— Ради бога, Джерри! — Она попыталась перекричать не в меру активную группу. — Я не знаю, что на меня нашло, когда я это купила.

— Давай, душа моя, двигайся! — направился он к ней. — Долой блюзы!

Он крутанул ее, но она вырвалась и сердито отстранилась.

— Не желаю я танцевать, и слушать этот грохот тоже.

Он оставил ее и сдернул иглу с пластинки.

— Пожалуй, мне лучше уйти, раз ты в таком настроении.

Она уставилась на него, ошеломленная собственным поведением и блеснувшей в его глазах яростью. Она впервые видела Джерри таким. Раньше думала, что он вообще злиться не умеет.

Они на секунду застыли друг напротив друга, словно погруженные в транс. Потом он встрепенулся и быстрыми шагами направился к двери. Андреа кинулась следом и поймала его за руку.

— Постой, Джерри, не уходи, пожалуйста. Мне очень жаль, правда. Просто я устала и разнервничалась.

Он взял ее ладошку, лицо осветилось прежней обворожительной улыбкой. И вот его губы уже касаются ее губ, но вовсе не в легкомысленном поцелуе. Это было нечто особенное, и Андреа охватила паника. Но она прильнула к нему, спасаясь от депрессии и одиночества, всем сердцем жаждая утешения.

— Пойдем, сядем и ты расскажешь мне все как на духу.

Он провел ее к диванчику и хотел было усадить себе на колени, но она успела увернуться и присесть рядышком.

— Да рассказывать-то особо нечего, — выдохнула Андреа. — Завтра суд, и ремонта в коттедже непочатый край. Да к тому же…

Она остановилась на полуслове, сама не понимая, отчего ей так не хочется рассказывать об отсутствии документов на дом.

— Мы оба делаем из мухи слона, — улыбнулся ей Джерри. — Я убиваюсь, не найдя в первый же день подходящего варианта, ты по поводу мелкого судебного разбирательства, а ведь тебе даже ответ держать не придется. Вот что я тебе скажу, душа моя. Завтра я буду сидеть рядом и держать тебя за дрожащую ручку.

— Не думай, что я действительно трясусь, но это было бы здорово.

— Отлично. — Он вскочил на ноги. — Как там? Все встать перед его честью достопочтенным мистером Яичная Голова — Куриные Ноги! Суд идет! Все вы, кто…

— Сядьте, пожалуйста, — рассмеялась Андреа. — Вы не созданы для суда, мистер.

Он рухнул рядом и взял ее за руки.

— Для чего же я тогда создан, хотелось бы мне знать? То есть я хочу сказать, кроме как для коммерческого искусства. Гожусь ли я в семьянины?

— Джерри…

— Нет, я серьезно. Серьезнее не бывает. Я знаю, что ты считаешь меня человеком ненадежным, из серии «на эту лошадку ставить — ума не иметь», но…

— Кем бы я тебя ни считала, но уж никак не лошадью, — попыталась сострить Андреа, желая увести разговор в сторону, но Джерри было не так просто сбить с мысли.

— Я совершенно другой человек. Очень изменился. Я никогда ни по ком не томился, а по тебе скучал, да еще как! Послушай, может, мне это на бумаге изложить? Я прошу тебя выйти за меня замуж.

У Андреа все сжалось внутри. До сих пор она не отдавала себе отчета в том, что, оказывается, ей ужасно хочется элементарного семейного счастья. Хочется больше, чем просто иметь собственный дом, ей нужно любить и быть любимой. Слезы навернулись на глаза, и она чуть не бросилась в объятия Джерри. Но сомнения удержали ее — она еще не разобралась в своих чувствах. Ответить сейчас было бы нечестно.

— Ты застал меня врасплох, — она постаралась сохранить беззаботный тон, — и на данный момент, я могу ответить тебе, как отвечали викторианские девы. Это так неожиданно, сэр. — Она положила руку ему на плечо. — Правда, Джерри, мне надо подумать. Ты мне очень нравишься, но ты ошеломил меня. Я и думать не думала ни о каком браке.

