Эверт настаивал, что они “придут улаживать”. Я не ожидаю последующих жалоб.

СРЕДА 21 января

День смерти моей девочки. Детский велосипед, съезжая с горки, свернул на полметра вправо или влево и по крутому склону скатился в овраг. Я проверял школьные тетрадки, жена занималась стиркой. Мы переложили ответственность друг на друга.

Пожизненное горе, пожизненное бессмысленное самобичевание.

ЧЕТВЕРГ 22 января

Вчера не было никакого фрукта, что стало предметом широкого обсуждения. Поразительно. Ведь в течение многих лет в доме не было обнаружено ни одной виноградинки на полу, и никого это не удивляло. А теперь людям скучно, если день пройдет без найденного яблока или груши. Надеюсь, что загадка никогда не будет разгадана.

На следующей неделе в четверг мы первый раз ужинаем в ресторане. Ресторан выберет Эдвард. Эверт ставит на аргентинский десять против одного. Но Эдварду пари не предлагает.

После того как в коридорах за одну неделю произошли два столкновения скутмобилей, в некоторых опасных углах и на перекрестках были установлены зеркала. К счастью, тогда все обошлось: всего один легкораненый и некоторый материальный ущерб. Дорожное происшествие со смертельным исходом в доме престарелых наверняка попало бы в газеты, что совершенно недопустимо. Поэтому дирекция решила повысить безопасность движения с помощью зеркал, но немного не рассчитала старческих возможностей.

В результате произошло еще несколько несчастных случаев, когда никаких встречных скутмобилей поблизости не было. Старики так напряженно вглядывались в зеркала, что внезапно врезáлись в стену. А стены в нашем доме, по последней моде семидесятых годов, покрыты грубой рельефной штукатуркой кремового цвета. Столкновение с такой стеной означает несколько больших ссадин. К тому же с рельефной штукатурки трудно соскрести кровь. Звучит устрашающе, но зато там и сям на стенах были заметны следы аварий. Тревожные кровавые полосы недавно замазали краской кремового же цвета, но чуть-чуть другого оттенка. Стелваген и не подумала убрать зеркала. Ведь это означало бы, что она приняла неверное решение.

ПЯТНИЦА 23 января

Вчера я нанес ежегодный визит своему геронтологу. К моему удивлению, старый доктор Йонге ушел на пенсию. Ему было за семьдесят, и, значит, он был экспертом в своем деле. Новый геронтолог вряд ли обладает такой компетенцией. Это женщина, доктор Ван Вландерен.

— Зовите меня просто Эммой.

Я немного старомоден. Человеку восьмидесяти пяти лет это простительно. Предпочитаю не обращаться к доктору по имени, даже если доктора зовут Эммой. Она показалась мне приятной, благожелательной и внимательной женщиной, но все же старый врач нравился мне больше. Он был краток, терпелив и остроумен. Доктор Эмма отнеслась ко мне как к несмышленому карапузу. Она сюсюкала и говорила слишком громко. “Я не глух и не глуп, доктор Эмма”, — сказал бы я ей. Но не сказал, так как решил, что для первого знакомства это перебор. Еще один недостаток: со старым доктором я уже заводил разговор об эвтаназии и мог бы его продолжить. Но в этот раз у меня не было желания начинать все сначала.

Кстати, цифры говорят не в пользу домашних врачей и геронтологов: заявки на эвтаназию, поданные их пациентами, почти никогда не удовлетворяются. Показатели Клиники окончания жизни немногим лучше: она оправдывает свое название лишь в четырех процентах случаев. Похоже, фонд “Горизонт” открывает самые широкие горизонты. Я слышал, что он доставляет на дом заказчику оплаченные через интернет таблетки. Попробую их заказать, ведь я все более ловко управляюсь с компьютером. Поначалу-то я использовал его только как пишмашинку, а теперь могу найти в интернете что угодно. Собираюсь вскоре оформить заказ. В конце концов, я — единственный, кто имеет право принять это решение. Самая большая опасность в том, что ты медленно и незаметно, или внезапно, окажешься в ситуации, когда уже не сможешь ничего решить. Как в случае с Эфье. Главное, чтобы таблетки лежали наготове, спрятанные в таком месте, которое будет известно только надежному другу. Если тебе вдруг не хватит сил принять таблетки, как подобает мужчине, тогда друг или подруга могут нелегально прийти на помощь. Нужно обеспечить им безупречное алиби.

Я займусь этим. Для начала закажу таблетки, а потом проинструктирую Эверта. Он самый подходящий человек: золотое сердце и никакого почтения к законам.

