— Конар!

Он обернулся. Лейв, превратившийся во взрослого воина, сейчас мало напоминал мальчишку, постоянно задиравшего окружающих с тем, чтобы заставить их лишний раз биться с ним на мечах. Озабоченно нахмурившись, он глядел на Конара.

— Что случилось? Ты не болен?

Конар покачал отрицательно головой и спросил:

— С чего ты это взял?

— Ты все время вертелся с боку на бок и стонал во сне.

Конара не так-то легко было вогнать в краску, но в этот раз он почувствовал, как начинает гореть его лицо. Черт бы ее побрал. Насланные ею колдовские сны скоро станут явью. Он молча поднялся с земли, за ним — Лейв и Эрик. Эрик, более посвященный в подробности личной жизни Конара, спросил:

— Ты обеспокоен состоянием дел у себя дома?

— Меня постоянно беспокоит состояние дел у меня дома, — задумчиво согласился Конар. Он пожал плечами и улыбнулся. — А когда я возвращаюсь туда, меня беспокоит состояние дел здесь, — снова задумался. — Мне приснился интересный сон. Он подал мне неплохую мысль.

— Какую? — заинтересовался Лейв.

— Мы все время сталкиваемся лоб в лоб, армии против армии. Что, если мы точно разведаем, где они держат Найалла… и просто похитим его.

— Но как?

— Один человек должен пробраться в их стан. Один, которого враги не заметят, так как будут следить за многими.

— Возможно… — произнес Лейв, глядя на Эрика.

Они быстро собрали семейный военный совет и направились в шатер к Олафу. Однако еще до начала совещания они послали во вражеский стан шпионов, чтобы точно установить местопребывание Найалла.

— Но это значит, что кто-то один должен пожертвовать собою. Обречь себя на возможный плен, пытки. Если его схватят, это может еще больше запутать переговоры… — начал было Олаф.

— Отец! Но ведь так не может без конца продолжаться! — не выдержал Конар.

Олаф окинул взглядом других членов совета.

— Лейв?

— По-моему у моего брата возникла стоящая идея. Отец, эти переговоры зашли в тупик, они только выматывают нас. И мы не можем драться с ними, как собрались поначалу, ведь, если мы убьем Мелмордена, даны в отместку прикончат Найалла!

— Кто пойдет? — сурово спросил Олаф.

— Я, — отвечал Конар, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно тверже. — Мой сон, моя идея. Я и должен идти.

— Как?

— В монашеском платье.

— Мой братец постригся в монахи! — не удержался! Эрик, и все рассмеялись. Хотя и не очень-то веселый, этот смех помог немного разрядить напряженную атмосферу совета.

— Да-да, а вы не заметили, как изменились в последнее время его привычки? — добавил Лейв. — Интересно, какая волшебница его заколдовала?

— Я уверен, что она высокая, с волосами цвета ворона крыла…

— А, кроме того, поразительно послушна и неприхотлива, — закончил за него Конар. — Может, хватит?

— Да, конечно. Вернемся к делу, — согласился Лейв.

— Отец, нам, безусловно, необходимо соблюдать строжайшую тайну, кроме того, мне понадобится помощь всей нашей дружины.

— Скорее всего, Найалла хорошо охраняют.

— От внешних врагов. Я уверен, что в тылу его стерегут один-два человека, не больше. И все же его исчезновение могут обнаружить слишком быстро, вот тогда-то мне и понадобится поддержка нашей дружины.

— А что, если Найалл ранен или ослабел от пыток?

— Мне остается лишь верить в свою звезду, отец.

— Ну что ж, подождем, — отвечал Олаф. — Подождем, пока не вернутся разведчики и мы не выслушаем их донесения. Конар, я прошу тебя задержаться. Я хочу тебе кое-что сказать.

Все вышли, и Конар остался наедине с отцом. Олаф отошел от него на несколько шагов, потом обернулся и спросил:

— Ты получал известия от своей жены?

— Нет, не получал, — ответил Конар, покрываясь ледяным потом. — По крайней мере, в последнее время. Она писала мне, когда получила известия от Рагвальда о том, что на побережье возле замка высаживаются датчане, и я ответил ей. А с тех пор я ничего о ней не слыхал. Что-то случилось?