— Не переживай, все нормально. По правде говоря, идея пришла мне в голову только вчера, за ужином. И поскольку ты не дала мне пинка под зад…

Она с облегчением рассмеялась:

— Я в любой ситуации стараюсь оставаться леди!

Они поболтали немного, по большей части о работе и общих лондонских приятелях, но Андреа хотелось побыть одной и все как следует обдумать. В конце концов, она поднялась.

— Мне действительно надо выпить чашечку чаю. Хорошо вам, живущим в отелях, у вас каждый вечер ровно в восемь ужин готов.

— О, я готов снизойти до чая и даже признаюсь, это будет неплохо.

— Благодарю вас, милорд. Пойду, приготовлю его для вас.

Он и впрямь душка, подумала она. С ним никогда не соскучишься. Но каково будет жить с Джерри под одной крышей? Не надоест ли ей в скором времени его легкомысленное отношение ко всему на свете? Можно ли будет положиться на него в трудный час? И главное — любит ли она его?

На эти вопросы у нее не было ответа, но мысль о том, что он уедет и оставит ее одну, была просто невыносима.

Андреа принесла поднос, и теперь, когда ей хотелось, чтобы Джерри остался, он вдруг засобирался уходить. Дважды бросал взгляд на часы и во второй раз заявил:

— Без четверти десять. Пора тебе в кроватку, ты впрямь выглядишь усталой.

— Наверное.

Андреа проводила его до двери. Звук мотора замер вдали, и девушка упала в кресло. Она никогда не думала получить предложение от Джерри, а если бы думала, то уж никак не предполагала, что будет всерьез его рассматривать. И вот вам, пожалуйста! Что ней случилось? Неужели она стала слабой и боится одиночества? Похоже, что так.

Потом она вдруг задумалась, отчего это Джерри так торопился уйти? Не похоже это на него. Она могла припомнить массу случаев, когда несчастные хозяева уже зевали в открытую, а он все никак не мог угомониться и просил поставить еще одну «самую последнюю» пластиночку.

Андреа улыбнулась, но на душе заскребли кошки. Джерри быстро передумал насчет своего предложения, и впервые в жизни ему стало неловко в этом признаться. Лучше ей сделать вид, будто ничего не произошло. Она выключила свет и поднялась наверх.

Утро выдалось ясное, но время от времени набегали тучки кратковременного дождичка. После завтрака Андреа осмотрела окрашенный пол. Ходить по нему пока было рановато, поэтому она установила мольберт и принялась рисовать запруду. Она решила для себя — как только судебное разбирательство закончится, на первое место выйдет работа, приносящая ей кусок хлеба с маслом. Бесчисленные мелочи по ремонту дома придется оставить на свободное время.

Около десяти часов она приготовила себе омлет, подкрепилась и переоделась в строгий серый костюм. Сама того не желая, она все прислушивалась, пытаясь уловить гул мотора. Они, конечно, не договаривались, что Джерри заедет за ней, но девушка ощутила в сердце укол разочарования, когда он так и не объявился. Она добралась до Ярбурга на взятом в прокат автомобиле и припарковалась на площади. Здание суда оказалось крохотным, с неясными намеками на готический стиль, больше смахивавшим на миссионерский приют, чем на место, где вершится справедливость. Она подошла к стоявшему у дверей полицейскому.

— Это дело будет слушаться следующим, мисс, — отметил он на ее вопрос. — Вы заинтересованная сторона?

— Не уверена. Но меня могут вызвать в качестве свидетеля.

— В таком случае вам лучше подождать в коридоре, пока двери не откроются. Потом пройдете и сядете.

Андреа вошла в здание. Узкий коридор с темно-зеленой плиткой до половины стены встретил ее полумраком и навязчивым запахом карболки. Около дюжины человек сидели на неприхотливых скамьях, примерно столько же стояли, разбившись на группки. Моника Дрейк и мистер Сандерс беседовали с каким-то мужчиной.

Первой Андреа заметила Моника. Окатив противницу ледяным взглядом, она отвернулась и сказала что-то мистеру Сандерсу. Их собеседник, мужчина постарше, пристально посмотрел на Андреа, а мистер Сандерс направился прямиком к ней.

