Нам попался магазин товаров для дома, где молоденькие продавцы казались слишком уставшими, чтобы судить о нас. Когда мы расплачивались за полотенца (синие), одеяло для Лидии (искусственный мех) и штору для душа (в сине-желтую полоску), кассир, казалось, не заметил, что его покупатели напоминают пару ярко окрашенных попугаев. А даже если и заметил, то ничего не сказал. Это же Нью-Йорк.

Глава 7

Город, у которого есть сердце

Не бывает такого животного, как просто кошка

Фиолетовые шторы были первым, что попало в мое поле зрения, когда я вынырнула из глубины сна. Лидия тихо посапывала под меховым одеялом в паре метров от меня. Бедный ребенок. Так называемый диван-кровать оказался просто лежанкой, обтянутой искусственной кожей, но она настаивала, что ей удобно. В комнате было прохладно. Слава богу, что мы купили для нее одеяло. Я натянула покрывала до подбородка и попыталась сконцентрироваться на запахе свежевыстиранных простыней, а не на застарелом запахе кровати.

Когда большая часть следов пребывания предыдущих жильцов исчезла, наш новый дом предстал во всей своей красе. Единственными источниками естественного света были окна за моей кроватью. Входная дверь и мини-кухня в другом конце комнаты утопали во мраке.

Уборщица оставила записку о том, что она изменила код от дверного замка. Она нацарапала новые цифры тупым карандашом. Это, конечно, очень обнадеживало; кроме того, я была благодарна ей за дополнительный ряд болтов по внутренней поверхности двери.

Очень пригодилось то, что Лидия привыкла спать в замкнутом пространстве. Если бы во сне она перевернулась, то проснулась бы уже на стеклянном кофейном столике. Пустой экран маленького телевизора наблюдал за ней с противоположной части комнаты.

В углу возле моей кровати стоял столик, достаточно большой, чтобы на него можно было поставить ноутбук и рядом кресло. Я осознавала, что тормозящий Wi-Fi является проблемой «первого мира», но все же рассчитывала, что Skype сможет поддержать жизнь в нашем «удаленном» браке.

Когда из комнаты убрали мусор и выветрились самые жуткие из запахов, она приобрела некое дешевое очарование. Судя по его виду, камин около телевизора не использовался уже много лет. Какой-то предприимчивый ум решил освежить его с помощью белой краски и превратить в то, что агенты по недвижимости называют «приметой времени». Рядом с ним в высокой вазе желтым светом светились цветы нарциссов, которые мы купили себе в качестве подарка на новоселье накануне вечером.

Даже в самой маленькой квартире есть свои странности. Рядом с ванной мы обнаружили просторное помещение без вентиляции. Помещение было слишком пещероподобным, чтобы быть кладовой, но в нем присутствовало несколько вешалок для одежды, свисавших с трубы слева. После того, как мы закатили туда наши чемоданы, мы окрестили его бункером.

Скатившись с кровати, я отдернула шторы и издала возглас восхищения.

— Что там? — спросила Лидия, еще не вполне проснувшись.

— Там пожарная лестница прямо из «Вестсайдской истории», — ответила я. — Разве ты не видишь, как Тони поднимается по этой лестнице и поет «Tonight»?

Дочь тяжело вздохнула и отвернулась к стене. Пытаясь удержаться от пения, я чувствовала пульсацию в гайморовых пазухах.

На другой стороне бетонного колодца двора я рассмотрела силуэты служащих, скрючившихся над письменными столами с началом рабочего дня.

Они находились в другом здании, но на том же этаже, всего в нескольких метрах от меня. Если бы кто-то из них поднял голову, то увидел бы, что за ними наблюдает взлохмаченная женщина в ночной рубашке.

Я увидела высокого мужчину и хрупкую женщину, стоящих возле окна. Они были поглощены разговором, и интимное расстояние между ними дало мне повод заподозрить их в выяснении отношений. Но при более пристальном рассмотрении стало очевидно, что его внимание сконцентрировано на ее планшете, а не на ее бюсте.

А в Мельбурне сейчас Филипп натягивает пижаму после долгого рабочего дня. Джона ждет момента, чтобы атаковать нашу кровать. Интересно, как наш кот переживает тот факт, что в его распоряжении только один комплект ног, между которыми он может устроиться. Я снова попыталась выйти в Skype. После серии слабеньких гудков линия оборвалась. Я сказала себе, что вовсе не скучаю по ним, а просто хочу узнать, как у них дела.

Расправляя покрывало и взбивая подушки, я напевала «America» [Музыкальная композиция из «Вестсайдской истории» (Прим. пер.).] (вполголоса, во избежание проблем со своей попутчицей). Наша квартирка была маленькой и замызганной, но она была нашей. Я уже влюбилась в нее.

Единственной отрезвляющей мыслью, пришедшей мне в голову, была мысль о том, что через несколько часов, если я не придумаю железную отговорку, мы будем делить ее с Мавис.

