— На прошлой неделе Нами уволилась с работы. Окончательно решила переезжать в Такасаки. Начальник очень сокрушался по этому поводу. — Кубояма достал со стойки с прессой одну из газет.

— Вы, дядюшка, наверное, дома совсем не едите?

— Да, в обед и вечером или иду куда-нибудь или покупаю готовую еду в круглосуточном магазине. И честно говоря, мне это все изрядно надоело. — Кубояма положил развернутую газету на стол и улыбнулся.

— Ну вы уж потерпите еще чуть-чуть. Вот уедете скоро в Такасаки, и начнется у вас райская жизнь! — Глаза у Коиси хитро заблестели.

— Райская, как же. В таком возрасте — и вдруг тестя заиметь!

— Ну, жизнь-то не всегда сахар, бывает, и пострадать приходится. Так уж она устроена, — заметил Нагарэ, положив слева от салфетки соломенную поставку под горячее.

— О, я вижу, представление вот-вот начнется! — Сложив газету, Кубояма пересел на складной стул.

— Газету можешь оставить. Словно в старые добрые времена — ты ведь никогда не отрывался от чтения, даже во время еды, — сказал Нагарэ, отворачиваясь.

— И как только ты все помнишь? — подмигнул Кубояма.

— Я ведь по себе знаю, что от старых привычек избавиться нелегко. — Нагарэ вновь повернулся к приятелю и тихонько захохотал.

— Вы разговариваете, словно в кино каком-нибудь! Про двух старых сыщиков, которые давным-давно в молодости дружили и вот опять встретились. — Коиси глядела попеременно то на отца, то на Кубояму.

— Ну, уж про старых ты загнула! — обиженно цокнул Кубояма.

— Коиси, подойдешь на минутку? — Нагарэ, шагнув к кухне, поманил дочь рукой.

— Похоже, последние штрихи поручат все-таки мне, — хмыкнула Коиси.

— Всецело на тебя полагаюсь! — крикнул ей вслед Кубояма.

На кухне Нагарэ, кажется, давал Коиси какие-то указания. Кубояма же, как и предложил ему приятель, вновь развернул газету и принялся за чтение. Впрочем, в смысл он особо не вдумывался, а, скорее, просто пробегал страницы глазами. Наконец с кухни донесся восхитительный аромат бульона, и Кубояма непроизвольно втянул носом воздух, принюхиваясь.

— По времени, конечно, мы не совсем угадали, но в целом, думаю, дело обстояло так. — Нагарэ, усевшийся напротив Кубоямы, щелкнул пультом и включил телевизор, примостившийся сбоку от алтаря. Показывали вечерние новости. — Ты приходил с работы. Так уставал, что даже переодеваться было лень. Разве что пальто снимал да ослаблял галстук — и сразу за стол. Разворачивал газету, включал телевизор — и в этот момент с кухни доносился запах бульона. — Пока Нагарэ говорил, Кубояма закрыл глаза и поднял лицо к потолку.

— В те времена у нас дома все было ровно так же, — продолжал Нагарэ. — Приходишь — сил нет, ничего не хочется. Даже разговаривать лень. В животе урчит. Кричишь Кикуко — неси, мол, ужин, да поскорее! — Он тяжело вздохнул.

— Может, телевизор-то все-таки выключишь, пока едим? — подхватил Кубояма.

— А я, конечно, отвечаю, что смотреть телевизор — это тоже часть моей работы.

— Выходит, у всех сыщиков дома одно и то же.

Нагарэ и Кубояма все продолжали свой причудливый диалог.

— Кажется, скоро нужно будет положить яйцо! — подала с кухни голос Коиси.

— Только сначала добавь то, что в маленьком кувшинчике! — крикнул в ответ Нагарэ.

— Все полностью?

— Полностью, полностью. Распредели равномерно, а потом хорошенько размешай и тут же на сильный огонь, — принялся командовать Нагарэ. — Как начнет закипать, разбивай яйцо и снимай с огня. Сразу под крышку, но только плотно не закрывай, иначе все испортишь. Крышку слегка сдвинь. Здесь все дело в том, чтобы правильно рассчитать время. Такое уж это блюдо — удон в горшочках. Тиэко частенько меня ругала, когда я с головой уходил в чтение и даже не замечал, что еда уже на столе.

— Наверное, она говорила что-то вроде: «Ешь скорее, а то удон совсем развалится!» — вставил Нагарэ.

— Ну что же, все готово!

Из кухни появилась Коиси, держа двумя руками в кухонных рукавицах глиняный горшочек, над которым поднимался пар.

— Ну как? Пахнет похоже на тот, что тебе когда-то доводилось пробовать?

Вместо ответа на вопрос Нагарэ Кубояма придвинулся поближе к горшочку и, принюхавшись, почти сразу же отпрянул от горячего пара.

— Тот удон, что готовила Нами, пах по-другому, — склонил голову набок Кубояма.

— Угощайся, пожалуйста. — Поднявшись, Нагарэ вслед за Коиси ушел на кухню.

Кубояма почтительно сложил руки ладонями вместе [Традиционный в Японии жест перед началом приема пищи, также часто сопровождается этикетным выражением «итадакимас» — буквально «сейчас буду есть».], а затем открыл крышку. Пар тут же повалил из горшочка еще сильнее. Взяв фарфоровую ложечку, сначала он попробовал бульон и сразу одобрительно закивал. Потом палочками выловил лапшу и с шумом втянул, чуть не обжегшись. Достал из бульона кусочек лука, еще немного лапши и все вместе отправил в рот. Хорошенько прожевал ломтик курицы. С хрустом откусил камабоко. И всякий раз, когда Кубояма пробовал очередной кусочек, он лишь молча кивал головой.

