— Это правда? — хрипло спросил Патрик, сжав руки в кулаки. — Ты ушла, потому что была беременна?

— Да, — прошептала Анна. Господи, вот уж не предполагала, что придется сообщать ему о ребенке таким образом! — с горечью подумала она.

Плечи Патрика поникли, словно ему нанесли смертельный удар, и он тяжело опустился на стул. Казалось, силы оставили его.

— Зачем ты это сделала?

Боль. Страшная, нестерпимая боль утраты.

Это ощущение исходило от него с такой силой, что Анне стало не по себе. И тут она поняла, что до этой минуты ему удавалось как-то сдерживать себя, чтобы не позволить ей прочесть его мысли, как прежде.

— Зачем ты его убила? — тихо спросил Патрик. — Если бы ты мне сказала, я бы забрал его у тебя…

— Что? — изумленно вскрикнула Анна. — Что ты сказал?!

— Это уже не в первый раз, — еле слышно, так, что слова его едва можно было разобрать, произнес он. — Келли избавилась от моего ребенка, даже не сказав мне, что беременна. Она заявила, что не хочет иметь дело с уродцем, который унаследует от своего папаши странную способность читать мысли.

Это старая рана, но она все еще мучительно болит, догадалась Анна.

— Патрик! — Она глубоко вдохнула и, поднявшись с кресла, нетвердым шагом подошла к нему. — Дай мне, пожалуйста, руку.

Сжав сильную ладонь, молодая женщина послала ему сообщение и стала ждать, считая удары бешено бьющегося сердца.

Патрик медленно поднял голову. Лицо его было искажено гримасой боли.

Смятение.

Анна явственно ощутила, как его внезапно охватило это чувство. Она бесстрашно встретила взгляд Патрика, но ободряющая улыбка у нее не получилась. Оставалось набраться терпения.

Наконец длинные сильные пальцы немного расслабились.

— Пощупай, — тихо шепнула Анна. Горло у нее перехватило, и она осторожно приложила его ладонь к едва заметной округлости, скрытой под платьем.

Он здесь?

Анна услышала этот беззвучный вопрос Патрика и увидела, как глаза его наполнила радость, словно после полярной ночи взошло солнце.

— Да, — твердо и спокойно сказала она. — Ребенок по-прежнему здесь.

— Ты что, — наконец заговорил Патрик, — не смогла решиться на аборт?

— Я и не собиралась его делать, поэтому и переехала.

— Но…

— Если бы я решила прервать беременность, мне не нужно было бы менять всю свою жизнь, возиться с переездами и поисками другой работы, — пояснила Анна. — И вообще, — сердито спросила она, — с чего ты взял, что я не хочу этого ребенка?

— Мне так сказала твоя подруга Марджори.

— Во-первых, ее зовут Маргарет, а во-вторых, она мне никакая не подруга, — возразила Анна. — Это бездушная стерва, которая думает только о том, где бы найти себе богатого мужа.

— Но когда я попросил ее передать тебе письмо, она сказала, что обязательно… — Он увидел, как изменилось лицо Анны, и срывающим голосом спросил: — Ты его не получила?

У нее в голове промелькнуло мимолетное воспоминание о том, как вспыхнула Маргарет, застигнутая за чтением какого-то письма.

— Я не только не получила твоего послания, но моя «подруга», как ты ее назвал, судя по всему, вскрыла его и прочла.

Анну покоробило от такого предательства.

— Боже мой, прости меня! — Патрик вскочил, схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. — В то утро я ушел от тебя рано, чтобы не давать повода для сплетен, но был полон решимости как можно скорее расставить все по своим местам. К сожалению, дома меня ждала телеграмма из Шотландии. Там говорилось, что мой дед серьезно заболел, и мне пришлось срочно вылететь на родину.

— Ох, Патрик, — сочувственно вздохнула Анна. — А как он сейчас?

— Поправляется. Он слишком упрям, чтобы сдаваться.