Я обошла Лидию и направилась в ванную. В ней едва хватало места для человеческого туалета, не говоря уже о кошачьем лотке. Смывая с рук остатки вчерашней краски, я посочувствовала младенцам в последние месяцы беременности. Когда я попыталась поднять мыло, я ударилась задом об стену. Наши новые шторы для душа прилипали к ногам, в то время как вода стекала на пол. Быть ньюйоркцем — значит экономить на движениях.

Когда я оделась, нанесла немного румян, чтобы скрыть остатки краски, и направилась в кухню, Лидия спросила, не открыт ли еще приют.

— Вряд ли, — ответила я, высыпая крупу в миску.

— Уже есть девять.

— Да, но мы не можем пойти и забрать кошку просто так, — сказала я, стараясь не скрипеть зубами.

— Почему нет?

Она слушала мои объяснения, что нам нужно будет приобрести лоток как минимум до того, как мы решим впустить кошку в квартиру, как судья Джуди [Джудит Шейндлин (англ. Judith Sheindlin) — американский адвокат и судья, ведущая одноименного телешоу (Прим. пер.). // Основана английским теннисистом Фредом Перри в 1952 году. ].

— Какие проблемы? — ответила она, натягивая спортивные штаны. — Через дорогу есть зоомагазин.

Я убедила ее не торопиться. Сначала ей нужно принять душ и позавтракать. Затем, возможно, у нас получится выкроить время для похода в Музей современного искусства, а может быть, даже посетить Коллекцию Фрика.

Она быстро проглотила свою кашу, и мы вместе вышли навстречу яркому свежему дню. Продавцы сумок устанавливали свой прилавок на углу. Ряды ярких товаров теснились на прилавке, соревнуясь за наше внимание.

— Ух ты! Милые, правда? Ты, кажется, всегда хотела такую ярко-желтую?

Лидия сделала шаг назад, тактично игнорируя мой вопрос.

— Или вот эта, в красный горошек!

— А у тебя будет с чем ее носить?

И правда, мой обычный гардероб состоял из малосимпатичных туник и практичных туфель с самым маленьким каблуком. И все мои сумки были черными. Можно было подумать, что я состою в секте. Все это пора было менять.

— А как тебе эта роскошная голубая? — спросила я, протягивая руку, чтобы снять сумку с крючка и проверить подкладку.

Продавец бросил на меня ледяной взгляд. Я опустила руку, подхватила Лидию под руку и потащила ее за угол.

— Что случилось? — спросила она.

— Он подумал, что я собираюсь украсть ее!

На лавке под скульптурой из нержавеющей стали сидел, скорчившись, бездомный. Он протягивал руку перед двумя офицерами в длинных темных плащах. Погруженные в разговор, они прошли мимо него вниз по улице, по направлению к штаб-квартире ООН. Это был тот самый жестокий, безучастный город, о котором меня предупреждали Грег и Оливия. Возможно, с моей стороны было глупо вообразить, что я могу провести месяц среди людей, холодных, как бетонные дома, в которых они живут и работают.

Я завязала шарф на шее и взяла Лидию за руку, переходя дорогу. Если бы мы были туристами, мы бы прошли мимо маленького уютного магазинчика, зажатого между прачечной самообслуживания и хозяйственным магазином. В окне сидел старый рыжий кот и щурился на нас. Зазвенел колокольчик, и мы вошли в пещеру Аладдина, полную кормов и игрушек для животных. Некоторые марки были нам незнакомы, но аромат мяса, смешанный с ароматом опилок, нельзя было ни с чем спутать. Мы шли вдоль прилавков, а рыжий кот, мягко ступая, следовал за нами и наблюдал с небрежным интересом.

В городе, состоящем из острых углов, увидеть что-то настолько мягкое и близкое к природе было непередаваемым удовольствием. Мне хотелось схватить его в руки и обнять.

— В прошлой жизни он, наверное, был тигром, — сказала Лидия.

— Ну, привет, мистер, — сказала я, обернувшись и присев. — Ты красавчик. Как тебя зовут?

У кота дрогнули усы, когда он пытался оценить, стоит ли на меня тратить время.

— Блюбел, — донесся сиплый голос. — Ее зовут Блюбел. Это девочка.

Женщина смотрела на меня сквозь огромные круглые фиолетовые очки. Ее рыжие волосы были уложены экстравагантными локонами. Носовое произношение выдавало в ней уроженку Квинса.

— Рыжие кошки редко встречаются, да? — спросила я. Блюбел сделала шаг вперед и уткнулась в мой палец своим влажным носом.

— Не редко, — ответила она. — Но и не очень часто. Я могу вам чем-то помочь?

Она говорила резким тоном, но в глазах за огромными очками таилась слезливая грусть. Я подумала, что она может быть из тех людей, чей жизненный опыт научил их предпочитать людей кошкам.

— Д-да, я думаю, можете, — ответила я. — Мы приехали из Австралии.

— Я так и подумала.