— Возможно.

Конар помолчал немного, потом добавил:

— Собственно, потому я и отправил ее сюда. Поскольку я не собирался там задерживаться, я должен был плыть, как я обещал, на помощь дяде Найаллу, я не мог оставить девочку там одну.

Отец наклонился к нему.

— Правильно, и никогда не оставляй ее, — предупредил он.

— Она не доставила вам здесь много хлопот?

— Хлопот? — Отец, улыбаясь, откинулся на спинку кресла. — Да она просто ангел!

— Мелисанда?!

— Ее здесь все обожают, прямо сердце тает.

— Отец, пока твое сердце не растаяло совсем, я хочу предупредить тебя, что она презирает и ненавидит викингов в любом виде, роде и качестве. И даже таких наполовину викингов, как я.

Олаф незаметно улыбнулся.

— Конар, твоя мать тоже терпеть не могла викингов, и, тем не менее, мы прожили с ней долгие счастливые годы, и корабли, которые отплывают из нашей гавани, построены на викинговский манер, а не на ирландский. — Олаф помолчал и продолжил: — Было очень мудро с твоей стороны послать ее сюда. Она настоящая драгоценность. Хотя я предполагаю, что по христианским законам брак между кузиной и кузеном не разрешается, а Джеральд этот, как я понял, приходится ей родственником, все равно лучше держать ее от них подальше, ни в коем случае не отпускать от себя.

— Или поместить в надежное место. Олаф на минуту задумался:

— Я не уверен, что ты понимаешь, какое сокровище ты приобрел.

— Я понимаю, — сказал Конар. — Она на редкость умное создание. Она уже сумела окрутить всех здесь.

— Хотя, возможно, она сейчас тебя раздражает, она — потрясающая девушка, Конар. Это величайший подарок, какой ты мог только получить в жизни.

Олаф вдруг поднялся и расставил на столе чаши и бокалы, обозначая ими области и города.

— Твои земли — Ирландия, Вессекс. Вот здесь Гент, Брогге, датские порты. Теперь оглянемся назад в историю. Посмотрим, что здесь творилось. Со времен смерти Карла Великого во франкских землях не было никого, кто мог бы стать настоящим лидером и объединить страну. После смерти Луи владения были поделены между его сыновьями. И это открыло путь набегам датчан. Должен тебе признаться, сын, что эти викинги были в основном наемниками, они сражались за того, кто им платил. Тогда и образовались огромные орды, которые грабили любые земли. Сейчас, когда Альфред сумел удержать английское побережье, они перекинулись на франкское. Земли Мелисанды находятся сейчас под угрозой нападения. И она сама — даже независимо от приданого — является лакомым куском для любого. Так что береги ее и не спускай с нее глаз.

— Ладно, но вы-то зачем ее отпустили тогда в паломничество?

— Но я не думал, что здесь могут быть какие-то возражения с твоей стороны.

Конар поднял руки.

— Нет, нет никаких возражений.

Конечно, у него их не могло быть. Он только радовался, что сбагрил ее с рук.

И все же это его беспокоило. Не то чтобы он стремился с ней увидеться, но, однако…

У отца не было нужды предупреждать его о том, что? за ней надо следить. Он и так это понимал. Самое лучшее, если бы она была у него под надзором, но на Беду он вполне может полагаться.

Дома было хорошо, но все же он нервничал, что она путешествует по окрестностям без него. Потому что после смерти деда здесь, дома, было неспокойно. Обстановка накалялась. И в самом деле, не прошло и двух недель с момента, как он приехал, как они получили призыв следовать на помощь их дяде Найаллу.

Захватчики напали на Ольстер. Против них объединились почти все ирландские роды. Кампания затянулась, хотя потери были невелики. Они умели сплотиться перед натиском захватчиков. Многие враги отца сражались в этой кампании бок о бок с ним и с дядей Олафом. Все знали, что союз Олафа Белого и короля Ирландии, наследника титула Ард-Рига, Найлла, был надежен и крепок. Это была хорошая кампания, очень успешная, но она, казалось, растянулась до бесконечности. Отец временами наезжал домой, но Конар пребывал постоянно на местах сражений, чувствуя, что ему надо оставаться с дядей до самого конца. События на франкском берегу, казалось, ушли куда-то в прошлое. Конечно, он приобрел отличные владения, но до реального подтверждения еще далеко. Так что и не о чем пока беспокоиться. Крепость в хороших руках — он регулярно получал отчеты от Филиппа, адресованные в Дублин и пересылаемые ему сюда.

