Энди Скемпт
@AndySkampt
Настроение — посткарловская хандра. Не понимаю, чего ждать от людей, зато собакам доверяю на все сто.
280 твитов с цитатами; 1,3 тыс. ретвитов, 7 тыс. отметок «Нравится»
Энди
Вы удивитесь, но тот факт, что моя лучшая подруга прославилась на весь мир, выступив первооткрывателем внеземной формы жизни и главным ее защитником, — это еще не самое странное в моей истории. Самое странное началось вот как.
Через пять месяцев после того, как Эйприл была убита террористами — а перед этим разгадала головоломку, из-за чего, по расхожему мнению, пришельцы покинули нашу планету — кто-то дважды постучал в мою дверь. В тот же миг мне пришло сообщение от погибшей подруги.
Тук-тук.
И это еще не самое странное! Какое-то время я просто пялился на экран телефона, а потом рванул к двери и распахнул ее настежь. На полу коридора лежала книга в коричневом тканевом переплете. На обложке красовалось название, набранное строгой антиквой и оттиснутое золотом: «Книга о славных временах».
Стоп. Пожалуй, начну с более ранних событий.
Сейчас уже трудно вспомнить, какое затишье воцарилось в первые месяцы после исчезновения Карла (ну или Карлов — зависит от того, чьи взгляды вы разделяете). Шестьдесят четыре Карла, появившиеся в разных городах мира, мгновенно канули в небытие. Все, кроме одного. Нью-йоркский Карл не просто исчез. Как указано в авторитетном научном издании, он взмыл в небо со скоростью примерно в три Маха [Мах — величина, выражающая отношение скорости летательного аппарата к скорости звука на рассматриваемой высоте. В данном случае скорость объекта равна примерно трем скоростям звука, то есть превышает 3500 км/ч.].
Данное наблюдение подкрепило теорию о том, что Карл все это время существовал в единственном экземпляре, а остальные шестьдесят четыре статуи — проекции. Вообще-то я даже не пытаюсь вникнуть в подобную научную хрень, так что, к счастью, бесконечные споры на кабельном прошли мимо меня.
Впрочем, несмотря на дискуссии, после исчезновения Карлов мир с облегчением выдохнул. Еще бы — сгинула исполинская сила, которая пошатнула наше представление о Вселенной и заставила каждого выбрать себе место на графике между «Добро пожаловать, о межпланетные властелины» и «Свобода или смерть».
Представьте, к примеру, что случилось бы с пацифистами, если бы все оружие вдруг испарилось вместе со знанием, как его изготавливать. Вот и с Карлом так же — предмет неиссякаемых споров попросту исчез.
Это вовсе не значит, что в мире сразу все пошло на лад. Экономика продолжила сокращаться, и никто не понимал, из-за чего именно. Люди либо трудились меньше, либо вовсе бросали работу. Человечество погрузилось в привычную рутину, и в то же время мир как будто опустел. Споры о Карле помогли миллионам людей найти себя, а теперь их новое «я» обратилось в пыль.
Мир стремительно менялся и раньше. Даже до Карла многие не находили себе места. Но тогда большинство еще видело в реальности смысл. А стоило появиться Карлу, жизнь побежала по совершенно другому сценарию. Людей выбило из колеи. Затем случился новый поворот — Карл исчез, и все запутались окончательно. Какой сценарий пришел на смену? Кто мы? В чем смысл произошедшего?
Когда Карлы испарились, затишье наступило в основном потому, что сказать было в общем-то нечего. Если какой-то предмет перестал существовать, судачить о нем будут от силы недели две, а затем он покинет повестку дня. В то же время сложно вернуться к спорам о налоговой политике и здравоохранении, да и просто вставать по утрам на работу, когда в сравнении с Карлом все кажется ничтожным. У нас и прежде наблюдались проблемы с самоопределением и смыслом жизни — теперь же мы совсем растерялись.
Среди новшеств появились квесты в реальности. Людям всегда нравились поисковые игры, а благодаря «Сну» мы все словно попали в огромный квест-рум, отчего еще больше увлеклись загадками. Реалити-квесты походили на квест-румы или «охоту за мусором» [«Охота за мусором» — игра, в которой организаторы составляют список предметов, а участники стараются их собрать. Побеждает тот, кто нашел все предметы первым или собрал больше, чем другие.], только не ограничивались по времени и не были привязаны к месту. Лучшие даже помогали «Сновидцам» воссоздать былые ощущения. Мастера игры распространяли головоломки через интернет или в реальности, иногда нанимали специальных курьеров. Игроки платили ежемесячный взнос, чтобы своевременно получить подсказку — по электронной почте, из рук случайного незнакомца или, к примеру, за дверью собственной квартиры после загадочного сообщения от погибшей подруги.
И хотя в подобных играх я не участвовал, стоило мне увидеть загадочную книгу, как мой мозг тут же принял ее за элемент головоломки.
Я оставил находку на полу и с гулко бьющимся сердцем заметался по коридору. Заглянул в лифт, на лестницу, чуть не выбежал из подъезда — и все же решил сперва осмотреть саму книгу. Сделав снимки со всех ракурсов, я поднял ее и отнес в квартиру, после чего начал строчить сообщение.
«Эйприл?» — первым делом отправил я.
Через пятнадцать минут напряженного ожидания я немного расширил обращение:
ЭЙПРИЛ МЭЙ! ТОЛЬКО НЕ ГОВОРИ, ЧТО ТЫ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛА ЖИВА И НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАЛА! ХОТЯ НЕТ, СКАЖИ ХОТЯ БЫ, ЖИВА ИЛИ НЕТ. ЕСЛИ ЭТО СРАНЫЙ ПРИКОЛ, Я ОТРЕЖУ ТЕБЕ ПАЛЬЦЫ И СДЕЛАЮ ИЗ НИХ ОЖЕРЕЛЬЕ!