Казалось, еще минуту назад Кубояма весь дрожал от холода, теперь же по телу разлилось приятное тепло, а на лбу выступили капли пота. Он вынул из кармана пальто носовой платок и вытер лоб и щеки.

Словно что-то вспомнив, Кубояма достал из бульона креветку в кляре, с помощью палочек разделил ее на две части и положил в рот переднюю.

— А хвост вроде бы нужно есть вместе с яйцом. Главный же вопрос здесь — когда именно стоит размешать желток. Кажется, в том, чтобы размышлять об этом, пока ешь, и состоит главная прелесть удона в горшочках! — Кубояма бормотал себе это под нос с легкой улыбкой.

— Ну как? — осторожно поинтересовался Нагарэ, вновь показавшись из кухни.

— Чудеса, да и только. Точно как прежде. А ведь я ровно то же самое рассказал и Нами… — Кубояма как будто не в силах был положить палочки.

— Видишь ли, дело все в том, что на вкус еды сильно влияет твое состояние в момент трапезы. Ты, верно, ужасно нервничал, когда пробовал стряпню Нами, не так ли? — Нагарэ с теплотой посмотрел на приятеля.

— Точно, будто натянутая струна! — Кубояма еще раз вытер лицо платком.

— Так или иначе, отличия, конечно, будут, но если ты будешь садиться за стол в благостном расположении духа, то большой разницы между удоном, который готовит Нами, и тем, что ты ел когда-то, не должно быть. — Нагарэ уселся напротив Кубоямы.

— Но вкус-то совсем другой! — запротестовал Кубояма. — И как же тебе удалось это провернуть?

— Хочешь, значит, распутать эту тайну?

— От этой привычки я тоже все еще не избавился. — Кубояма с улыбкой продолжал поглощать удон.

— Ну что же. Сперва бульон. А еще до этого важно было выяснить, где именно Тиэко закупала продукты. С этого мы и начали. Я отправился к храму Дзюнэн-дзи, в твой район. Ты, Хидэ, никогда особо не стремился общаться с соседями, а вот Тиэко была женщина компанейская, так что я о ней поспрашивал, и оказалось, что многие ее до сих пор помнят. А еще она часто ходила за покупками вместе с соседками. Так я и узнал о торговой улочке Масугата, что в районе Дэмати.

Нагарэ развернул карту и указал на нужное место ручкой.

— О, так там же находится этот магазинчик, куда вечно очередь выстраивается за моти [Моти — круглые сладкие лепешки, изготавливаемые из клейкого рисового теста. Часто имеют начинку, в том числе из бобов (цельных или перемолотых в пасту), фруктов и ягод.] с бобами. — Кубояма повернулся к приятелю, не выпуская палочек из рук.

— Точно. Называется «Дэмати Футаба». А если пройти от него немного вбок, выйдешь прямехонько к улочке Масугата. Там, в отличие от того же рынка Нисики, закупаются в основном местные. Там можно найти все, что нужно в обычной жизни, да и выбор весьма широкий. Ингредиенты для бульона — морскую капусту, сушеные хлопья тунца и все остальное Тиэко, похоже, покупала в местной лавочке «Фудзия», курицу — в «Торисэн», овощи — в «Канэясу». Ее подруги до сих пор только там и отовариваются. — Нагарэ показал Кубояме рекламный буклет.

— Выходит, хоть продукты одни и те же, все же в зависимости от места покупки они могут так сильно отличаться? — спросил Кубояма, дожевывая курицу.

— Сами по себе, наверное, не настолько, но стоит смешать все, приготовив вместе, и результат может получиться уже совсем иной. Вот, к примеру, бульон. Чтобы его приготовить, Тиэко смешивала сушеную морскую капусту, причем определенного вида — ламинарию высшего сорта из Мацумаэ, с хлопьями тунца и макрели, а еще добавляла селедку. Я это узнал от ваших соседок — она как-то рассказала им рецепт.

— Это что же получается, даже с бульоном нужно столько возни? А Нами обычно использует для этого готовый порошок… Теперь ясно, почему вкус совершенно другой. — Кубояма выловил палочками кусочек древесного гриба.

— И не только с бульоном. Возьмем эти грибы. Сначала их нужно высушить на солнце, а потом сварить в соевом соусе с сахаром. И только тогда, раскусив их во рту, можно будет насладиться восхитительным, ярким вкусом, разливающимся по языку.

— Так ты даже грибы засушить успел? Вот это подготовка! Нами, конечно, таким не занималась — сварила, как были, свежие. — Кубояма с наслаждением поглощал грибы.

— Ну, знаешь ли, если взяться за дело с умом — приготовить домашнюю лапшу, прожарить тэмпуру [Тэмпура — вид блюд в японской кухне, представляет собой рыбу, морепродукты, овощи или грибы, приготовленные в кляре и обжаренные во фритюре.] до нужной степени, так ведь и не угодить такому торопыге, как ты, Хидэ. Я выяснил, что удон и креветки в кляре твоя жена покупала в небольшой лавочке «Ханасудзу». Так и удалось воссоздать этот вкус. Поговорив с хозяином, я понял, что они и лапшу, и тэмпуру готовят по старым, проверенным рецептам.