Мелисанда тоже в хороших руках.

Он почти не думал о ней.

Когда он вернулся, наконец, в Дублин, прошло уже два года с тех пор, как они поженились. Он был совершенно потрясен.

Она находилась вместе с его матерью в гостиной и держалась так спокойно и достойно, что он в первый момент даже и не подумал, что это она.

Но когда его взгляд остановился на ней, он был необычайно удивлен, как он мог сразу не обратить на нее внимания.

За эти годы она совершенно переменилась. Из угловатой девчонки она превратилась в потрясающей красоты девушку. Все, что ему предрекали относительно нее, оказалось правдой. Она была невероятно красива. Изумительный цвет кожи, тело — совершенное по форме. И глаза, конечно, незабываемые глаза!

Они горели потаенным глубинным пламенем. Нет, она его не забыла.

Его позабавила ее внешне легкая и непринужденна манера, с которой она его встретила. Спокойно позволила поцеловать себя в обе щеки, вежливо спросила о его здоровье. Однако она старалась как можно меньше сталкиваться ним. Поэтому он был удивлен, что когда он распорядился приготовить ему ванну в комнате, то прислуживать ему пришла она.

— Я здесь уже два года, — сообщила она ему.

Усталый, он откинулся на деревянную спинку лохани, которую принесли слуги в его покои. Интересно, на что она намекает?

— Да, действительно, — согласился он.

— Я приехала сюда, как вы приказали…

— Ты приехала сюда, потому что не могла вырваться.

— Однако я оказалась блестящей ученицей и очень желанной гостьей, как вы можете узнать у ваших отца с матерью.

— У моего отца-викинга? — насмешливо спросил он. Почувствовав, что она приближается к корыту, и, беспокоясь о своей безопасности, Конар быстро спросил:

— Ну и что вы хотите от меня?

— Я хочу домой.

Он закрыл глаза и опять откинулся на спину в воду. Вот оно что! Ему послышалось, что она подходит ближе. Но как же он был потрясен, когда она намылила! мочалку мылом и начала тереть ему плечи! Ее прикосновения были мягкими и нежными. Прямо волшебство!

— Я прекрасно понимаю, что у вас есть обязанности, которые удерживают здесь, но мне необходимо вернуться домой.

— Подбородок, — сказал он.

— Что?

— Чуть повыше, потрите здесь.

Он с удовольствием ощутил ее мягкие пальцы на подбородке. Где она этому научилась? А, неважно.

Неважно, где она этому научилась, но это божественно!

Он понял теперь, в чем заключались перемены, произошедшие с ней. Она теперь стала мягкой, женственной и нежной. Ее прикосновения чертовски волновали кровь!

Он уставился в воду, стиснув зубы и пытаясь справиться с тем новым чувством, которое она в нем вызвала. С напряжением внутри себя, с очень специфическим напряжением, которое он чувствовал до боли ясно.

Он чуть не застонал вслух, все еще не в силах поверить, что это правда. «О Боже, — вдруг пришло ему в голову, — да многие мужчины сочли бы ее уже слишком в возрасте!»

Не сейчас! Не сейчас, нет! Зачем ему сейчас подтверждать свой брак? Тогда ему придется менять свой образ жизни. А у него здесь неподалеку в поместье есть милая блондиночка Бриджит, непритязательная и ничего от него не требующая. Нет, пожалуй, не стоит пока что ничего менять.

Но эти нежные пальчики, которые трудятся, растирая его уставшее тело, разжигают в его внутренностях пылающий огонь. И тут новая мысль посетила его: он может взять ее прямо сейчас, он имеет право. Ведь она уже определенно созрела.

— Итак?

— Итак, что?

— Могу я уехать домой? Я уверена, что кто-нибудь из ваших родственников согласится меня…

— Нет! — резко ответил он.