— Возможно, что в этом нет ничего страшного. Эрин пишет мне, что Мелисанда вместе с Рианнон отправилась морем в Вессекс, вот и все. Я полагал, что она уже известила тебя об том.

Конара бросило в жар, во рту у него пересохло, его гнев усилился вдвое из-за страха за ее судьбу.

— Ты волен возвращаться домой, Конар. Твой план может претворить в жизнь кто-то другой. Если…

— Нет, отец. Я сам выполню свой план. Сегодня. А уж тогда я действительно буду волен уехать. Подумав, Олаф кивнул.

— Пожалуй, ты прав. И если тебе удастся сегодняшняя вылазка, мы все будем свободны.

Вскоре вернулись разведчики. Найалл содержится в собственном доме Мелмордена, как раз за линией шатров, которую они устроили для себя. И, конечно же, там суетится тьма народу: монахи, торговцы, слуги. Усадьбу защищает лишь линия сторожевых постов.

Лейв и Эрик провожали Конара до внешних укреплений. Он оставил Тора на их попечение и был совершенно уверен, что они дождутся его, что они не подведут. И вот в монашеской рясе и клобуке он уже приближается к вражескому стану.

Они расступались перед ним, ирландцы и члены клана данов. Кто-то в длинных узких штанах, кто-то в панталонах до колен, с голыми волосатыми ногами. Многие кутались в шубы, спасаясь от ночного холода, и у всех на поясе висели огромные боевые топоры.

Наконец он наткнулся на одноглазого вояку в огромной медвежьей шубе.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришел позаботиться о душе того, кто содержится в тылу вашей армии.

— Найалл?

— Совершенно верно. Точно так же, как вы мечтаете попасть после смерти в Валгаллу, милорд Найалл мечтает об ином рае, и нуждается в проводнике.

Одноглазый кивнул и приказал Конару обождать. Через некоторое время он вернулся и сказал, что Конар может проходить: Мелмордена не волнует какой-то святоша в черном клобуке, который просится в его дом.

Конар заторопился в сторону усадьбы, которая оказалась довольно далеко от линии войска. Даже здесь, возле королевского поместья, у него под ногами путались цыплята, свиньи, овцы. Конар еще такого не видел. Куда более мощным выглядел подвластный его отцу Дублин, да и его собственная крепость за морем…

Усадьба больше смахивала на простую деревянную избу, со множеством странного вида пристроек с плетеными стенами, обмазанными глиной.

Никем не остановленный, он прошел через двор. Дверь оказалась довольно низкой. Возле нее стояли двое часовых, которые молча дали ему пройти и тут же возобновили прерванный спор.

Он наклонился, чтобы не удариться о притолоку, и прошел в главное помещение усадьбы. В очаге полыхало пламя, и висевший в комнате дым беспощадно ел глаза. Земляной пол был весь в выбоинах. На нем копошились тощие полуголые дети.

Мелморден сидел за столом в центре комнаты, показывая какие-то места на изодранной в клочья карте человеку, стоявшему у него за спиной. Когда в комнату вошел Конар, он замолчал и поднял на него глаза.

Мелморден был высок, худощав, но хорошо сложен. Его голову венчала дикая копна ярко-рыжих волос, темные глаза смотрели пронзительно. Конару с первого же момента больше всего не понравились эти маленькие, близко посаженные глаза, в которых горело алчное пламя.

Мелморден ухмылялся во весь рот, разглядывая Конара.

— Я не знаком с тобой, брат, и ты не очень-то похож на особу духовного звания. Но мне доложили, что ты явился утешать Ард-Рига, а я никогда не лишаю человека перед смертью его последних прав.

— Я не собираюсь отпускать ему грехи, Мелморден, — поклонившись, отвечал Конар. — Ведь я монах, а не священник. И пришел сюда, чтобы поддержать его силы и дать духовные наставления в эти дни великих испытаний.

— А он нуждается в священнике, — заметил Мелморден, и человек за его спиной услужливо расхохотался.

Конар испугался, не попал ли он впросак, ведь они, похоже, собираются немедленно умертвить Найалла.

— Если он выскажет такое пожелание, я пришлю священника вместо себя, — заверил Конар.

