Лукас пригвоздил его гневным взглядом.

– Я уже объяснил тебе раньше. Я не влюблен в нее.

– Когда я у тебя о ней спрашивал, ты сказал, что я тебя знаю лучше, – напомнил Брандт, делая ударение на последних словах. – И тут ты прав. Порой мне кажется, что я действительно знаю тебя лучше, чем ты сам. Во всяком случае, твое поведение очевидно. Ты любишь ее, Лукас. Поедешь ты или не поедешь за Сайласом Скоттом, ничего не изменится, сколько бы ты мне ни объяснял. И не говори, что твой долг – чтить память Энни, а потому ты не можешь любить Меган Адамс. – Брандт помолчал и продолжил, но уже мягче: – Твое искаженное представление о долге – единственное, что мешает тебе сказать ей, что ты ее любишь. Разве я не прав? – Он коснулся руки друга. – Но ты был не так уж верен Энни при ее жизни. Прежде всего потому, что она обманула тебя с замужеством. Вспомни, ты сам мне говорил, когда она сказала тебе, что беременна. Ты посчитал единственно правильным выходом жениться на ней. Я думаю, ты достоин похвал за то, что не вышвырнул ее на улицу, когда раскрылся обман. И потом, когда Энни действительно забеременела, ты остался с ней. Ты не расторг брак, хотя и не любил ее, потому что тебе не позволял твой долг.

– И мой ребенок, – добавил Лукас.

– Я знаю, – сказал Брандт. – Но Чед родился позже. Большинство мужчин не стали бы ждать так долго.

Лукас ничего не ответил.

– Когда ты перестанешь казнить себя, Лукас? Ты не виноват в их смерти, ты не знал, что Скотт сбежал из тюрьмы. Ты даже не подозревал, что он охотится за тобой. И могло ли кому-нибудь прийти в голову, что он захочет убить их вместо тебя?

Лукас почувствовал, как к глазам подступили жгучие слезы..

– Я должен был оставаться дома, черт побери! – Он стукнул кулаком по столу. – Энни просила меня не уезжать. Просила не оставлять ее больше одну. Но я просто не мог упустить шанс. Не хотелось терять тысячу долларов – сумму, намного большую, чем требовалось вложить в ранчо. – Лукас отвернулся, пытаясь привести в порядок свои чувства. – Ты знаешь, что для меня тяжелее всего? – Наконец он заставил себя вновь посмотреть в лицо другу. – Знаешь?

– Я знаю, как больно ты перенес потерю Чеда, – сказал Брандт.

– Не только. – Лукас взволнованно покачал головой. – Потерять его и Энни было достаточно больно, – сказал он с горечью, – но сознавать, каким страданиям они подверглись по моей вине, – вот что больнее всего. Когда я представляю маленького Чеда, мне… – Он осекся. – Утрата Энни хоть и ранила меня, но не так сильно.

Брандт промолчал.

– Мне казалось, – продолжал Лукас, – что я ее ненавижу за тот обман. Я сам себе вдалбливал, но внушение не действовало. В сущности, я понимал, почему она так сделала. Избавиться от того подонка – я имею в виду ее отца – она могла, лишь выйдя замуж. Он ее избивал, а позже начал приставать. Видит Бог, она до смерти боялась, что однажды ночью он придет к ней в комнату и изнасилует. Как можно винить молодую девушку, если она думала, что замужество позволит ей избежать домашнего кошмара?

Мы знали друг друга не один год, мы росли вместе. Когда Энни пришла ко мне и сказала, что беременна, я сделал то, что сделал бы каждый порядочный мужчина. Я знал, что ребенок не мой. Черт побери, я ее даже не трогал!

Лукас сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. Да и Брандту нужно было дать время переварить то, о чем он раньше не слышал, даже будучи его лучшим другом.

– Когда Энни призналась, что солгала мне про беременность, чтобы заставить меня жениться, мы серьезно поссорились. Тогда я сказал ей, что ненавижу ее. И она умирала с мыслью о моей ненависти к ней, потому что после той ссоры я ничего другого ей не говорил.