Он уже знает теперь, какой мягкой и нежной она может быть, и у него нет никакого желания отпускать ее, отпускать от себя.

— Что? — Она внезапно остановилась.

— Я сказал — нет, Мелисанда.

— Я должна уехать домой.

— Нет!

— Вы кажется, не понимаете, глупый викинг! Ведь я все выполняла здесь, я вела себя послушно, я выучила ваш язык…

— Я сказал, нет, и если вы не собираетесь дальше тереть мне спину, то можете удалиться.

Она не тронулась с места, глаза ее загорелись знакомым ему диким огнем.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Или, может быть, вы хотите присоединиться ко мне? До сих пор я старательно сдерживался, чтобы не повредить вашей, хм, невинности. Однако если вы столь настойчиво намерены мне надоедать, то я могу счесть это за призыв приступить в полной мере к своим обязанностям супруга.

Она вспыхнула, щеки ее стали пунцовыми. На мгновение Конару показалось, что ему наконец-то удалось осадить ее. Она повернулась и молча взяла кувшин с подогретой на огне водой, которую подбавляла в лохань.

— Ах, супружеские обязанности! — прошипела она.

До Конара слишком поздно дошло, что она собирается сделать, и он успел только в последний момент выпрыгнуть из корыта из-под струи кипящей воды, вылитой на него из кувшина.

Она пыталась удрать, но он схватил ее за волосы и притянул к себе. Это оказалось немалым испытанием для них обоих.

Увидев его обнаженным, стоящим грозно над ней, она; от испуга выронила кувшин. Конар же в этот момент разглядел под обтягивающей сорочкой ее нежные девические груди.

Задыхаясь от ярости, он произнес:

— Послушай, ты не бедная сиротка, какой была два года назад! И если ты еще раз попробуешь мне отомстить, я предупреждаю тебя, я это сделаю! И не надейся сбежать — достану из-под земли!

— Пожалуйста, — выдохнула она, — отпустите меня!

Глаза ее расширились от страха, черные волосы разметались по плечам.

Он отпустил ее тогда.

Но это было только начало.

В следующие недели они почти не общались наедине. Мелисанда старательно избегала его общества. Он видел ее только за общим столом во время трапезы. Здесь она вела себя безукоризненно вежливо, даже отвечала на его вопросы. Была тем ангелом, который всем так нравился. О, она была действительно умна. Когда она приехала, то почти совсем не знала ирландского, но теперь могла говорить почти свободно, Кроме того, научилась норвежскому.

Дома все ее любили. Элизабет, Конан и Меган были уже семейными людьми и лишь иногда навещали отцовский дом со всеми своими малолетними детьми. Эрик жил в основном в Англии, но тоже навещал семью. Самая младшая сестра, Дариа, была дома постоянно. Бриан и Брайс, братья Конара, были на два и на четыре года соответственно его моложе, и их всегда можно было застать за жарким спором по любому поводу. Все братья, как и Конар, участвовали в военной кампании дяди. А мать, казалось бы, давно должна была привыкнуть к такому положению вещей, но до сих пор бледнела при известиях о предстоящих военных походах.

Мелисанда почти что сдружилась с младшими братьями, Брианом и Брайсом, и ее часто можно было увидеть в их обществе, довольную и смеющуюся. Как-то раз, когда Конар наблюдал за ней во время ее разговора с братьями, он поймал на себе взгляд отца. Да, отец был прав — она была красива невероятно. Действительно драгоценный подарок судьбы.

Вскоре пришли тревожные вести с того берега пролива. Свен писал, что наблюдается большое оживление по соседству, и он беспокоится, не перейдет ли Жоффрей в ближайшем времени к военным действиям.

Конар решил не говорить об этом Мелисанде, но он не учел, что с той же почтой пришло длиннющее письмо от Рагвальда. И она, конечно, потребовала взять ее с собой. И он, конечно, отказал. Он не мог взять ее именно по причине того, что опасался за нее. Но ему даже не удалось объяснить ей что-нибудь, потому что она попросту отказалась его слушать.

Тогда-то она чуть не выкинула свой очередной трюк. Конар поймал ее случайно. Дело в том, что он возвращался от Бриджит очень поздно, и ему не хотелось будить никого в доме, потому он проскользнул в дом тихо и незаметно. И что он увидел?

