Но теперь было слишком поздно говорить об этом. Он не только прошлой ночью спал с ней, но и семь лет назад лишил ее девственности и оставил одну, беременную.

Он все еще не принял никакого решения о том, как ему поступить в сложившейся ситуации, когда пришла Бесс и напомнила, что пора уже ехать к ее родителям.

Черт! Что же ему делать?

Он быстро оделся, и они спустились вниз. Он открыл перед ней пассажирскую дверцу, сел за руль, и они поехали к дому ее родителей.

Прощание было недолгим.

Они снова влезли в машину, Коннор взглянул на Бесс и заметил предательский блеск в ее глазах.

— Как ты? — тихо спросил он.

Она повернулась к нему, стараясь сдержать слезы.

— Ничего, я просто никогда не думала, что мне будет так трудно уезжать. — Вытащив из сумочки носовой платок, она высморкалась. — Я не в первый раз улетаю отсюда, но мне никогда еще не было так тяжело.

— Может быть, потому, что в этот раз ты в большей степени, чем обычно, ощущала себя дома?

Что-то в выражении ее лица подсказало ему, что он угадал.

Вместо ответа она снова выглянула в окно и помахала родителям, которые все еще стояли перед своим домом. Он завел мотор, тоже помахал Хелен и Патрику и нажал на газ. Машина рывком тронулась с места.

До аэропорта они доехали молча, и вовсе не потому, что между ними царило какое-то напряжение. Всю дорогу он пытался посмотреть на их отношения с разных сторон, но слова замирали у него на языке прежде, чем он успевал их произнести. Почему он никак не может понять, что он должен сказать ей?

Поставив машину на стоянку в аэропорту, он выключил мотор и достал из багажника ее дорожную сумку. Они вместе дошли до стойки регистрации. Бесс сдала багаж. И они пошли дальше к контролю. Дойдя до рамки металлоискателя, Бесс остановилась, медленно повернулась, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Она была в черном деловом костюме, в котором выглядела стопроцентным юристом: черные брюки и оранжевая блузка под черным пиджаком, чтобы выглядеть не так мрачно. В уши были вставлены небольшие золотые колечки, на шее — тонкая золотая цепочка.

Бесс пристально смотрела на него своими бездонными голубыми глазами, и он чувствовал, что у него замирает сердце. Именно о такой женщине он всегда и мечтал: ему нравилось в ней абсолютно все.

Заправив за ухо выбившуюся из прически прядь, она сказала:

— Давай прощаться. Я думаю, что у тебя есть на сегодня более интересное занятие, чем сидеть со мной в аэропорту и ждать, когда объявят посадку.

Он засунул руки в задние карманы джинсов, покачался пару раз на каблуках и спросил:

— Ты уверена в этом?

Она улыбнулась.

— Абсолютно уверена.

— Прости, я плохо сейчас соображаю и не понимаю, о чем ты говоришь, — машинально отозвался он.

Прикоснувшись к руке Коннора, Бесс произнесла:

— Спасибо, что ты мне помогал, пока я была дома. Может, мы не сразу поняли друг друга, но, тем не менее, еще раз спасибо, что ты безотказно возил меня повсюду.

Стоило Бесс только дотронуться до Коннора, как его моментально бросило в жар.

— Без проблем, — только и сумел он ответить. Коннор собирался многое сказать Бесс на прощание, но вместо этого произнес стандартно — вежливую фразу: — Приятно было увидеться.

— Мне тоже, Коннор.

Наконец, собрав все имеющиеся у него силы, он выпалил:

— Прости меня за все, Бесс.

Он хотел добавить еще что-то, но Бесс не дала ему продолжить, мягко прикрыв рукой рот.

— Я же сказала тебе, что все в порядке. — Ее пальцы скользнули по его губам и замерли на плече. — Хорошо, что мы вновь друзья. Я скучала без тебя.

От ее слов у Коннора перехватило горло, и на глазах готовы были появиться слезы.

— Звони! — добавила Бесс.

И прежде, чем он успел ответить что-либо, она поправила на плече сумку и, дружески улыбнувшись ему, повернулась, миновала рамку металлоискателя и, не оглядываясь, пошла к двери зала ожидания для пассажиров.