– Я думаю, она понимала, что ты ее простил. Я помню вас вместе. Я не видел мужчину, ненавидевшего свою жену, я видел заботливого мужа. Возможно, ты не любил ее как женщину, но ты проявлял к ней доброту. Ты любил ее как мать своего ребенка, Лукас. – Брандт положил руку ему на спину и мягко добавил: – Я считаю, Энни понимала тебя, как никто другой.

Лукас распрямился и прокашлялся.

– Ты не хочешь оставить Сайласа Скотта в покое? – отважился спросить Брандт. – Все равно когда-нибудь его поймают и накажут за его подвиги. Почему тебе не сосредоточиться на Меган? Не пора ли подумать о своей будущей жизни, Лукас?

Лукас вздохнул:

– Может, я не смог сказать Энни, что я ее люблю, но я не должен был допустить ее смерти.

– Разве не существует другого способа возместить потерю, кроме мести?

– Ты, вероятно, забываешь, что Сайлас Скотт убил моего сына тоже. Я намерен заставить его заплатить за все.

– Подозреваю, – сказал Брандт со вздохом, – что в своих усилиях перекроить твой ум я преуспел не больше, чем женщина наверху. Я только надеюсь, что рано или поздно ты все равно сдашься.

– Я не сдамся ни перед чем, – ощетинился Лукас. – Я расскажу тебе, как добраться к бандитам, но я не стану провожать тебя в их убежище, – объявил он внезапно. – К чертовой матери вас всех! Я уеду отсюда, прежде чем кто-то попытается меня убедить, что я влюблен в Меган. С первой минуты, как я ее встретил, она не доставила мне ничего, кроме неприятностей.

В дверь постучали. Меган вздрогнула и вытерла рукавом глаза.

– Войдите, – сказала она, садясь в постели и готовя себя к новой встрече с Лукасом.

Но вместо него вошел Брандт Донован.

– Зачем вы пришли? – спросила она удивленно.

– Хотел посмотреть, как вы тут, – ответил он, неторопливо оглядывая затемненную комнату, убранную в чисто женском вкусе, и не упуская ни единой мелочи – от цветастых гардин до кружевного покрывала.

– Нормально, – сказала Меган и притворно чихнула, чтобы слезы были не так заметны.

– В таком случае, – сказал Брандт, неловко переминаясь, – нам действительно нужно идти.

– Куда? – спросила она, будто до сих пор не знала. Брандт встретился с ней взглядом, первый раз с той минуты, как вошел в комнату.

– Вы знаете.

– Вы хотите сказать, что я поеду с вами? – Голос ее наполнился сарказмом. – Лукас так хотел увидеть меня за решеткой. Я ожидала, что он по крайней мере зайдет за мной.

Брандт замешкался и отвел глаза.

– Его здесь нет.

У нее похолодело сердце, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и спросить:

– Что вы хотите сказать?

– Его здесь нет, – повторил Брандт. – Он уехал час назад.

Меган подумала, что она не так его поняла. Лукас не мог уехать не попрощавшись. Или уехал?

– Мы можем подождать, пока он вернется. – Она направилась к туалетному столику, стараясь не выказывать тревоги. – Не настолько же вы торопитесь отправлять меня в тюрьму? – сказала она, вертя в руках щетку для волос.

– Мне очень жаль, Меган, – спокойно возразил Брандт, – но он не вернется.

Ее пальцы сжались вокруг серебряной ручки и сделались совершенно белыми. Она закрыла глаза и приказала себе не паниковать.

– Куда он поехал?

– За Скоттом, я полагаю, – сказал Брандт. Меган повернулась к нему:

– Вы не думаете, что когда-нибудь он все-таки вернется? – Брандт пожал плечами:

– Трудно сказать что-то определенное о таком человеке, как Лукас. Он может вернуться лет через десять и неожиданно появиться на пороге вашего дома.

– Но вы так не думаете? – снова спросила она с твердым намерением добиться от него большей определенности.

В комнате наступила тишина. Брандт покачал головой и, тяжко вздохнув, проговорил наконец:

– Да. Я не думаю, что он вернется.

Меган была готова кричать в голос, кляня Лукаса за то, что он ее покинул. Из-за него она чувствовала себя так одиноко. За всю жизнь она не плакала столько, сколько за один этот день. Она в который раз взяла себя в руки. Если когда-нибудь Лукас Маккейн вновь попадется ей на глаза, она заставит его заплатить за все.

