Харлан Кобен
Всего один взгляд. Невиновный
Всего один взгляд
Эта книга посвящается славному парню Джеку Армстронгу
Пролог
Беби, даже если вечно
будешь помнить обо мне —
бледные чернила крепче памяти.
Китайская пословица, переложенная в стихотворную форму для песни «Бледные чернила» группы «Джимми Экс бэнд» (автор — Джеймс Ксавье Фармингтон)
Скотт Дункан сидел напротив киллера.
Тишина мрачно-серой комнаты без окон напоминала неловкую тягучую паузу, какая бывает при первых музыкальных аккордах, когда на танцпол не вышла ни одна пара. Помедлив, Скотт непринужденно кивнул. Киллер, одетый в оранжевую тюремную робу и штаны, молча смотрел на него. Скотт сцепил пальцы и пристроил руки на край металлического стола. Киллер — по делам он проходил как Монте Скенлон, но это никак не могло быть его настоящим именем — сделал бы то же самое, не будь его запястья скованы наручниками.
«Зачем я здесь?» — в который раз спросил себя Скотт.
Он специализировался на делах о политической коррупции — в частности, на махинациях с чересчур активным коттеджным строительством в родном Нью-Джерси, но три часа назад Монте Скенлон, настоящий мясник и палач, нарушил долгое молчание и выдвинул требование.
Он потребовал личной встречи с помощником федерального прокурора Скоттом Дунканом.
Это было странно по многим причинам. Во-первых, киллеру не положено что-либо требовать. Во-вторых, Скотт Дункан никогда не слышал о Монте Скенлоне.
Первым нарушил молчание Дункан:
— Вы просили о встрече со мной?
— Да.
Дункан кивнул, ожидая продолжения, но Монте Скенлон молчал.
— Так чем могу быть полезен?
Монте Скенлон пристально посмотрел на него:
— Вы знаете, за что я здесь?
Скотт, не удержавшись, обвел глазами помещение. Кроме него и Скенлона, здесь были еще четверо: с непринужденностью Синатры у фонарного столба к дальней стене прислонилась федеральный прокурор Линда Морган; позади заключенного двумя башнями возвышались неразличимые на вид шкафоподобные тюремные охранники — бицепсы что древесный ствол, грудные мышцы что та кираса. Скотт немного знал этих самоуверенных ребят. Свою работу они выполняли с безмятежностью инструкторов по йоге, но сегодня рядом с этим надежно закованным в наручники заключенным они едва сдерживались. Довершал компанию адвокат Скенлона, хорек, от которого разило дешевым одеколоном. Все выжидающе смотрели на Дункана.
— За убийства, — ответил Скотт. — За многочисленные убийства.
— Я был наемным убийцей. Я был… — Скенлон сделал паузу, — профессиональным киллером.
— Но ваше дело веду не я.
— Верно.
Утро у Дункана началось вполне спокойно — с оформления судебной повестки некоему высокопоставленному чиновнику, отвечающему за утилизацию отходов, — тот «подмазал» мэра небольшого городка. Обычная работа, ежедневная прополка в Садовом штате [Садовый штат — неофициальное название штата Нью-Джерси. — Здесь и далее примеч. перев.]. Это было всего час или полтора назад. А теперь он сидел за привинченным к полу столом и вынужден был разговаривать с преступником, отправившим на тот свет, по приблизительной оценке Линды Морган, не менее сотни жертв.
— Так почему вы просили о встрече?
Более всего Скенлон походил на постаревшего плейбоя эпохи пятидесятых — ему очень подошло бы крутить романы с сестрами Габор. Маленький, высохший, с зализанными назад седеющими волосами и пожелтевшими от никотина зубами. Его кожа словно приобрела оттенок пергамента — результат воздействия полуденного солнца и пребывания в злачной темноте ночных клубов. Никто из присутствующих не знал настоящего имени преступника. При аресте у него изъяли паспорт на имя Монте Скенлона, аргентинца, пятидесяти одного года. Возраст вроде бы соответствовал его виду, но и только. Отпечатков в базе данных NCIC — Национального центра информации о преступлениях — не оказалось. Программа идентификации по чертам лица выдала большой красивый ноль.
— Разговор будет один на один.
— Ваше дело веду не я, — терпеливо повторил Скотт. — Здесь присутствует специально назначенный федеральный прокурор.
— Ее это не касается.
— А меня касается?
Скенлон подался вперед.
— Я вам скажу кое-что, — многообещающе посулил он. — И это перевернет всю вашу жизнь.
Скотту захотелось покрутить пальцами перед физиономией этого самого Скенлона и протянуть: «О-о-о…» Он привык к повадкам отбывающих заключение, к их змеиным маневрам, стремлению взять верх, отчаянным поискам спасения, уверенности в огромной собственной значимости. Линда Морган, словно прочитав мысли Дункана, бросила на него предостерегающий взгляд. Монте Скенлон, вспомнил Скотт, тридцать лет работал на разные кланы, и все в отделе по борьбе с рэкетом и коррупцией, словно голодные у витрины буфета, исходили слюной от желания склонить его к сотрудничеству. Однако с момента ареста Скенлон упорно хранил молчание, вплоть до сегодняшнего утра.
Поэтому Скотт Дункан и оказался здесь.
— Ваша начальница, — произнес Скенлон, дернув подбородком в сторону Линды Морган, — всерьез надеется, что я заговорю.
