувств была Палатенцо, третий житель нашего купе, которая, в данный момент, вовсю изображала из себя самку высшего примата, сосредоточенно копаясь в моих волосах.

Как мы здесь очутились? О, это короткая и очень грустная история, начавшаяся три недели назад в один прекрасный чебуречный вечер, когда я ждал простого советского ареста за насилие над одной жирной старой дурой.

Вместо милиции или там ОМОН-а приехала сама Окалина Нелла Аркадьевна, злая как тридцать три бобра, оказавшиеся в Сахаре. Намолотив чебуреков, героическая блондинка слегка успокоилась, а потом объявила, что вся «Жасминная тень» едет на каникулы. В тот момент я сильно обрадовался, так как сама майор мне грозила, что лето я должен буду провести в лагере спецподготовки, где из меня будут делать нормального военного человека, а не то безобразие, что есть сейчас. К такому я относился безо всякого восторга, но вот зарплата и текущий стаж лейта-гэбиста мне очень нравились, так что отказываться было совсем не с руки.

Теперь же, в виду непреодолимых обстоятельств, придётся перековываться в пионервожатые для группки каких-то ну очень необыкновенных пионериев, упавших на шею моей начальнице чугунным грузом. Ну и на наши тоже, разумеется. На поезд мы, кстати, сели под Воронежем и в ночи, прямо как тати, что меня неслабо позабавило.

Пока я в ситуации видел больше плюсов, чем минусов. Во-первых — отдых в пансионате и выезд из Стакомска как таковые. Для нас, для «коморских», это было почти немыслимые блага. По крайней мере, чтобы вот так вот куда-то уехать из нашего славного города, требовалось очень весомое сопровождение. Размером с ту же самую Ржу, сверлящую сейчас дочь максимально недовольным взглядом. Так что уже — чудо.

Во-вторых, что еще важнее, но не так очевидно — я получаю доступ к одной интересной, молодой и мучающейся от безделья китаянке, которая, как подозреваю, люто шарит в хакерских делах, но делает вид, что нет. В-третьих… при всех прочих равных, атмосфера Стакомска в последнее время начала для меня неслабо так попахивать кровью, поэтому я был вполне рад немного отдохнуть от местных порядков, которые, к тому же, были не совсем порядками.

Минусы? Ну… надо будет поработать этим самым пионервожатым. Плюс, возможно, мы подвергнемся смертельной опасности. И, вполне вероятно, кроме меня, майора и Егора-водителя, взятого блондинкой с собой, никто с этой опасностью справиться не сможет. Семеро призраков не в счет.

— Как по-твоему — что она делает? — мрачно поинтересовалась блондинка у меня. Ей определенно надоела дочь, играющая в шимпанзе уже почти час.

— Бесит вас, — честно озвучил я свои подозрения. А затем, подумав, добавил, — Развлекается.

— На самом деле я пытаюсь определить — влияет ли специфика строения волосяного покрова Виктора на его способности экспата, — пояснила свои длительные манипуляции Юлька, — Должна же быть причина для роста волос таким образом?

— Точно бесит, — мрачно подытожила Нелла Аркадьевна, ногой раскрывая сумку-холодильник, где ждали своего часа бутылки с пивом. Одну из них блондинка выловила, тут же скрутив ей крышку, а затем принялась опорожнять холодный напиток в себя. Допив, она фыркнула, глянув на невозмутимо продолжающую страдать фигней дочь, а затем обратила свой взгляд на меня, сопроводив его словами, — Ладно, хватит сиськи мять. Виктор, тащи сюда к нам Сидорову. Будем делать ей предложение.

— Вы бы оделись? — вздёрнул бровь я.

Окалина Нелла Аркадьевна женщина у нас большая. Два с лишним метра ростом, широкие плечи, объемистая грудь, жесткое, но очень правильное лицо с несколькими, не портящими его шрамами. Только назвать её сексуальной язык не повернется — короткая майка и нечто, похожее на плод греха шорт с лосинами, демонстрируют много плоти. Сухой, крепкой, мускулистой и в шрамах. Мне-то нормально, а вот у гражданки Сидоровой…

— Изотов, иди уже…, — лениво помахала рукой начальница, — Если ты думаешь, что я следующие три месяца буду на отдыхе, которого у меня, между прочим, не было девять лет, прятать своё тело, то ты ошибаешься ну просто очень сильно. Привыкайте!

Зачем моей начальнице Сидорова — я спрашивать не стал. Не моё это дело. Надо и надо, подумаешь, главный палач Стакомска, если не всего СССР, решила поговорить по душам с юной и психически не очень устойчивой пироманкой. Если уж быть точным, то Сидорова Юлия Матвеевна никакой не пироман, а вполне себе пирокинетик и пиросенсор, владеющий еще одной крайне интересной бытовой способностью. А так как в свое время она ну очень не хотела, чтобы о её выдающихся боевых талантах узнали, то стала объектом эксплуатации у целой орды девчонок-студенток, имеющих, по молодости, крайне мало личных денежных средств, а вследствие — и совести. Взбешенная криптидка психанула, решив сжечь к хренам общагу, где её доводили до ручки и, в итоге, вместо расстрельной стенки, оказалась в «Жасминной тени».

— Сидорова, привет! — вломился я с наглой мордой лица (нет, с маской на ней), прямиком в купе, где содержалось искомое, — Идём со мной!

— Эк…, — ответила мне вполне приятная и подтянутая девушка-шатенка, стоящая у столика. Ну, что эта Юлька — шатенка, я знал и так, а вот неопределенный звук был из-за того, что стояла она в пустом купе, стояла в труселях (кажется, снятых с мертвой прабабушки), с лицом, спрятанным в одеваемую или снимаемую майку и, конечно же, демонстрируя свою грудь. Душераздирающее зрелище, доложу я вам. Молодые, но очень грустные сиськи, печально разглядывающие сосками пол. Аж скупая слеза на глаз наворачивается.

— Одевайся, короче, — слегка смутился я, отворачиваясь, — За дверью подожду. Тебя вызывают.

Ах да, еще Сидорова очень боится некоего Изотова, причем — почти без причин. Или нет?