– Видимо, вы правы, – согласилась она. – В таком случае, если вы дадите мне минуту, я переоденусь и с радостью поеду вместе с вами в город.

Брандт, кивая, повернул ручку и шагнул в коридор.

– Мисс Адамс, – сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь. – Право, мне очень жаль, что так получилось.

Меган отвернулась, не в состоянии ни отвечать ему, ни выносить его жалостливого взгляда. Услышав щелчок захлопнувшейся двери, она отложила щетку и стала расстегивать пуговицы.

Отправляться в тюрьму в платье или в своих затрапезных брюках не хотелось. Поэтому она надела одну из купленных Лукасом юбок, не позволяя себе думать, что она будет напоминать ей о проведенном вместе с ним времени.

Брандт ожидал ее внизу. Он улыбнулся ей, но у нее не нашлось сил ответить улыбкой.

– Вы готовы? – спросил он.

– Да, конечно, – ответила Меган.

Он подал ей руку и вывел на крыльцо. У подъезда ее ждал отцовский, черный с золотом, кабриолет с впряженной в него ее собственной кобылой и гнедой Брандта сзади, на привязи.

– Надеюсь, вы не возражаете, – сказал Брандт, кивая на экипаж. – Я подумал, что вам не захочется ехать по городу верхом. Честно говоря, – добавил он, спускаясь по ступенькам, – я и сам не жажду снова лезть в седло.

Игнорируя его попытку завязать разговор, Меган позволила подсадить себя в экипаж. Она скользнула на сиденье и отодвинулась как можно дальше к стенке, устремив невидящий взгляд на горизонт.

Долгое время оба молчали. Потом Брандт осторожно прочистил горло.

– Не думайте, – сказал он, – будто я испытываю удовольствие сопровождать вас в тюрьму. Не в моем характере делать такие вещи, чтоб вы знали.

Меган ничего не ответила.

– Если бы при сложившихся обстоятельствах существовал другой выход, – продолжал он, – я бы им воспользовался.

Идея отправить ее в тюрьму в первую очередь принадлежала ему. Меган еле сдержалась, чтобы не сказать об этом. Разве Лукас не говорил ей – и не однажды, – что его друг мечтает посадить ее на скамью подсудимых? А теперь, когда дело дошло до исполнения, поет Лазаря. Можно подумать, совесть наконец пробудилась.

Ничего. Он еще сломает себе зубы.

– Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь связаться со мной, – сказал Брандт.

Меган не сдержалась и презрительно фыркнула на его предложение.

– Я скорее стану есть коровьи лепешки. – Он снова прокашлялся.

– Я только имел в виду, что вы не должны чувствовать себя отрезанной от мира. Может, вам захочется просто с кем-то поговорить. Тогда дайте мне знать.

– У меня есть семья, мистер Донован, – резко сказала Меган. – Они любят меня и верят мне. Зачем мне еще связываться с вами? – Говоря так, она сознательно не скрывала своей злости, надеясь отбить у него охоту к последующим попыткам облегчить свою совесть.

Расчет оправдался. Оставшуюся часть пути они проехали в молчании и в город прибыли как раз перед закатом. Когда Меган вылезала из экипажа, Брандт подал ей руку, но она тотчас покачала головой, избегая его прикосновения. Она отправилась к мистеру Томпсону по собственной воле.

– Мисс Адамс! – воскликнул шеф полиции, вскакивая со своего кресла.

Она предположила, что сей возглас обязан довольно шокирующему впечатлению от ее одеяния. Полицейский привык видеть ее не иначе, как в мужском костюме.

– Хорошо, что вы вернулись, мисс Адамс. Рад видеть вас живой и невредимой. Чем могу вам помочь?

– Не мне, мистер Томпсон, – отвечала Меган. Она остановилась перед его письменным столом, ожидая последующих объяснений от Брандта. Она не собиралась сама себя сажать в тюрьму за то, чего не совершала.

– Мистер Томпсон, – сказал Брандт, протягивая руку пожилому джентльмену, – позвольте представиться. Брандт Донован, глава службы безопасности железной дороги «Юнион Пасифик».

– Приятно познакомиться, – сказал Томпсон. – Присаживайтесь, вы оба. Чем могу служить, мистер Донован?