Мелисанда столь же тихо, крадучись, спускалась по ступенькам. На ней был, естественно, дорожный плащ, в руках — большая кожаная сумка. Девчонка опять собиралась удрать. Конар дал ей спуститься и, когда она подошла к гостиной, затаился за дверью.

Мелисанда сделала шаг к двери и — уперлась в грудь любимого супруга. Она бы закричала от испуга, если бы Конар предусмотрительно не зажал ей рот рукой.

— И куда же вы направляетесь, графиня? — язвительно, но шепотом спросил он, чтобы не перебудить домашних.

— На прогулку под луной, — с вызовом ответила она. — И дайте мне пройти!

Он молча подхватил ее на руки. Она собиралась закричать, но он опять зажал ей крепко рот и понес наверх в спальню.

Плотно прикрыв за собой дверь, он вновь обратился к ней с вопросом:

— Так куда же вы направлялись?

— На прогулку, — упрямо повторила она.

— Очевидно, на корабле? — высказал он свое предположение.

Она прищурилась:

— А может быть, я следила за вами, когда вы вернетесь от своей шлюхи!

Он удивленно приподнял бровь. Она попятилась от него, как будто вдруг сама испугалась того, что сказала.

— Не думаю, чтобы тебя так уж интересовали мои ночные похождения, скорее, ты следила за мной, чтобы улучить момент и выбраться незаметно из дому, — с угрозой произнес он.

— Да я просто хочу домой! — ответила она, попятившись.

Злость вдруг отпустила его. Он устало стал расстегивать пряжку плаща, снял его и повесил на спинку кровати.

— Мелисанда, сейчас это невозможно.

— Посмотрим, — прошипела она.

Она стояла перед ним, сжав кулаки. Ого, да она опять полна решимости выполнить то, что задумала. Если ее сейчас выпустить из комнаты, то она сбежит. «Похоже, мне опять предстоит бессонная ночь», — подумал Конар.

Он наклонился над ней и стал расстегивать ее плащ. Она побледнела.

— Что вы делаете? — испуганно спросила она.

Он молча снял с нее плащ, поднял ее на руки и положил на кровать.

— Я просто не понимал до сегодняшнего дня, что вы огорчены моими ночными похождениями. Возможно, мне надо исправиться. Наверное, уже пора…

— Нет! — судорожно вскрикнула она. В голосе ее слышался непритворный ужас. — Я не уйду, — прошептала она. — Я останусь здесь.

— Конечно, — ответил он и устроился на кровати рядом с ней. Обняв ее рукой, он крепко прижал ее к себе.

Она молчала, боясь пошелохнуться. Казалось, прошла целая вечность, пока она решилась спросить:

— Если бы вы только разрешили вернуться мне в комнату…

— Я решил, что ты будешь спать здесь, Мелисанда. И, пожалуйста, без всяких дальнейших разговоров, или я действительно сочту тебя уже вполне взрослой для выполнения супружеских обязанностей.

Она подчинилась сразу и полностью.

За всю ночь она ни разу не шелохнулась.

Странно, но Конар тоже не мог заснуть. Ее волосы щекотали его кожу. Сквозь одежду он чувствовал ее теплое, мягкое, волнующее тело. Он едва дождался рассвета.

Оставив Мелисанду на попечение отца и братьев, Конар отплыл в их крепость. В замке его шумно приветствовали Свен, Бренна, Филипп, Гастон и Рагвальд. Старик был грустен, но он понимал, что действительно Мелисанду не стоило тащить сюда при таких обстоятельствах.

Свен рассказал Конару о посещении графа Одо. Граф приобрел большое влияние у них в округе, он хочет организовать сопротивление против данов. Единственное, что насторожило Свена, это то, что Одо настаивает на примирении Конара с Жоффреем, сыном Джеральда.

— Я объяснил ему, — сказал Свен, — что Джеральд убил графа Мэнона. Однако Одо настаивал на встрече с вами.

— Хорошо, пошли ему сообщение, что я сейчас здесь.

— Милорд, я взял на себя смелость сообщить ему, что вы будете в крепости уже на этой неделе.