Но, по счастью, Мелморден уже утратил интерес к их беседе. Он взмахнул рукой и приказал сидевшей в углу худосочной женщине:

— Проводи его к нашему… гостю.

Она повела Конара по длинному загаженному коридору. В конце его на полу перед тяжелой дубовой дверью сидел огромный викинг.

— Монаху разрешено войти, — произнесла женщина и ушла.

Рыжеволосого варвара совершенно не интересовала персона Конара. Он лишь кивнул и пинком растворил дверь. Конар вошел в тесную, лишенную окон, вонючую каморку с заплесневелыми стенами. В первый момент о не увидел ничего, затем различил фигуру человека, сидевшего в углу на соломенной подстилке, прислонившись спиной к стене.

— Добро пожаловать, брат, — после некоторого молчания тихо произнес Найалл. — Подождите немного. Я то сижу здесь уже давно, и мои глаза успели приспособиться к темноте.

Конар тут же оказался возле своего дяди, склонился над ним.

— Ты пришел, чтобы поддержать мой дух, человече! Но я никогда не падаю духом, я знаю, что бы ни случилось — на все воля Божья. Мелморден может убить меня, но он никогда не добьется своего. И если он лишит меня жизни, моя семья отомстит ему, — голос его дяди поразительно напомнил Конару голос его деда по матери. Аэд Финнлайт был из той породы людей, которые мертвой хваткой держат то, что считают своим — и не трепещут перед ударами судьбы.

— Привет тебе, Ард-Риг, — так же тихо отвечал он Найаллу. — Однако твоя семья вовсе не намерена допустить, чтобы тебя лишили жизни.

— Кто ты? — прошептал Найалл.

— Это я, Конар.

Он почувствовал, как дядя ощупывает его лицо.

— Боже правый, Конар! Ты пришел один? Что мальчишество! Дитя мое, я стар, моя смерть не будет такой уж большой утратой. Но ты — ты молод, у тебя вся жизнь впереди!

— Дядя, у нас нет времени на разговоры. Ты в силах подняться и идти?

Найалл тут же оказался на ногах, причем весьма проворно.

— Да избежим мы гнева богов! — пробормотал Конар.

— Бога, сынок. Бога. Ты находишься в Ирландии. Твой отец принял святое крещение…

— Дядя…

— О, да, время, время! Каков твой план?

Конар скинул свои одежды.

— Накинь это.

— Но ты…

— Я прикончу юного дракона, что стережет дверь, надену его шкуру и выведу тебя вон. Понятно?

— Да, это может сработать, это может сработать…

Конар подошел к слегка приоткрытой двери. Он внимательно рассматривал в щель противника, вынув из-за пазухи кинжал.

Резким движением он распахнул дверь настежь.

Глаза викинга расширились от удивления. Он потянулся было за своим мечом, но Конар оказался проворнее: его клинок мгновенно перерезал горло часовому.

Подхватив массивное тело викинга, он торопливо сорвал с него латы, вороненый стальной шлем, кинжал, булаву и меч.

Найалл уже облекся в монашескую рясу. Он молча спрятал под нее оружие, которое протянул ему племянник, а потом придирчиво окинул Конара взглядом.

— Ого, ты вполне сойдешь за часового!

— Ну так вперед.

Теперь все зависело от их решительности и скорости.

Конар взял дядю за локоть и повел по длинному коридору. Так они добрались до той комнаты, в которой Мелморден, сидя за столом, все еще продолжал громогласно сетовать на превосходство сил противника.

Северные диалекты были весьма схожи между собой, хотя наречие данов несколько отличалось от языка, на котором говорили в Норвегии, — Конар постарался не забыть об этом, когда в двух словах попросил разрешения выпроводить монаха вон.

— Ты уже распрощался с его драгоценной душой, брат? — крикнул им вслед Мелморден и зашелся в хриплом смехе. Конар лишь молча сжал дядин локоть, и они продолжили свой путь. Им нужно было еще успеть добраться до линии расположения войск.

Его отец и братья уже смогут разглядеть их со своих наблюдательных пунктов и понять, насколько удачно выполняется их план. Остается лишь перейти за линию сторожевых постов.