Коннор стоял и напряженно смотрел ей вслед.

Внезапно он понял, что она действительно ушла, и он упустил свой последний шанс.

Все время, пока он шел к своей машине, и потом по дороге из аэропорта домой в голове у него крутилась только одна мысль: он потерял любимую женщину навсегда!

Прошла неделя.

Коннор стоял, прислонившись плечом к дверному косяку детской комнаты.

Все стены были покрашены краской цвета морской волны и сверху заканчивались бордюром, на котором были нарисованы дельфины, черепахи, медузы и морские коньки. На окнах висели белые воздушные занавески. У дальней стенки он поставил детскую кроватку и пеленальный столик. Над столиком повесил полку, на которую можно будет поставить детскую присыпку, крем, салфетки и прочие вещи, необходимые для ухода за новорожденным.

Все это он сделал сам, рядом с ним не было Бесс, которая могла бы подсказать, что нужно купить, и помочь выбрать. Все это время ему страшно недоставало ее. Один бог знает, как он скучал по ней!

В магазине Коннору повезло: там работала симпатичная продавщица, которая и дала ему парочку-другую полезных советов. На всякий случай он сохранил все чеки. Если Ник и Карен захотят что-нибудь поменять или вернуть, они всегда смогут это сделать.

* * *

Когда Ник и Карен вернулись после медового месяца, Коннор тут же показал им детскую.

Он так хотел сделать им сюрприз, доставить удовольствие своему лучшему другу и его молодой жене!

Эффект превзошел все ожидания. Ника потряс новый вид его старой комнаты, а Карен была готова расплакаться от счастья. Она крутилась по комнате, касалась каждой вещички и при этом растроганно шмыгала носом, ойкала и смеялась.

Коннор был рад, что его друзьям понравилась комната, но ему не хватало Бесс. Вот если бы она стояла рядом с ним и тоже видела бы реакцию брата и его жены, тогда он был бы абсолютно счастлив.

Все время пока Коннор в одиночестве заканчивал ремонт, он рисовал в своем воображении Бесс, работающую вместе с ним. В его ушах постоянно звучал ее голос, ее смех…

Потом его стали одолевать другие мысли. Он начал раздумывать над тем, что произошло бы, если бы они поженились и стали бы жить вместе. Рано или поздно им тоже понадобилась бы подобная детская. Бесс сделала бы в ней все по своему вкусу. Она бы укачивала их ребенка, сидя в кресле-качалке, а он бы стоял в дверях и любовался ими. Потом они вместе перекладывали бы ребенка в кроватку и, стоя рядышком около нее, восхищались бы младенцем.

Такая или подобная картина возникла у него в голове в очередной раз, когда он стоял вместе с Ником и Карен в комнате их будущего ребенка. Он в замешательстве потер нос, и только тут до него внезапно дошло, что же он натворил! Как он разрешил ей улететь? Почему он все понял так поздно!

Коннор так глубоко ушел в свои мысли, что не слышал, как к нему подошел Ник, и заметил его только тогда, когда друг положил руку ему на плечо.

— Наслаждаешься проделанной работой?

— Ага, — повернувшись к Нику, ухмыльнулся в ответ Коннор. Он не хотел признаваться, что думал сейчас совсем о другом.

— Я никак не могу поверить, что ты сделал все это вместе с Бесс. Жаль, что она улетела, не дождавшись нас. Мы даже не можем поблагодарить ее. — Он еще раз обнял Коннора за плечи. — Еще раз спасибо тебе, дружище! Ты даже не представляешь, что это значит для нас.

Коннор смущенно наклонил голову.

— Вы оба хотели этого. И я надеюсь, что у вас все будет хорошо! — Потом, вспомнив, он полез в карман и, вытащив свой бумажник, достал из него целую пачку чеков.

— Слушай, чуть не забыл, возьми на всякий случай, если вы захотите что-нибудь вернуть, — сказал Коннор и протянул ему чеки.