СУББОТА 24 января

Вчера днем за чаем в столовой, полной народу, встала госпожа Лакруа. Она здесь всего месяц, но уже успела заслужить всеобщую неприязнь. Для этого ей понадобилось только одно: вызывающая внешность. Просторные цветастые платья, шали и шляпы всех цветов, ярко-красная губная помада и фиолетовый лак для ногтей. И выражается она немного высокопарно.

Она постучала ложечкой по своей чашке и стучала до тех пор, пока не привлекла общее внимание. Потом прочистила горло.

— Как известно каждому из присутствующих, я занимаюсь искусством перформанса.

В публике поднялся ропот. Многие понятия не имели, что это такое.

— И как художник я в течение двух прошлых недель устраивала перформанс, оставляя в разных местах какой-нибудь фрукт как знак отчуждения. Я хотела показать, что давать важнее, чем принимать. К тому же это полезно для здоровья.

Ропот перешел в возмущение, в негодование.

— Вы, с вашими яблоками, довели меня до невроза, — выразила недовольство широких масс госпожа Слотхаувер.

Вокруг одобрительно закивали.

— Ну, а я нахожу это весьма забавным, — сказала Леония, новый член нашего клуба СНОНЕМ, и я почувствовал гордость за нее.

Быстро сформировались два лагеря, за и против искусства перформанса. За высказалось меньшинство — те, кто не сразу падает в обморок, когда случается что-то неожиданное. Остальные были против. Жаль, что там не было Эверта, уж он бы оказал безусловную мощную поддержку сторонникам беспризорных фруктов.

Постепенно восстановилось спокойствие. Из-за всей этой катавасии некоторые граждане даже забыли съесть за чаем свой кекс.

Красивый получился финал. Фрукты раскладывал обитатель богадельни, а не кто-то из персонала.

Я проиграл Эверту пари. Придется покупать ему книгу. Может, поваренную, о фруктовых салатах? Есть такие? Эверт, со своей стороны, собирается преподнести госпоже Лакруа корзину фруктов, как он и обещал.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 25 января

Я регулярно навещаю Гритье в закрытом отделении. Она всегда мне рада, хотя уже не помнит, кто я такой.

— Как хорошо, что вы пришли. Да еще в такую прекрасную погоду. Чудесно, правда.

Она искренне радуется, что кто-то пришел к ней в гости, вот почему я и появляюсь регулярно в отделении ухода. Она утратила память, но в состоянии деменции стала именно такой, какой желала стать — веселой и беззаботной. Иногда она глядит на меня с какой-то почти незаметной улыбкой, витающей вокруг ее губ, и дружелюбно качает головой. Словно говорит: “А все-таки я откуда-то его знаю…” В ее голове еще заперта целая жизнь. Ей самой она уже недоступна, а я каждый раз вспоминаю то время, когда мы были знакомы.

Мы немного болтаем о разных пустяках. Пусть это старые пустяки, но она ничего не помнит о предыдущих визитах и завтра забудет о сегодняшнем. Через четверть часа я не выдерживаю и прощаюсь. Тогда она обычно говорит: “Жаль, что вы уже уходите, но это не важно. У меня еще так много дел”. После чего я испаряюсь.

Визиты к Гритье даются мне тяжело из-за ее товарищей по несчастью. Многие из них пугливы, злы, подавлены, агрессивны или всё сразу. Или у них вообще нет никаких эмоций, и они, равнодушные ко всему, часами сидят на стуле. А если уже не могут сидеть, то лежат в постели, а заботливые руки медсестер переворачивают их, чтобы не было пролежней.

Это зрелище беспамятства и беспомощности невыносимо.

ПОНЕДЕЛЬНИК 26 января

Во Франции запрещено называть своего хряка Наполеоном. В американском штате Алабама запрещается водить машину с завязанными глазами. В нашей богадельне ты не имеешь права держать на своем балконе отель для насекомых. О двух первых запретах мне известно понаслышке. Третий ввела недавно директриса нашего заведения.

Можно купить на рынке самодельную сборную конструкцию из дерева, пробки, тростника и других натуральных материалов, предназначенную для того, чтобы в ней селились разные летучие и ползучие твари. Н-да, есть люди, которым это нравится. Госпожа Брегман как раз такой человек. Прошлым летом она приобрела отель для насекомых и поставила его на своем балкончике. С тех пор некоторые ее соседи воображают, что любая муха, оса или комар, попавшие в их комнату, вылетели прямиком из этого домика. Стелваген завалена жалобами на госпожу Брегман.

В правилах проживания предусмотрено все, что касается содержания животных, но не сказано ничего о приюте для насекомых. Понадобился особый запрет, он-то и был вывешен на доске объявлений на прошлой неделе. Брегман выставила отель на продажу, и Стелваген, дабы подавить в зародыше возможные протестные выступления, немедленно его купила. За счет заведения, разумеется. На балконе разрешается держать не более одной кормушки для птиц — “в связи с птичьими экскрементами”.