— Доброе утро. — Он даже не улыбнулся и не дал ей шанса ответить на приветствие. — По-прежнему собираетесь утверждать, что якобы не видели, как Монике дали выпить после аварии?

Андреа аж покраснела от гнева:

— Естественно, ведь это же правда.

Он приподнял бровь:

— Прямая дорожка к непопулярности. Вы хоть это понимаете?

— Правда редко бывает популярной, — огрызнулась она.

— Надо думать. А вы, значит, одна из тех, кто будет резать правду-матку, даже если кого-то вздернут за это на виселице? Похвально, похвально.

— Полагаю, людям следует иметь смелость признавать свои ошибки, а не рассчитывать на то, чтобы другие вытаскивали их из неприятностей ценой лживых показаний. В любом случае, водить машину, как делает это она, — непростительно. Из-за такого поведения люди гибнут.

— Ваша правда. Но, судя по всему, вас тоже нельзя назвать водителем-асом.

Закончив свое выступление, он развернулся и пошел прочь. Все мужчины одинаковые, жаждут оставить за собой последнее слово.

Андреа кипела от злости. Дверь в конце коридора распахнулась, из нее вышло несколько человек, и троица проследовала в зал. Андреа вошла за ними, окинув взглядом стол на возвышении, краснощекого мужчину за ним и примерно двадцать рядов стульев.

— Садитесь! — рявкнул громкий голос. — Тишина в зале именем полковника Фробишера, мирового судьи!

Андреа опустилась на ближайший стул. Двое мужчин за столиком у платформы пошептались немного, потом один из них встал.

— Следующее дело, ваша честь, обвинение в вождении в нетрезвом виде. Обвиняемая — мисс Моника Дрейк.

— Имеются ли какие-нибудь смягчающие обстоятельства?

Мужчина, который внимательно разглядывал Андреа в коридоре, вскочил с места и затараторил:

— Я защитник мисс Дрейк, ваша честь. Моя клиентка не признает себя виновной.

— Отлично, мистер Бартон. — Судья немного повернул голову. — Мистер Харрис, насколько я понимаю, вы представляете интересы полиции?

— Так точно, ваша честь, — поднялся пухленький человечек.

— В таком случае, говорите. Не тяните время.

Едкий тон судьи поразил Андреа, но человечек и бровью не повел.

— Я изложу факты, которые не подлежат сомнению. Двадцать четвертого марта этого года мисс Дрейк попала на своей машине в аварию. На место происшествия была вызвана полиция. Полицейские проверили обоих водителей на алкоголь, и тест мисс Дрейк показал положительный результат. Ее доставили в управление, и повторный тест показал то же самое. — Мистер Харрис с улыбкой повернулся к обвиняемой. — Разрешите заметить, я очень удивлен, что в подобных обстоятельствах можно заявлять о невиновности.

— Вполне возможно, защитник обвиняемой стороны избавит вас от вашего удивления. Ваше слово, мистер Бартон.

— Дело в том, что моя клиентка не принимала алкоголя до аварии, а именно — до того времени, как покинула машину и уже не была в ответе за транспортное средство и не сидела за рулем. Короче говоря, один из друзей дал ей стакан бренди после того, как машина была повреждена и уже не могла двинуться с места.

— Хмм. Дело необычное, но доводы приведены веские. Что вы на это скажете, мистер Харрис?

— Что полиция снимет обвинение, если мистер Бартон сумеет подкрепить свое заявление доказательствами. Полагаю, мы сбережем суду время, если вначале заслушаем свидетелей.

Глаза Андреа полезли из орбит. Чего она не ожидала, так это дружеского, чуть ли не панибратского поведения представителя полиции. Она в растерянности услышала имя Моники Дрейк и увидела, как та шагнула к стулу для свидетелей и принесла присягу. В широкополой шляпе и голубом костюмчике она была сама невинность. На вопросы она отвечала чуть слышно. Да, ее всю трясло после столкновения, она чуть сознание не потеряла. Да, она приняла стакан бренди от мистера Рекса Мандерса. Нет, он ей не друг, просто знакомый.

— Кто еще присутствовал при этом, мисс Дрейк?

— Не могу точно сказать. Вокруг стояли еще какие-то люди, но я не разглядела.

