Граф нахмурился, — Постой, Джеральд. Да он же старше меня самого!

— Ну, это никогда никого не останавливало при заключении брака. Кроме того, возможно, он присматривает ее не для себя, а для своего сына Жоффрея.

— Жоффрей мне нравится и того меньше, — недовольно пробурчал граф.

На лице Мелисанды явственно отразилось облегчение. Она победно посмотрела на Рагвальда. Рагвальд обращал на нее внимания, адресуясь только к графу. — Она ваша единственная наследница…

— И нет закона, запрещающего наследовать все дочери в случае отсутствия сыновей, — ответил граф.

Рагвальд тяжело вздохнул. Знатные господа могут быть иногда столь непонятливы. Особенно, когда они не хотят понимать.

— Вот что я думаю, милорд, — сказал он, наконец. — Это очень сильная крепость. Никто не решится на нас нападать. Те морские пираты, что пытались это сделать; быстро убрались подобру-поздорову. Но именно поэтому кто-нибудь может очень и очень желать взять в жены вашу дочь и ее владения в придачу. Вот о чем я говорю, граф Мэнон!

Граф бросил оценивающий взгляд на дочь.

— Ей ведь всего двенадцать.

— Почти тринадцать. И вы знаете, что многие дети вступают в брак еще в младенчестве.

— Ты имеешь в виду помолвку, — поправил граф.

— Какая разница, — нетерпеливо отмахнулся Рагвальд. — В любом случае большинство девочек уже сосватаны в ее возрасте.

— Ну, а она нет, — упрямо возразил граф.

Мелисанда подскочила сзади к креслу и, положив отцу руки на плечи, любезно сказала, обращаясь к Рагвальду: — Знаете, дорогой наставник, дочки Карла Великого все жили при нем, потому что он не хотел с ними расставаться.

Рагвальд негодующе пожал плечами.

— И ничего хорошего! Что у них была за жизнь? Одни любовники, и ни одного законного наследника.

Она сердито возразила: — Но ведь я получила такое же воспитание, как мужчина.

— И ты думаешь, что ты можешь быть такой же сильной, как мужчина?

— Нет, сударь? Я могу быть такой же сильной, как женщина. — Она улыбнулась. — Вы же учили меня, какими сильными бывают женщины. Например, Фредегунда, жена короля Хильперика. Она добилась того, чтобы Он расстался с первой женой, и заправляла потом всей политикой!

— Ох, вот уж действительно! Нашла пример! — фыркнул Рагвальд. — А потом она кончила жизнь под пытками.

— Я не о том говорю. Я говорю, что она добилась своими средствами того же, что может добиться мужчина. Рагвальд устало покачал головой. Граф Мэнон с удовольствием присматривался к дочери. Да, у нее удивительно светлая головка, у этой юной женщины — несмотря на свои младые годы, она очень хорошо понимает, что все его советники стремятся ее выдать замуж, и когда это произойдет, власть перейдет к ее мужу.

А она весьма решительно настроена удержать при себе то, что она считает своим и только своим.

— А что нам сулят звезды! Рагвальд, ты же у нас астролог, — обратился к Рагвальду граф.

Астрология наука древняя. Иногда казалось, что граф относится к ней с уважением, иногда же он явно подсмеивается над ней, так же как и над древними легендами про римских богов, которые обращались в животных, чтобы соблазнять земных женщин.

Обычно Рагвальд тут же вставал на защиту уважаемой им науки. Но не сегодня. Сегодня у него было странное чувство, будто он что-то пропустил, чего-то не видит. Он всегда мог предсказать по луне время приливов и отливов, знал время, когда надо сеять и убирать, когда кто должен родиться, когда люди будут находиться в добром здравии и спокойствии и, напротив, когда кому-нибудь грозят напасти. Но сегодня он не чувствовал ничего, совсем ничего, ближайшее будущее было зияющей черной пустотой, и это пугало его.

Однако вслух он упрямо повторил: — Звезды говорят, что ваша дочь должна выйти замуж ради ее собственной безопасности.

— Возможно, — спокойно ответил граф и улыбнулся Мелисанде. — Но для меня она все еще ребенок. И мне бы хотелось знать также и ее мнение о тех мужчинах, за которых мы ее собираемся сватать.

— Мнение ребенка? — взвился Рагвальд.

— Мнение образованного ребенка! — радостно встряла Мелисанда. Глаза ее горели победным огнем.

Граф задумчиво уставился на огонь, наблюдая за причудливыми переливами цвета, слушая, как потрескивают поленья.

— Я бы очень хотел, чтобы она вышла замуж по любви.

— По любви! — вскричал Рагвальд, резко поворачиваясь. — По любви! Помоги нам, всемогущий Господь! Да кто думает о таких глупостях, когда речь идет о выгодном браке!

Граф Мэнон улыбнулся, взглянул на Мелисанду и ее старого наставника и опять уставился на огонь.

— Я любил ее мать, — задумчиво проговорил он. — Так сильно, что после ее смерти я даже не мог думать о том, чтобы жениться еще. Любовь — замечательная вещь, Рагвальд. Я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь ее испытал.