Ответа я не получил. И рассказывать никому не стал: не хотел внушать Майе, Миранде или Робину ложную надежду. Так и остался сидеть на месте в расстроенных чувствах.
Книга взбесила меня еще до того, как я ее открыл. Она маячила передо мной, будто зловещий вопросительный знак. Хуже того — я почувствовал, что меня толкают к определенному будущему. Не хочу жаловаться на Эйприл, но она была бурным потоком, которым всех нас смыло с пути. Лишь когда ее не стало, я нащупал собственную тропинку и, возможно, впервые в жизни ощутил, что сам за себя в ответе.
Я взял книгу, провел пальцем по корешку. Книга хотела повелевать.
И я ее открыл.
Страниц было немного — навскидку от ста до ста пятидесяти. В отличие от обычных изданий, текст начинался прямо с первой полосы. Это меня слегка обескуражило. Я, конечно, не очень много читаю, однако помню, что сперва должен идти титульный лист с названием и выходными данными, затем — страничка с чем-то вроде «Посвящается моей терпеливой и любящей жене Кэтрин», а уж потом — авторский текст. А тут — сразу с места в карьер.
...Никому об этом не рассказывай. Ни в «Инстаграме» [Instagram и Facebook — принадлежат компании Meta, признанной в РФ экстремистской организацией.], ни в «Твиттере», ни по телефону. Эта книга — волшебная, но ее магия работает для тебя одного и до тех пор, пока другие не в курсе. Даже если книга покажется бессмысленной, поверь: она знает больше тебя. В общем, пока я не попрошу об обратном — молчи в тряпочку. А теперь обсудим то, что тебя интересует.
В одной далекой комнате лежит девушка. С ней робот, она в безопасности. Чувствует себя не очень, тем не менее гораздо лучше, чем раньше. Скоро совсем поправится. За ней присматривают. Просыпаться ей вредно, поэтому она спит. Временно.
Она хочет повидать друзей, однако сейчас не может с ними встретиться. Ей все еще нужно упражняться. Тренировать тело и разум. Ох уж этот разум, да?
Молодой человек сидит в своей квартире. Его подташнивает. Отчасти из-за голода, ведь он весь день не ел, но еще и потому, что он переживает за подругу и побаивается книги, которую читает. Он думает: вдруг эти строчки окажутся ложью? А вдруг они правдивы?
Молодой человек до сих пор сомневается, что в книге речь о нем, потому что привык все оспаривать. Он размышляет, не сошла ли его подруга с ума. Что ж, разум — штука сложная. Каждый разум несовершенен по-своему.
Чувствуя, как вспотели подмышки, я положил книгу на стол. Все это время я боялся вдохнуть и теперь судорожно глотнул воздуха. Затем продолжил читать.
...Молодой человек берет книгу со стола.
Я опять отложил книгу. Какого хрена?
...Затем он вновь берет книгу. Кстати, последнее время он держится молодцом. Миру как никогда нужны люди, способные трезво мыслить. И он — именно такой. При этом он не гонится за славой, не пытается приумножить каждую крупицу социального капитала. Ему непросто, поэтому я хочу его поддержать. Он на верном пути. Я иногда читаю его «Твиттер». Мне тоже нравится «Поза» — отличный сериал. Миру не хватает кино о любви. А еще мне пришелся по душе этот твит:
Энди Скемпт
@AndySkampt
Все помнят, как Карлы изменили наш разум, но не стоит забывать, что и мы постоянно влияем друг на друга. Любая хорошая история способна нас изменить.
Конечно, тема настолько серьезная, что в твит не уместить, но это похвальная попытка разрядить обстановку и привлечь внимание к тому, какой властью вы обладаете друг над другом. «Любая хорошая история способна нас изменить». Отлично сказано. Ты всегда был умником. Помнишь, как ты уже прицепил микрофон себе на воротник, а затем решил, что в кадре должна стоять Эйприл? Ты не знал, насколько серьезный выбор делаешь, хотя и понимал, что это выбор. Ты не поддался соблазну, и благодаря твоему решению… случилось то, что случилось. Ты всегда хотел стать знаменитым, однако уступил подруге. Позже слава все равно тебя нашла — когда ты не очень-то к ней стремился. Разумеется, тебе за это стыдно. Не волнуйся. Стыдиться тут нечего. В сложившихся обстоятельствах ты поступаешь наилучшим образом.
Ты думаешь, что деньги на твоем банковском счету, подписчики в «Твиттере» — это заслуга Эйприл, а ты просто унаследовал ее достижения. Не волнуйся: людям почти все достается от других. Важны не регалии, а то, как ты распоряжаешься тем, что имеешь. И пока у тебя прекрасно выходит.
А теперь — пора подкрепиться.
Молодой человек встает из-за стола и спускается на первый этаж. По лестнице, чтобы немного поразмыслить. Потом он направляется в «Сабвей», где заказывает шестидюймовый саб с курицей терияки, сладким луком, сыром, болгарским перцем, помидорами и листьями салата.
Он покупает стакан колы, чтобы еда получше улеглась в желудке, но выпивает только половину, ведь столько кофеина ему сейчас ни к чему. И решает не брать комбо, хотя, доплатив всего семьдесят пять центов, получил бы пакетик чипсов в придачу.
Потом он пойдет в Томпкинс-сквер — приятное местечко, хотя и далековато — и съест свой сэндвич там.
Ребекка из «Сабвея» уже принялась за дело.
Пора брать сэндвич.
На этом текст обрывался. Я перелистнул страницу — на следующей, как и на всех оставшихся, маячило одно предложение: «Пора брать сэндвич».