— Конечно.

У Андреа вырвался вздох облегчения. Моника Дрейк не собирается заставлять ее лгать. Ей не придется вставать и опровергать ее заявление. Однако мистер Бартон снова подал голос:

— Но вы говорили мне, что там была еще одна девушка. Или вы забыли?

— Нет, но она вряд ли даст показания в мою пользу, она вела вторую машину. Она была очень возбуждена и обвиняла меня.

Андреа привстала со стула, затем снова села. Слова Моники вывели ее из равновесия, но она прекрасно знала, что выкрики с места ни к чему хорошему не приведут.

— Это все, мисс Дрейк, — сказал Бартон. — Не знаю, имеет ли мистер Харрис…

— Еще один вопрос, мисс Дрейк, — поднялся полицейский представитель. — Что вы пили перед аварией, если вообще пили.

— Только глоток мартини, — едва слышно прошептала Моника.

— Говорите громче, пожалуйста. Вы сказали…

— Только глоток мартини. Я не пью ничего другого, и уж тем более, когда сажусь за руль.

— Благодарю вас, мисс Дрейк.

К месту для дачи свидетельских показаний вызвали Рекса Мандерса. Покраснев словно рак, он полностью подтвердил слова Моники Дрейк.

Андреа побелела от ужаса. Похоже, именно ее собираются выставить здесь лгуньей. Она услышала свое имя и машинально поднялась. Так же машинально девушка принесла клятву. Служащий суда отошел от нее, и она оказалась под пристальным вниманием десятков людей. Андреа покраснела и сфокусировалась на одной паре глаз — глазах мистера Сандерса. Тот уперся в нее тяжелым взглядом, судорожно сжимая ладонь Моники, единственной, кто сидел, потупив взор и склонив голову так, что шляпа практически скрывала ее лицо.

Андреа усилием воли оторвалась от мистера Сандерса, посмотрела на судью, потом на защитника мисс Дрейк, усердно перебирающего какие-то бумажки.

В глазах судьи горела неприкрытая враждебность, и Андреа припомнила, что именно он стоял на другой стороне запруды, когда она каталась на лодке.

Андреа пригладила юбку. Ну, почему среди всех этих лиц нет единственного дружественного ей? Где же ты, Джерри? Ты же обещал…

— Вы Андреа Карсон, проживающая в Килн-Коттедж? — поднялся со своего места защитник.

— Да.

— Давно вы проживаете в данном районе?

— Меньше недели.

— В таком случае вы не слишком хорошо знакомы с местными дорогами?

— Нет, не слишком.

— В рассматриваемый день вы возвращались из Норвича и собирались повернуть на парковку у «Фоксиз».

— Нет.

— В заявлении полиции сказано, что вы возвращались из Норвича.

— Я возвращалась из Норвича, но не собиралась сворачивать на гостиничную парковку.

— Это ваши слова. В любом случае вы все-таки врезались в машину, покидающую «Фоксиз».

— Я не врезалась. Это мисс Дрейк в меня врезалась.

Защитник пожал плечами, всем видом показывая, что не видит разницы.

— Может быть, вы расскажете суду, что произошло после аварии.

Андреа собралась.

— Мою машину вынесло на встречную полосу движения, прежде чем я сумела остановить ее. С минуту я посидела, превозмогая головокружение, затем рядом притормозил другой автомобиль, и из него вышел водитель. Он сказал мне, что видел, как все случилось…

— Этот водитель присутствует в зале суда?

— Я не знаю.

— Будьте добры, посмотрите вокруг.

Андреа пробежалась взглядом по рядам. Она не могла понять, к чему клонит защитник. Похоже, он хочет выставить ее виновницей происшествия, а не просто получить подтверждение заявления Моники относительно стакана бренди. Злость закипела в ней с новой силой, и она выпалила на одном дыхании:

— Я не вижу в зале заседания мистера Джеймсона, того самого водителя, и, если бы вы хотели пригласить его сюда, вы бы могли взять в полиции его имя и адрес, и если вы желаете спросить меня, пила ли мисс Дрейк после аварии, мне ничего об этом не известно. Я не пересекала дорогу и не подходила к ней и даже не видела ее, пока полицейские не привели ее к своей машине!