Ник взял их и засунул себе в карман джинсов, добавив при этом:

— Ты что, смеешься? Я боялся, что после нашего медового месяца на Гавайях Карен заставит меня сделать для нее бассейн с дельфинами, так она полюбила их, но ты спас меня. Теперь она вспомнила, что ей надо думать не о дельфинах… Твоя идея с ремонтом действительно отличная.

Глубоко вздохнув, Коннор сказал:

— Это была не только моя идея, но и твоей сестры.

Видимо, Ника насторожил тон, которым это было сказано, потому что он пристально посмотрел в глаза своему другу.

— Что-то произошло между тобой и моей сестрой, о чем я должен знать?

От неожиданности Коннор сделал шаг назад, и прежде, чем он успел что-либо подумать, слова сами слетели с его губ:

— Нет, конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?

— Да ладно тебе! — Ник проигнорировал его вопрос. — Ты думаешь, я никогда не замечал, как вы смотрите друг на друга? Да это было заметно, еще с тех пор, когда мы были детьми.

Коннор нервно рассмеялся.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Не прикидывайся невинной овечкой, не поможет! Вы любите, друг друга, это бросается в глаза. И мне, твоему другу, хотелось бы знать, как у вас идут дела. — Он пожал плечами. — Мы и так почти родственники, но, признаться, мне больше всего на свете хотелось бы называться не только твоим лучшим другом, но и шурином!

Незнакомое чувство неожиданно сжало грудь Коннора, а в уголках глаз стали собираться слезы. Он старался проглотить появившейся в горле ком, но это ему не удавалось.

— Ты уверен? — только и сумел с усилием вымолвить Коннор. Губы не хотели слушаться его, и голос сделался хриплым и надтреснутым. — Так, значит, ты не станешь возражать, если я буду встречаться с Бесс?

— У тебя просто поехала крыша. Почему я должен быть против? Наоборот, я очень хочу, чтобы ты женился на ней, и чтобы она была счастлива. — Ник предупредительно поднял палец. — Иначе я просто прибью тебя.

Коннор не мог поверить своим ушам, решив, что Ник насмехается над ним.

— А как к этому отнесутся твои родители? — с явным волнением спросил Коннор. — Неужели они не будут возражать, что какой-то парень без рода, без племени будет увиваться возле их дочери?

Лицо Ника сделалось серьезным. Он сдвинул брови, и жесткие морщины пролегли около рта.

— Только ты сам думаешь о себе подобным образом. Все остальные относились к тебе, как к нашему другу и как к еще одному члену семьи Куртис. Мама с папой будут счастливы, если вы с Бесс будете вместе. Может быть, в первый момент новость и покажется им неожиданной, но, как только они убедятся, что Бесс счастлива, у них не останется никаких сомнений. Счастье Бесс — это единственное, что их беспокоит, более того… я совершенно уверен в том, что сейчас они переживают за мою сестру, полагая, что у нее далеко не все в порядке в личной жизни. Я имею в виду, что они сомневаются в том, что она счастлива в своем Лос-Анджелесе.

— Ты меня не обманываешь?

Ник энергично потряс головой.

— Калифорния слишком далеко отсюда. Мы даже не очень часто разговариваем с ней по телефону, не то, что встречаемся. Но мы все прекрасно знаем, что она очень много работает и слишком много принимает лекарств. Она глотает болеутоляющие таблетки, как конфеты. Мы очень беспокоимся о ней. Родители и я считаем, что для нее лучше всего было бы вернуться обратно в Кристалл-Спринг. А уж работу мы для нее подыщем. Это не проблема.

Коннор сжимал и разжимал кулаки, слушая, что ему говорит Ник. Он был в шоке от всего услышанного и готов был прямо сейчас прыгнуть в машину и мчаться за ней в Калифорнию, чтобы немедленно привезти ее сюда.

— Ты думаешь, она согласится?

— Не знаю, — осторожно ответил Ник. — Все зависит от того, что будет ждать ее здесь.

Коннор посмотрел в глаза друга, такие же синие, как и у его сестры, и решился, наконец открыть свой секрет, который он хранил от всех более десяти лет.

— Я люблю ее! Я безумно люблю твою сестру, Ник!

Широкая, довольная улыбка появилась на лице Ника.