— А что с ним было? — В ней проснулся профессиональный интерес.

— Сердечный приступ. Ему давно нужно было сделать операцию, но он все отказывался.

— А на этот раз согласился?

— Да, потому что я сообщил ему, что встретил тебя. — Патрик стал очень серьезным. — И рассказал о твоем редком умении общаться с людьми, о наших мысленных беседах и о том, что хочу на тебе жениться. Он дал мне свое благословение.

— Но почему же ты мне-то ничего не сказал?! — в сердцах воскликнула Анна. — Это была самая счастливая ночь в моей жизни, а когда наутро я проснулась, тебя не было рядом. Я не знала, что и думать… — Она сделала судорожный вдох, силясь справиться с собой.

— Я написал тебе обо всем, — просто сказал Патрик. — Надо же было впервые в жизни сочинить любовное послание, чтобы адресат его так и не увидел! — Он крепче прижал Анну к себе и прижался щекой к ее волосам. — Я благодарил тебя за самую удивительную ночь в моей жизни; сообщал о том, что дед заболел, иначе я ни за что бы не оставил тебя вот так, внезапно… давал свой адрес и телефон, чтобы ты могла со мной связаться, и обещал, что приеду за тобой сразу же, как только смогу. А еще я написал, что люблю тебя…

Взяв Анну за подбородок, Патрик поднял ей голову и заглянул в лицо. В мягком вечернем свете его глаза светились золотистым светом.

— Я люблю тебя, Анна Коллинз. Ты моя вторая половинка. Ты выйдешь за меня замуж? — И, наклонив голову, он с проникновенной нежностью прижался губами к ее губам.

— Я тоже люблю тебя! — Она скользнула руками по плечам Патрика к затылку, развязала шнурок, стягивавший волосы, так что они рассыпались по плечам, и горячо ответила на его поцелуй.

В считанные секунды вспыхнувший между ними огонь желания смел все воспоминания о долгой разлуке.

Сбрасывая одежду, кучками ложащуюся на пол по дороге из гостиной в спальню, влюбленные наконец снова оказались в объятиях друг друга. В этот раз каждый из них уже знал, как доставить другому наслаждение. Они занимались любовью долго, изголодавшиеся в ожидании утоления страсти.

Я люблю тебя.

Это было их общее ощущение, но всепоглощающее чувство не нуждалось в словах, и любовники достигли пика блаженства в полной гармонии, духовной и телесной.

— Прости, что не смог приехать раньше, — глухо произнес Патрик, когда, утомленные, они откинулись на подушки. Он перебирал пальцами волосы Анны, наслаждаясь их шелковистой мягкостью. — Когда мне удалось уговорить деда лечь на операцию, пришлось остаться с ним до тех пор, пока он не пошел на поправку.

— А что он сказал, узнав обо мне? — с любопытством спросила Анна, и Патрик расхохотался.

— Сказал, что готов пожертвовать своими принципами и согласиться на лечение, если это продлит ему жизнь и он успеет познакомиться с моей подругой. — Патрик с любовью вгляделся в ее лицо. — Я уверен, что ты его не разочаруешь, и хочу, чтобы мы были вместе всю жизнь, — уже очень серьезно закончил он и наклонился, чтобы скрепить эти слова, напоминавшие брачную клятву, поцелуем.

Желание снова охватило обоих, и некоторое время им было не до разговоров.

У Анны накопилось слишком много вопросов, требовавших ответа.

— Где мы будем жить, Патрик? — спросила она.

Она готова была последовать за ним куда угодно.

— Я… я думаю, что принесу больше всего пользы, вернувшись на родину, — медленно произнес он. — Некоторые районы Шотландии густо населены, так что мы оба легко найдем там работу… — Он помолчал в нерешительности. — Но, честно говоря, я предпочел бы отправиться туда, где медиков не хватает.

— Куда же? — тихо спросила Анна.