Судья ударил молоточком.

— Довольно, юная леди. Вы здесь, чтобы отвечать на вопросы, а не речи говорить!

— И я здесь по своей доброй воле. Никто меня не вызывал.

— Тишина! Я не позволю вам препираться с судом. — Судья повернулся к защитнику: — Имеются ли у вас дополнительные вопросы к свидетелю?

— Нет, ваша честь. Я не вижу способа добиться от нее правды.

— Вы уже получили ее! — взорвалась Андреа.

— Тишина! Вы свободны.

Андреа прошла на свое место. Руки ее тряслись, ноги не слушались. По залу пробежал шепоток, все головы дружно повернулись к ней. Затем раздался стук молоточка, и она словно сквозь сон услышала, как Монику Дрейк объявляют невиновной, а судья говорит что-то о противоречивых доказательствах и всем известной добропорядочности юной леди. Застучали отодвигаемые стулья, Моника Дрейк поплыла к выходу с гордо поднятой головой, защитник и мистер Сандерс шли за ней по пятам, словно два телохранителя.

Андреа поспешила покинуть здание суда. Щеки ее горели, и было с чего — ее выставили лгуньей! Вскоре весть разлетится по всей деревне, и жители сочтут ее мстительной упрямицей. На парковке у соседней машины стояла Моника Дрейк. Девушка весело болтала с мистером Сандерсом и своим защитником и никуда не торопилась. А вот Андреа хотелось убраться отсюда как можно скорее. Она развернулась и чуть не столкнулась с Джерри.

— Слушай, душа моя, прости за опоздание. Мне очень жаль, что так вышло, я…

— Жаль? — Андреа чуть не рыдала. — Ты всегда опаздываешь, если вообще приходишь. Убирайся прочь! Ты мне был нужен, а теперь уже нет. Видеть тебя больше не желаю. Проваливай в свой драгоценный Лондон и найди себе другую, которая сможет мириться с твоей непунктуальностью. Их там целые стада!

Джерри вытаращил на нее глаза и открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но Андреа почувствовала: задержись она еще на миг, и непременно разрыдается, выставив себя на посмешище перед Моникой Дрейк и ненавистным мистером Сандерсом. Сейчас ей хотелось только одного — остаться одной. Она села в машину и рванула домой, но пока она закрывала за собой ворота, рядом притормозил еще один автомобиль. Окошко водителя опустилось, и из него выглянул седовласый мужчина. На суде он сидел вместе с Моникой Дрейк и мистером Сандерсом.

— Мисс Карсон, не могли бы вы уделить мне минуту внимания?

— Для чего? — подозрительно поглядела она на него. — Я занята.

— Всего минуту. Меня зовут Дрейк, Роберт Дрейк. О нет, только не поймите меня неправильно, — поспешно добавил он, увидев, как девушка ощетинилась. — Я не на тропе войны. Я действительно отец Моники, но…

— И что вы хотите мне сказать?

— Неприятно говорить так о своей дочери, но я приехал извиниться.

— Извиниться? — удивилась Андреа. — Но за что?

— Я был в суде. И понял по вашему лицу, что вы говорите правду. Полагаю, вина лежит на мне. Слишком уж мягок был я с ней в детстве. Не научил ее тому, что нехорошо искать себе оправданий, когда ты виноват, но с этого момента все изменится. Надо быть с ней построже. Я заставлю ее извиниться перед вами. Это меньшее, что она может для вас сделать.

— О нет, мистер Дрейк, прошу вас, не надо! — решительно отвергла его предложение Андреа. — Я обижена, но переживу как-нибудь свое унижение. Если же вы заставите свою дочь прийти ко мне с извинениями, она всю жизнь меня будет ненавидеть, а мне бы не хотелось наживать себе лишних врагов. Спасибо вам за заботу, но оставьте все как есть. Заново ворошить все это — только хуже будет.

— Пожалуй, вы правы, — вздохнул он. — Я думал, знакомство с Родом Сандерсом прибавит ей ответственности или, по крайней мере, он сможет держать ее в узде. Вы его знаете?