— Да? Как интересно! И она тоже любит тебя?

— Я не знаю, — честно признался Коннор. Заданный Ником вопрос испугал его гораздо сильнее, чем-то, что ее родители могут воспротивиться тому, чтобы они были вместе.

— Почему ты тогда стоишь здесь? — возмутился Ник. — Иди и сейчас же все выясни.

Коннор решительно выпрямился и согласно кивнул.

— Да, ты абсолютно прав, я должен немедленно пойти и все узнать, — сказал он, повернулся и, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз по лестнице.

— Позвони, если тебе понадобится моя помощь, — крикнул Ник ему вслед.

Коннор махнул ему рукой в знак согласия и поспешил дальше. Он торопился к женщине, которую любил больше всего на свете.

И ему было необходимо, как можно скорее выяснить, любит ли она его или нет.

Глава двенадцатая

Бесс закончила работу над последним контрактом. Теперь надо было до ленча передать все материалы своей секретарше. После возвращения из Огайо она работала, не покладая рук. Пара лишних дней, проведенных дома, выбила ее из графика. Сегодня ей предстояло встретиться с одним из наиболее трудных клиентов своего партнера. Дэниел остался дома с заболевшим сыном, и Бесс пообещала заменить его.

У нее опять болел живот, и она автоматически достала таблетку и приняла ее. Таблетки всегда были у нее под рукой: и дома и на работе. Удивительно, что пока Бесс находилась в Кристалл-Спринге, она ни разу даже не вспомнила о лекарствах.

Как ни старалась Бесс отрицать очевидное, она по-прежнему думала о Кристалл-Спринге, как о своем родном доме. Ее семья жила там, а главное, если бы ей хватило мужества, она признала бы, что и ее сердце тоже находится там.

Размышляя над этим, Бесс достала еще одну таблетку и зажала ее зубами.

Итак, удивительно, но факт: пока она была в Огайо, ей не нужно было принимать лекарство ни от язвы, ни от мигрени. Возможно, то же самое было бы, отдохни она, скажем, неделю на Ямайке. Похоже, что как только она перестает работать, самочувствие ее улучшается, независимо от того, где она при этом находится.

Бесс отложила папку с контрактом в сторону. Прежде всего, ей нужно обсудить с клиентом возможные изменения. Перед тем как выйти на улицу, Бесс подошла к зеркалу, чтобы причесаться и подкрасить губы. Она уже держала в руках сумку и готова была идти, когда зазвонил внутренний телефон.

— Алло.

— Вас хочет видеть какой-то джентльмен, мисс Куртис.

Она удивилась. Обычно ее секретарша Нина точно сообщала ей, кто хочет ее видеть и по какому поводу.

Сегодня у нее абсолютно не было времени для неожиданных посетителей.

— Кто он? — спросила она.

— Он не назвал своего имени.

Тяжело вздохнув, Бесс глянула на часы.

— Хорошо, пусть он зайдет, но только, пожалуйста, объясни ему, что я ухожу на деловую встречу и поэтому смогу уделить ему лишь пару минут. Если ему нужно больше времени, то пусть запишется на прием.

— Я не сильно задержу вас.

От звука этого голоса ее сердце на мгновение перестало биться, а потом громко застучало, как стучат по рельсам колеса скорого поезда.

Она не слышала его шагов, но шестым чувством поняла, что он уже стоит около нее, и заставила себя поднять голову.

Коннор отлично выглядел в линялых джинсах, сильно поношенных ботинках и распахнутой на груди джинсовой куртке, из-под которой была видна красная в клетку рубашка. И даже, как будто похорошел за прошедшие полторы недели. Он был тщательно выбрит и причесан. И пристально смотрел на нее горящими карими глазами.

— Коннор, — чуть слышно произнесла она. — Что ты здесь делаешь?

— Я забыл сказать тебе кое-что очень важное до твоего отъезда.

Ее глаза широко раскрылись, и она с изумлением посмотрела на него.

— Ради этого ты прыгнул в самолет и прилетел сюда? Ты разве не мог просто взять трубку и позвонить мне?

— Нет!