Меган сидела с чинным видом и, поджав губы, молча слушала. Пока Брандт излагал события, предшествующие данному визиту и явившиеся его причиной, она ни разу не вмешалась и даже не пыталась себя защищать. Зато ей доставляло бесконечное удовольствие наблюдать за мистером Томпсоном, который, вне всякого сомнения, не верил ни единому слову Брандта. Чем дольше он говорил, тем больше у шефа полиции округлялись глаза.

– Меган?! – сказал он, вконец ошеломленный. – Мистер Донован, вы считаете, что мисс Адамс повинна во всех ваших трудностях?

– Боюсь, что да, сэр. Мы провели тщательный анализ – и все пути сходятся к ней.

– К мисс Адамс? – переспросил начальник полиции, его расширившиеся глаза выражали недоверие. Он повернулся к Меган: – То, что здесь сейчас прозвучало, действительно верно?

– Частично, – сказала она. – Отдельные факты. Например, что ограбили кассу и что меня похитили в тот день, когда я сама управляла дилижансом. Но если ваш вопрос подразумевает, имею ли я какое-то отношение к похищению денег, мой ответ – нет. Я не планировала тех ограблений. И не передавала информацию ворам. Нет.

– Тогда почему вы здесь и почему вы безропотно все слушаете? – спросил Томпсон. – Я никогда не считал вас тихоней которая позволит безнаказанно чернить свою репутацию.

Меган улыбнулась такой понятливости с его стороны.

– Я посчитала, мистер Томпсон, что так быстрее установят мою невиновность. Если бы я вступила в борьбу или попыталась бежать, все только усложнилось бы. Я не совершала ничего противозаконного. Так что пусть мистер Донован и «Юнион Пасифик» доказывают обратное.

– Но вы понимаете, – возразил Томпсон, – если я посажу вас в тюрьму, все подумают, что вы виноваты.

– Да, я догадываюсь. Но я действительно не виновата и верю, что со временем все выяснится.

Полицейский забарабанил пальцами по столу.

– Ваш брат спустит с меня шкуру, если я запру вас здесь.

– Ее брат ничего не сделает, – сказал Брандт, на сей раз с сильным раздражением. – Она преступница, и ваша прямая обязанность посадить ее за решетку.

– Подозреваю, что вы не знакомы с Калебом Адамсом, – пробормотал шеф полиции.

– Нет, но…

– Не стоит беспокоиться, мистер Томпсон, – вмешалась Меган. – Я уже говорила с Калебом. Он все знает и в самое короткое время найдет адвоката, который будет представлять мои интересы на время следствия и в суде.

– Я понимаю. – Морщины на лбу мистера Томпсона сделались еще глубже.

– Так вы собираетесь ее арестовывать или нет? – спросил Брандт.

Томпсон посмотрел на Меган, затем на Брандта и снова на нее.

– Все нормально, мистер Томпсон, – сказала она. – Я не возражаю.

Брандт откинулся в своем кресле и вскинул руки:

– Убей меня Бог, если я что-нибудь понимаю! Она преступница, а вы спрашиваете у нее разрешения, арестовывать ее или не арестовывать! Какой же вы слуга закона?

– Такой, какой есть. – Начальник полиции медленно поднялся с кресла. – Я не приветствую ваши голословные обвинения леди в грабеже.

– Тоже мне королева Англии! Черт подери, она нарушила закон! Вы должны посадить ее в камеру и призвать к ответу.

– Послушай, что я тебе скажу, сынок, – сказал мистер Томпсон, нацеливаясь пальцем Брандту в грудь. – Я могу тебя запереть в камере прямо сейчас. За то, что ты оскорбляешь офицера полиции и надоедаешь всем вокруг. – Он бросил взгляд в сторону Меган: – Извините, мисс Адамс.

– Не за что, Айзая.

Томпсон снова повернулся к Брандту и устроил ему разнос:

– Ничто не доводит мою кровь до кипения быстрее, чем такие посланцы. Вы приезжаете сюда из своих больших городов и поучаете меня, как мне руководить моим участком. Я вас честно предупреждаю, имейте хотя бы некоторое уважение к другим. Или я отправлю обратно ваш грязный труп в сосновом ящике. Устраивает?

Брандт ничего не ответил, но лицо его побагровело от негодования.