Но тут позади них донесся дикий яростный вопль. Конар резко обернулся. Мелморден выскочил из дома, скрежеща зубами, надсаживая горло в каком-то зверином рыке. Выхватив меч, он в сопровождении своих стражников гнался за беглецами, осыпая их проклятиями и требуя их немедленной смерти.

Но его вопли заглушили другие крики. Это пошли в наступление таившиеся до сей поры в темноте дружинники Олафа. Его конница дружно атаковала и линию укреплений, и саму усадьбу. Конар увидел, что к нему мчится его брат Эрик, и подтолкнул ему навстречу дядю. Эрик подал Найаллу руку, и тот, каким-то чудом уже успев скинуть с себя монашеские одежды, мигом вскочил на коня рядом с племянником. Меч, который дал ему Конар, со свистом рассекал воздух над головой лорда Ард-Рига.

Помощь пришла как нельзя кстати, ведь враги уже наступали им на пятки. Эрик, Найалл и Конар беспощадно разили своих противников, и многие из них пали бездыханными на залитую кровью землю.

Но вот в рядах атаковавших появилось знакомое лицо, искаженное гримасой гнева.

Мелморден собственной персоной.

Мятежный ирландский король был прирожденным воином, он искусно владел мечом, был отважен и неутомим в бою. Конару пришлось призвать на помощь все свое мужество, столкнувшись с ним в поединке. Их клинки, рассыпая искры, яростно скрещивались друг с другом! и со звоном разлетались в стороны. Мелморден улыбался, обнажая щербатые зубы. Он дрался, как настоящий: берсеркер, на губах его выступила пена.

Никогда не теряй выдержки в бою — так учил отец Конара, когда тот был еще мальчишкой. Он хорошо запомнил отцовские уроки. И когда ослепленный яростью Мелморден снова атаковал его, Конар ловко уклонился от его удара и, выждав, когда враг оставил свою грудь незащищенной, мгновенно вскинул меч и поразил его.

Мелморден рухнул перед ним навзничь. Маленькие медвежьи глазки в последний раз взглянули на Конара, и все с той же усмешкой Мелморден пробормотал:

— Хорошо бы мне попасть в эту вашу Валгаллу, где каждый день случаются битвы!

Его глаза закрылись. Изо рта потекла, пузырясь, струя крови, и он испустил дух.

— Конар! — к нему подъехал Лейв, ведя в поводу Тора. Конар вскочил на своего верного коня и ринулся в гущу боя.

Однако сражение уже шло к концу. После гибели Мелмордена сопротивление мятежников быстро удалось сломить. Ведь с освобождением Найалла они утратили свое единственное преимущество перед Олафом и его дружиной. Большинство данов попросту ударилось в бегство. Ирландцы бросали оружие и низко склоняли повинные головы перед Найаллом, прося его о помиловании.

Все было кончено.

В этот вечер они сидели за трапезой в доме Мелмордена, и Конару воздавали почести отец, братья, дядя и все союзные короли.

— Какую награду ты хочешь от меня, племянник? — спросил его Найалл.

— Мне не нужны награды, дядя. Разве что твое благословение на мое отплытие. Я хотел бы добраться домой так скоро, как только это возможно.

— Мелисанда отправилась в Вессекс… — нахмурившись, начал было Эрик.

— Нет. Мелисанда с помощью Рианнон лишь добралась до Вессекса, а оттуда послала за своими кораблями. И меня очень беспокоят вести из дому.

— Ты можешь рассчитывать не только на мое благословение, Конар. Ты получишь от меня всю возможную поддержку, — заверил его Найалл. — А этими землями, отобранными у Мелмордена, отныне будешь владеть ты, как только соберешься вернуться в Ирландию.

Конар поблагодарил его и удалился. Разбудив на рассвете Свена, Бренну и остальных своих людей, он помчался назад в Дублин, где ждали их ладьи. В спешке они покрывали не менее пятидесяти миль в день.

В Дублине он получил известия, которых с таким страхом ожидал: Рианнон написала Эрин, что Мелисанда решила вернуться из Вессекса домой — время на исходе, и она больше не может ждать. Эрин же могла сообщить ей только одно: войска еще не вернулись с севера, Найалл по-прежнему в заточении.

— Я напишу ей немедленно… — пообещала Эрин Конару.