Он шагнул к ней, и ее колени готовы были подогнуться. Чтобы и вправду не упасть, она была вынуждена прислониться к столу и вцепиться в него руками.

— Хорошо, — произнесла, наконец, Бесс. — Я слушаю тебя. Так что ты хотел мне сказать?

Он засунул руки в карманы брюк и сделал еще один шаг вперед. Внутри у Бесс все напряглось.

— Я люблю тебя!

Бесс несколько раз моргнула. Она не была уверена, что правильно расслышала то, что он сказал.

Положив руку на грудь, словно стараясь унять, бешено колотившееся сердце, она откинулась еще больше на стол, облизнула пересохшие губы и неуверенно спросила:

— Ты только что сказал…

— Да, я люблю тебя! — отчетливо повторил Коннор. Потом он обошел вокруг письменного стола, взял Бесс за руки и, потянув на себя, поставил ее на ноги. — Я буду повторять, что люблю тебя, столько раз, сколько будет нужно, чтобы ты поверила мне. — Голос Коннора слегка дрожал. — Я люблю тебя, Бесс. Не могу понять, почему не сказал тебе этого в аэропорту до того, как ты ушла.

Ей хотелось заплакать, обнять его за шею и долго-долго целовать. Ее душа рвалась к нему. Но она помнила, как больно он обидел ее в прошлый раз, как все ее счастливые мечты и надежды оказались втоптанными в грязь. Она не сможет пережить такое во второй раз.

— Почему… — Она откашлялась и спросила: — Почему ты решил теперь рассказать мне об этом?

— Потому, что я и так слишком долго был дураком. После твоего отъезда я поговорил с Ником, и теперь понимаю, что этот разговор должен был состояться лет десять тому назад. Я сказал ему, что люблю тебя, и думал, что он тут же набьет мне морду или, что еще хуже, не захочет никогда больше меня видеть. Я боялся, что он скажет, что мы с ним больше не друзья и что я не должен больше появляться в его доме. — Коннор на секунду прикрыл глаза, а потом продолжил: — Я всегда смертельно боялся этого. Мне было страшно, что я могу случайно совершить что-то недостойное, и вы отвернетесь от меня. Для меня, практически бездомного ребенка, вы были самой лучшей семьей на всем белом свете. Вы относились ко мне, как к члену своей семьи, но я всегда помнил, что это не так. Я знал, что ты и Ник принадлежите семье, а я в ней — пришлый. Одна моя ошибка, считал я, и вы поймете, какой я врун и обманщик, и тогда рухнет весь мир, который я так люблю.

— О, Коннор! — Стена, которой Бесс окружила себя, стараясь защититься от него, рухнула в мгновение ока. Она протянула к нему руки. — Мы никогда не думали о тебе так.

Он смущенно улыбнулся.

— Похоже, что теперь я уже знаю это. Но когда мы были подростками, я был уверен, что твои родители рассердятся, если узнают, что я влюблен в тебя.

— Так вот почему ты избегал меня в старших классах! И почему ни разу не позвонил мне после той ночи!

Он виновато кивнул.

— Я готов был убить самого себя за то, что произошло тогда между нами. Мне казалось, что, если твои родители догадаются о чем-нибудь, они выкинут меня из городка.

— Они никогда…

— Пару дней назад, после того, как я рассказал твоему брату, что люблю тебя, он практически убедил меня в том, что я не прав. — Он погладил ее по руке и, меняя тему разговора, сказал: — Нику и Карен очень понравилась детская комната. Я доделал ее по своему вкусу. Карен даже всплакнула, а Ник минуты на три лишился дара речи. Я никогда не видел раньше, чтобы он так долго молчал. — Придвинувшись к ней ближе, он наклонил голову и добавил: — Мне очень хотелось, чтобы ты была со мной, когда я показывал им комнату. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, Бесс. Я так долго вел себя, как последний дурак… Я не хочу вновь повторять старые ошибки. Если ты дашь мне хоть один шанс, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. И если твои родители не разрешат… Если они отвернутся от меня, значит, так тому и быть. Но даже с ними я готов драться до последнего, за свою любовь. Пусть даже не пытаются отнять у меня свою дочку, на которой я надеюсь жениться.