Он лежал на спине, подложив одну руку под голову, а другой обнимал ее за плечи, но при этих словах повернулся на бок лицом к ней.

— Ты готова стать помощником сельского врача? С твоим опытом работы и мастерством тебе там цены не будет.

Она улыбнулась и молча кивнула.

— Я был уверен, что ты согласишься, — радостно произнес Патрик.

Анна всегда мечтала работать в большой клинике, но теперь, когда она услышала такое предложение, эта перспектива показалась ей слишком банальной.

— Я хочу жить там, где ты вырос, — спокойно произнесла она, — чтобы наш ребенок увидел все то, что видел в детстве ты, и научился всему, чему учили тебя.

— Знаешь, когда мы сидели на холме, я вспомнил о своем покровителе Кабане и о том, что тогда мне привиделась рядом с ним самка, подруга…

— Я тоже это видела — отозвалась Анна, зная, что он ощущает ее боль, как свою. — И именно поэтому так расстроилась, когда ты уехал. Я уже знала, что влюбилась в тебя, и решила, что это видение означает наше совместное будущее, особенно после того, как ты рассказал мне о своих предках и их верованиях.

Внезапно внимание Патрика привлекла стопка книжек, сложенных на прикроватном столике, и он протянул руку, чтобы достать их.

— «Кельты», «История друидизма», «Сигиль и Оуэн», — с удивлением прочитал он названия.

— Я хотела как можно больше узнать о твоем народе и его обычаях, чтобы потом рассказать все это нашему ребенку.

Анна положила руку на живот, и Патрик накрыл ее тонкие пальцы своей большой ладонью. И тут она вдруг ощутила что-то похожее на слабое трепетание крыльев бабочки.

Мой малыш впервые пошевелился! — с умилением подумала Анна. Он, наверное, узнал руку отца.

— Теперь тебе не придется читать столько книжек, — сказал Патрик. — Ты станешь для нас своей, а мой дед расскажет тебе все, что тебя интересует.

— А он знает о том, что ты подарил мне Сигиль? — Анна вспомнила, как торжественно вручил ей кулон Патрик. — Ты сказал, что это что-то означает, но еще не успела прочитать о нем.

— Сигиль у друидов — это то же самое, что крест у христиан, полумесяц у мусульман и маген давид у иудеев, — пояснил Патрик.

Анна даже порозовела, сообразив, какой чести была удостоена, получив в подарок такой священный знак.

Да, сказала она себе, я сделала правильный выбор. Мой возлюбленный — замечательный человек, и нас ждет чудесное будущее!

Счастье.

Они одновременно испытали это ощущение и улыбнулись друг другу, втайне поражаясь, как несколько часов могут изменить всю жизнь.

— Как ты думаешь, дети унаследуют наш дар? — уже засыпая, спросила Анна.

— Вероятнее всего, да, — тихо ответил Патрик и осторожно погладил ее нагое тело, отмечая легкие изменения, вызванные беременностью.

Его рука дразнящим движением скользнула по молочно-белым полушариям, и Анна выгнулась дугой, поражаясь, насколько чувствительнее стала ее грудь к его прикосновениям.

— О, Патрик, да…

Ей сразу расхотелось спать, потому что желание нахлынуло с новой силой.

— Знаешь, что я подумал… — шепнул Патрик ей на ушко, а потом приник губами к стремительно набухающим соскам и раздвинул податливые бедра. — Нам с тобой нужно не только наверстывать упущенное, но насладиться друг другом впрок. Ведь если наши дети унаследуют дар и от отца, и от матери, они будут всегда знать о том, чем мы занимаемся.

Анна весело рассмеялась.

— Ты всегда находишь убедительный довод, чтобы делать именно то, что хочешь…

Она провела ладонями по спине Патрика, притягивая еще ближе, и сжала тугие мышцы его ягодиц.

— Никогда и ни в чем я не смогу отказать своей подруге, — прошептал он, и они слились воедино.