– Мы знаем мисс Адамс, – продолжал Томпсон, – как прямого, честного человека и примерную гражданку. Ее отец одним из первых основал важное транспортное предприятие и наладил его работу – вот что он сделал для города. За многие годы руководства он добился успеха в своем деле, так что у Меган нет никаких причин зариться на чьи-то деньги. Сейчас, – добавил он, разглаживая на груди свой китель, – я беру ее под арест, но только потому, что она считает, что так ей будет лучше. Лично я своей властью отпустил бы ее на свободу и посадил бы вас в камеру на пару часов, дать вам остыть немного.

Он обошел спереди свой письменный стол и подал Меган руку.

– Мисс Меган, пойдемте со мной, если вам угодно. – Томпсон повел ее в угловую камеру с железными решетками. – Подальше от людских глаз, – пояснил он. – Там вам будет спокойнее.

– Спасибо, – сказала она, входя в камеру, которой предстояло стать ее временным пристанищем. – И еще у меня к вам одна просьба, мистер Томпсон. Если придет мой брат или Ребекка…

– Я пошлю их прямо сюда, – сказал он.

Меган снова его поблагодарила и, коснувшись его рукава, зашептала:

– Не будьте слишком строги к мистеру Доновану. Он только выполняет свою работу.

– Нужно поставить его на место, если вас интересует мое мнение, – проворчал полицейский, прежде чем вернуться к своему столу и очень несчастному Брандту Доновану.

Меган улыбнулась, заметив, что Томпсон оставил дверь в камеру открытой.

Глава 23

Лукас сделал глубокую затяжку и, подержав дым в легких, медленно выпустил длинную струйку. Он стоял возле салуна уже около часа. Подтверждением тому была дюжина затоптанных окурков.

На поиски грязного подонка у него ушло около недели. Покинув Левенуэрт, оставив позади Канзас-Сити и Индепенденс, он проехал через Миссури, прежде чем на окраине Чилхауи напал наконец на след.

И на каждом дюйме длинного пути ощущал, как ужасно ему недостает Меган.

Черт побери, почему он не мог выбросить ее из головы? И какие-то минуты ему казалось, что для него нет ничего сильнее, чем желание задушить Сайласа Скотта голыми руками. Но уже в следующий миг воображал, как те же самые руки прикасаются к Меган, как они распластываются на ее полной груди, ее упругих ягодицах. И он был готов поддаться искушению, развернуть Смельчака и вернуться обратно.

«Вряд ли она мне обрадуется», – рассуждал Лукас. Он, можно сказать, сам отправил ее за решетку. И еще смеет рассчитывать на ее прощение? Даже уехал тайно, ничего на сказав, не простившись, сбежал, как последний негодяй.

За спиной кто-то наподдал дверь-вертушку и вышиб у него из головы мысли о Меган. Он чуть глубже надвинул шляпу. Не то чтобы кто-то мог его узнать в «Двух пальцах Томми», такая вероятность едва ли была, просто, достаточно долго работая сыщиком, он не мог не знать, что преступники подчас появляются в самых неожиданных местах. В любую минуту один из них может показать на него пальцем. Тогда сюда сбежится вся братия, и в тот же миг он будет облеплен ими, как дикобраз птичьими перьями.

Сосредоточенно раскатывая в пальцах очередную сигарету, Лукас прислушивался к громкому разговору пьяных ковбоев и легкомысленных проституток, не проскочит ли хоть какой-то намек на появление Скотта. Чиркнув спичкой о стену, он поднес пламя к кончику сигареты. После нескольких коротких затяжек табак схватился, и Лукас, помахав спичкой, выбросил ее на улицу.

На дощатом настиле скрипнули чьи-то подошвы. Лукас повернулся и увидел, как из тенистой аллеи рядом с салуном вынырнула длинноногая блондинка.

– Я смотрю, вы давно здесь, мистер. – Он сделал еще одну затяжку.

– Не хотите пойти в бар вместе со мной? – спросила девушка, накручивая волосы на палец.

– Нет, – ответил Лукас.

– Вы уверены? – Блондинка, покачивая бедрами, шагнула вперед. Она коснулась рукой его груди, а потом принялась крутить пуговицу на рубахе. – Я могла бы составить вам достойную компанию.