— Не надо! Я нынче же отплываю.

— Ты хочешь помочь ей, защитить ее…

Но его глаза были холодны — Мелисанда нанесла; ему такое оскорбление, которое он не мог простить. Он должен похоронить свою любовь.

— Я хочу перерезать ей глотку! — в бешенстве крикнул он, но Эрин ничего не ответила, она лишь молча поцеловала его в щеку.

— Дай ей хотя бы шанс…

— Молю Бога лишь об одном — явиться вовремя, чтобы успеть сделать это собственноручно!

Не находя себе места от отчаяния, он приказал немедленно готовиться к отплытию. Ему не требовались советы ни Бренны, ни Мергвина. Он сам понимал, что время решает все.

Мелисанда тем временем пыталась заниматься укреплением внешних стен, но от этой затеи было мало проку. Она отправила людей, чтобы те отобрали камни; на развалинах крепости времен римского владычества и притащили их в замок для восстановления его стен, но сама толком не могла сообразить, с какого же конца их восстанавливать.

Изредка приходили запросы от Одо, касающиеся ее безопасности, Она также получала вести и от Эрин и знала, что на севере от Дублина перемен не было.

Ей стало казаться, что с момента их последнего расставания с Конаром прошла целая вечность. Она тосковала по нему; от него не приходило никаких вестей, и Мелисанде стало казаться, что он полон холодного гнева, который удвоится, как только ему станет известно, что она натворила.

Иногда ей казалось, что он уже вообще никогда не вернется. Он так горячо любит свою родину. Только никак не желает понять, что у нее тоже есть родина, и она — здесь. И Мелисанда обязана заботиться о ней и защищать ее. Даже рискуя собой. И их ребенком.

Ирландия — обширна. И Конару всегда найдется там подходящее место. А это — ее страна, и она будет драться за нее.

И она была призвана на поле брани на исходе третьей недели после своего возвращения домой. Филипп разыскал ее в зале и доложил, что группа вооруженных всадников разорила рыбачью деревушку к северу от замка. Она как раз вчитывалась в письмо от Рианнон, стараясь найти хотя бы малейшее упоминание о Конаре, когда Филипп, запыхавшись, вбежал в зал, тут же обратив на себя ее внимание.

— Что мы должны предпринять, миледи?

— Мы совершим вылазку, — поколебавшись, решила она. — Я поеду с вами.

— Миледи, — опешил Филипп, — вы полагаете, это разумно?

— Это совершенно неразумно! — прогремел Рагвальд, входя в зал. — Граф будет просто в ярости.

— Но ведь графа здесь нет, — холодно ответила Мелисанда. — И я поеду с вами.

Она поспешила в свою комнату и распахнула сундук, в котором хранилась вызолоченная кольчуга. В мгновение ока она надела ее на себя, а потом взялась за свой драгоценный меч.

Рука ее, сжимавшая рукоятку клинка, дрогнула, когда она вспомнила об обстоятельствах, при которых она в последний раз вынимала его из ножен. Она почувствовала, как что-то нежное и печальное шевельнулось в душе ее, но тут же постаралась взять себя в руки.

Он наверняка уже знает, что она вернулась домой. И все же до сих пор не появился. А ведь он столько раз клялся, что никогда не покинет ее.

Но ведь она сама покинула его, и теперь он вполне мог решить, что ни она, ни ее драгоценная крепость стоят его беспокойства. И Конара совершенно не волнуют ее переживания. Если он и явится сюда, то только того, чтобы прикончить ее. Да, он будет для нее так опасен, как и любой другой враг.

И Мелисанда сбежала вниз по лестнице в зал. Рагвальд и Филипп все еще сидели там, горячо обсуждая принятое ею решение.

— Я что, должна ехать одна? — спросила она, стоя у лестницы.

Филипп поспешил присоединиться к ней.

Они двинулись навстречу врагам, и Мелисанда чувствовала, как подняла боевой дух в своих подданных одним своим присутствием, как горячо они ей преданны.

Они одержали в тот раз легкую победу, так как столкнулись с небольшой шайкой датчан, рыскавших вдоль побережья без определенной цели. Как только налетчики услыхали топот конницы, они с испуганными воплями побежали к своим ладьям.