В спальне, озаренной мягким светом надвигающегося утра, казалось, витало незримое и неслышное:

Я люблю тебя.

Эпилог

Анна открыла глаза и провела рукой по смятым простыням. Патрика рядом не было, но простыни еще хранили тепло его тела.

Значит, он встал совсем недавно, подумала она и, набросив халатик, отправилась на поиски мужа.

В их доме было больше окон, чем стен, что очень гармонировало с бескрайними просторами, простиравшимися вокруг. Стоило Анне увидеть Грампианские горы, как она поняла, что имел в виду когда-то Патрик, говоря, что в Штатах горизонт слишком близко. Здесь бескрайнее небо и величественные горы наполняли душу восторгом.

Обогнув дом и выйдя на продолговатую открытую лужайку, Анна встретила рассвет, с каждой минутой становившийся все ярче. На его фоне вырисовывалась знакомая фигура ее любимого мужа, всматривавшегося в даль. Он наклонился, и она сообразила, что он держит на руках их маленького сына.

Доброе утро.

Анна улыбнулась, услышав молчаливое приветствие Патрика. Это общение без слов уже стало для них привычным.

Он слегка повернул голову и протянул руку, привлекая ее к себе.

— Что это вы делаете здесь вдвоем в такую рань? — упрекнула она. — Малыш разбудил тебя?

Муж одарил ее обезоруживающей улыбкой.

— Мы как раз собирались возвращаться, но сначала я должен был показать ему восход.

Счастливые родители устремили любящий взгляд на очаровательного ребенка.

Взгляд его смышленых черных глазенок был прикован к ярким лучам восходящего солнца.

— Ну и как, ему понравилось? — улыбнулась Анна и кончиком пальца погладила нежную, как лепесток, щечку малыша.

— Конечно. Разве ты не чувствуешь его восхищение? — Патрик крепче сжал плечи жены и наклонился, нежно целуя ее. — А я, — он легко коснулся губами темного пушка, венчавшего головку сына, — вознес благодарственную молитву за то, что у меня есть вы и все это…

Анна могла лишь согласиться с ним. Они жили в одном из самых прекрасных мест на земле, занимались любимым делом, и каждый нашел в другом свою идеальную пару-половинку. А теперь, с рождением сына, их счастье стало еще полнее.

Чего еще можно желать?

— Завтра мы поедем к моему деду, — сообщил Патрик.

— Я давно ждала этого, — ответила Анна. — Ему пора познакомиться с внуком.

Величественный старик произвел на нее сильное впечатление, и она немного оробела, но через несколько минут успокоилась.

Удовлетворение.

Это чувство мощно исходило от деда Патрика, согревая ей душу, а потом старик заговорил неторопливым глубоким голосом с сильным акцентом:

— Когда внук сказал мне, что выбрал себе в жены американку, я был очень недоволен. Однако узнав о твоем даре, изменил свое мнение. Редкая удача, когда встречаются два таких человека, а значит, на то есть воля богов. — Он склонился к малышу и кивнул, словно отвечая своим мыслям. — Этот малыш будет настоящим друидом. У него очень сильный дар.

Старик взял Анну за руку, и она почувствовала живительное тепло, исходившее от его сильной ладони.

— Я многому научил Патрика и надеюсь, что он все запомнил, но на всякий случай расскажу все тебе и вашему сыну… если успею. А это тебе. — И он протянул ей кулон.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Анна.

— Это Оуэн, — пояснил Патрик, — что в переводе с валлийского языка означает «вдохновение». Видишь три расходящиеся книзу линии-луча? Левый символизирует женские силы земного мира, правый — мужские, а средний — их золотую середину.

— Главное, что вы должны запомнить, — произнес его дед, — это золотое правило друидов: наш удивительный дар должен служить на благо людям! Не забывайте о нем, и тогда счастье не покинет вас.

КОНЕЦ