Конар одобрительно кивнул. Он сказал всем, что устал с дороги и деловые разговоры хотел бы отложит на завтра.

Конар поднялся в спальню. Однако и в эту ночь с трудом удалось заснуть. Сначала он без конца ворочался с боку на бок, вспоминая Мелисанду. Потом, решительно запретив себе думать о ней, он переключился на дела. В голову полезли тревожные мысли о Жоффрее и о том, чего добивается от него граф Одо. Заснул Конар только под утро.

Следующий день принес ему облегчение. Он страшно соскучился по Бренне и Свену и теперь радовался обществу. Дела в крепости шли хорошо. Филипп и Гастон относились к нему с явным уважением.

В течение месяца длилась его переписка с Одо. Наконец граф посетил его. Он сразу понравился Конару. Будучи на десять лет старше, он производил впечатление человека дела. Мудрый и дальновидный политик, смелый и решительный воин.

Обсудив ситуацию в Англии, где Альфреду удалось сплотить силы и дать отпор датчанам, они перешли к делам, насущно касавшихся их интересов. Одо настаивал на том, что для объединения сил надо забыть о личных распрях. Конар, отвечая на косвенно заданный вопрос, постарался ясно выразить свое мнение.

— В данный момент я не могу заключить мир с Жоффреем. Возможно, что он сам здесь ни при чем и будет сражаться за ваше дело, граф. Но я не могу ему доверять, ведь его отец именно хитростью и предательством убрал Мэнона. Возможно, что со временем…

Одо кивнул, соглашаясь.

— Мне кажется, есть хорошая возможность облегчить ваши взаимоотношения с Жоффреем.

Конар удивленно приподнял брови, внимательно слушая.

— Вы же знаете, что в вашей ситуации, когда брак еще не подтвержден, а вы долгое время находились в отлучке, можно объявить церемонию возобновления брака. Я приглашу вас погостить в мой городской дом в Руане. Обряд проведем торжественно в главном храме. На церемонию соберется много народу. Будет весь цвет рыцарства. Приедут дворяне со всего здешнего края. Это удобный случай для возобновления добрососедских отношений и с Жоффреем, и с другими окрестными владельцами.

— Да, наверное, это можно устроить, — согласился Конар. — Я обдумаю ваше предложение.

— Не оттягивайте. Это и в ваших интересах.

Конар понимающе кивнул. Когда Одо ушел, все собрались в главном зале — и Бренна, и Свен, и Филипп с Гастоном.

Конар обратился к вошедшему вслед за ними Рагвальду:

— Ну, что, астролог, что ты думаешь о графе Одо?

Рагвальд переглянулся с Бренной.

— Я считаю, ему можно доверять. Бренна того же мнения.

— Ну, что ж, хорошо, тогда я, наверное, пошлю кого-нибудь за Мелисандой, — сказал Конар.

Сначала он хотел написать письмо отцу, чтобы ее прислали сюда, но, по некоторому раздумью, решил поехать за ней сам. Он написал ей, предупреждая о своем приезде, но не сообщая о дальнейших планах.

Когда Конар прибыл на ирландский берег, то с изумлением обнаружил, что его никто не встречает. Это было крайне странно, учитывая их законы гостеприимства. Ему самому пришлось добираться до дома, где его встретила не менее чем он сам, удивленная Эрин.

— Но почему ты не сообщил о своем приезде?

— Я писал Мелисанде, что скоро буду, — мрачно ответил Конар.

— Не может быть! Как же так? — огорченно всплеснула руками мать. — А мы отпустили ее в Англию навестить Эрика.

— В Англию?

— Ну да, она так хорошо себя вела, а Дариа и Брайс собирались навестить брата, ну, мы и решили, что не будет ничего плохого, если и она отправится с ними. Они там будут под надежной защитой Эрика.

— Да, на Эрика можно положиться.

— Может быть, послать кого-нибудь за ней? — спросила Эрин.

— Нет, я сам поеду, — решительно отверг ее предложение сын. — Важное дело, я должен сам с ней встретиться.

Он повернулся к выходу.

— Конар! — окликнула его мать. — Мне кажется, что ты обманываешь сам себя, все еще считая ее девочкой. Она не девочка, она взрослая женщина, уверяю тебя!