— А конец все равно один — инъекция, — подала голос Морган, сохраняя невозмутимость. — Что бы ты ни сказал и ни сделал, это ничего не изменит.
Скенлон улыбнулся:
— Бросьте. Того, что я заговорю, вы боитесь куда больше, чем я — смерти.
— Ага, еще один крутой парень, который ничего не боится. — Линда наконец отклеилась от стены. — Знаешь что, Монте? Крутые все как один обсирают штаны, когда их волокут на каталку.
У Скотта вновь возникло желание покрутить пальцами, на сей раз перед носом Линды. Скенлон по-прежнему улыбался, не сводя с Дункана глаз. Скотту не нравился новый знакомый. Глаза у Скенлона были черные, блестящие и безжалостные, но Дункану начало казаться, что, помимо обычной для преступника такого масштаба пустоты, он разглядел в них нечто неожиданное. В них читалась мольба. Скотт не мог отвернуться от этих глаз. В них угадывалось раскаяние.
И даже угрызения совести.
Скотт посмотрел на Линду и кивнул. Она нахмурилась, и весь ее вид не обещал Скенлону ничего хорошего, но тот и бровью не повел. Тронув за плечо здоровенного стража, Морган подала знак обоим выйти. Поднимаясь со стула, адвокат Скенлона впервые открыл рот:
— Не вздумайте заносить в протокол то, что он скажет!
— Иди с ними, — бросил ему Скенлон. — И проследи, чтобы нас не подслушивали.
Адвокат подхватил кейс и направился к двери за Линдой Морган. Дункан и Скенлон остались одни. Это в фильмах киллеры всемогущи; в реальной жизни — нет. В федеральных тюрьмах строгого режима они не освобождаются от наручников. Накачанные охранники, как знал Скотт, стоят за хитрым зеркалом, прозрачным с другой стороны. Интерком отключен, чтобы не раздражать Скенлона, но эти люди видят все.
Скотт чуть повел плечом, словно спрашивая — ну, что тебе еще?
— Я вам не какой-нибудь там мокрушник.
— Угу.
— У меня свой кодекс.
Скотт молча ждал.
— Я убиваю только мужчин.
— Надо же, — восхитился Дункан. — Да вам не чуждо благородство!
Скенлон пропустил сарказм мимо ушей.
— Это мое первое правило. Я убиваю только мужчин. Женщин не трогаю.
— А второе ваше правило — подождать с поцелуями до третьего свидания?
— Да вы меня что, за изверга держите?
Скотт пожал плечами — ответ был очевиден.
— И мой кодекс для вас просто тьфу?
— Какой, к черту, кодекс? Вы убивали людей десятками, а так называемый кодекс придумали ради создания иллюзии собственной человечности.
Скенлон как будто задумался.
— Возможно, — великодушно признал он. — Но мужчины, которых я убивал, были подонками. Меня нанимали подонки для устранения подонков. Я лишь наемный пистолет.
— Пистолет? — переспросил Скотт.
— Да.
— Так ведь пистолету все равно, кого убивать, Монте, — мужчин, женщин, старух, детей. Пистолет палит без разбору.
Скенлон ухмыльнулся:
— Touché [Здесь: ваша правда (фр.). // Японцы подняли сигнал: «Предлагаем сдаться. Ваш флагман сдался». Миклуха, разобрав начало сигнала, воскликнул: «Дальше нам и разбирать нечего. Долой ответ! Открывайте огонь!..» «Адмирал Ушаков» отстреливался до последней возможности, и не вина его артиллеристов, что кроме одного снаряда, подбившего кормовой мостик «Ивате», серьезных попаданий в японские корабли не было. Увы, броненосец отправили на войну, не поменяв расстрелянные в учебно-артиллерийском отряде стволы орудий главного калибра. В дневном бою 14 мая они были «добиты» окончательно… Когда израненный броненосец, весь в огне, начал оседать на корму, Владимир Николаевич приказал открыть кингстоны и затопить корабль. Матросы и офицеры, бросаясь в воду и уже находясь за бортом, кричали «ура». Миклуха покинул броненосец последним. Он был ранен и умер в воде от переохлаждения и потери крови. ].
— Вы вызвали меня сюда не на урок этики. Чего вы хотели? — потребовал ответа Скотт.
— Вы же в разводе, верно?
Скотт не ответил.
— Детей нет, расстались по-дружески, в хороших отношениях со своей бывшей?
— Что вам нужно?
— Объяснить.
— Что объяснить?
Скенлон потупился, но только на мгновение.
— То, что я вам сделал.
— Я вас даже не знаю.
— Зато я знаю вас. И давно.
Скотт замолчал. Тишина затопила комнату. Он покосился на зеркало. Линда Морган стоит за стеклом, гадая, о чем они говорят. Потом потребует отчета. Скотт прикинул, нет ли в комнате «жучков». Может, и есть. В любом случае лучше выслушать Скенлона.
— Вас зовут Скотт Дункан, вам тридцать девять лет, вы закончили юридический университет в штате Колумбия. Частной практикой зарабатывали бы намного больше, но вам это неинтересно. Уже полгода служите в офисе федерального прокурора. Ваша матушка и отец в прошлом году переехали в Майами, еще у вас была сестра. Погибла, учась в колледже.
Скотт заерзал на стуле. Скенлон изучающе смотрел на него.
— Вы закончили?
— Знаете, как делается мой бизнес?