Рагвальд фыркнул.

— Не насмехайтесь.

— Отец говорит совершенно правильно, — подтвердила Мелисанда.

Рагвальд озадаченно потряс головой.

— Граф Мэнон, вы женились на леди Мери по приказу вашего батюшки, насколько я могу припомнить. Любовь пришла позже. — Он смущенно кашлянул. — Я думаю, милорд, что это, э-э… жизнь вместе приводит к тому, что вы называете любовью.

— Все равно, я хочу этого для моей дочери.

— Милорд…

— Все! На сегодня все. Я страшно устал от этой поездки, и, кроме того, у меня есть подарки для вас обоих, — он встал и подошел к груде вещей, которые он привез из путешествия. Достал нож и разрезал веревки на одном из пакетов. В нем оказалась большая кожаная сумка, которую он протянул Рагвальду. — Вот, астролог, это на некоторое время поправит твои дела.

— Как, мой добрый граф? Что это?

— Открой ее, открой, и ты все поймешь! Она целиком набита травами, которые я раздобыл у лекаря принцессы при дворе Бургундского короля. Очень знающий лекарь. Травы собраны со всего света.

Рагвальд расплылся в улыбке, радуясь подарку. Химия была другой наукой, от которой он сходил с ума. Он собирал травы, делал смеси, пробовал разные комбинации лечебных растений. На минуту от счастья он даже позабыл о Мелисанде и проблемах ее будущего.

— А это, — торжественно сказал граф, — это тебе, Мелисанда! — И он достал длинную тонкую кольчугу.

Рагвальд отложил свои травы и вместе с Мелисандой принялся разглядывать подарок. Это была изумительная работа. Тончайшая сетка, прочная, легкая и надежная. И одновременно нарядная. Было ясно, что это женская кольчуга.

— Папа! — вскричала Мелисанда. — Это… это потрясающе!

— Конечно, это только для церемоний, — сказал он.

— Для церемоний, — разочарованно протянула она.

— Тебе она понадобится весьма скоро, поскольку я собираюсь вводить тебя все больше в курс дел по управлению владениями, и нам придется много ездить верхом.

— О папа! — Она бросилась в восторге ему на шею.

Ее глаза сияли.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Тебе пора идти спать, Мелисанда. Я очень устал сегодня.

— Конечно, папа, сейчас, — быстро согласилась она, огорченная тем, что могла, хоть и невольно, быть причиной усталости отца.

— Теперь ты дома. Я теперь могу тебя видеть утром и днем, долго-долго — много часов! И дней! И недель…

— Мне показалось, Мелисанда, что отец попросил тебя отправиться спать, — напомнил Рагвальд, строго глядя на нее.

Она улыбнулась и чмокнула его в щеку.

— Я тебя тоже люблю, Рагвальд. Спокойной ночи! — Она еще раз обняла напоследок отца и помчалась в свою комнату, крепко зажав в руках драгоценную кольчугу.

Рагвальд обернулся к графу, тяжело вздохнул и сказал серьезно: — Милорд, очень многие считают, что падение Римской империи вызвано тем, что женщины получили там некоторые права.

Граф Мэнон громко захохотал.

— Так могут думать только очень слабые мужчины.

Рагвальд наклонился к нему.

— Мы живем в феодальном обществе, граф Мэнон! Эта крепость держится вашей силой и оружием. Дело женщины — возиться с детьми и заниматься хозяйством…

— Она хорошо владеет мечом. Я видел, как упражнялась с военным наставником.

Рагвальд опять вздохнул. До графа не доходит; что он тоже любит Мелисанду. И поэтому так беспокоится за нее.

— Она очень умная и способная девочка и очень хорошая. Но какая бы она ни была способная, сильный мужчина все же лучше. Скажите, вы подарили ей эту кольчугу, чтобы она могла участвовать в сражениях наравне с мужчинами? Вы хотите, чтобы она была ранена в схватке? Или задета стрелой? От стрелы не предохранит даже кольчуга.

— Я не собираюсь посылать ее на войну! Эта церемониальная одежда. И кое в чем моя дочь права. Женщины управляют. Жены — мужьями, матери — сыновьями. И большинство…

— Большинство из них очень плохо кончают!

— Не всегда. Мы оба с тобой неплохо знаем историю.

— Ну и что будет с Мелисандой? — продолжал Рагвальд. — Вы хотите, чтобы она провела всю свою жизнь в одиночестве, защищая свои владения?

— Нет, я хочу, чтобы она была сильной и смогла сделать свой собственный выбор. Она действительно блестяще владеет мечом…

— Прекрасно, но если она встретится с мужчиной вдвое больше ее по весу, ей это не поможет. К тому же, она ненавидит войну.

— Ну, как и все мы.

Рагвальд сел в свое кресло, тяжко вздыхая.

— У вас не осталось этого замечательного бургундского, милорд? Мне было бы сейчас очень кстати.

Граф Мэнон рассмеялся.

— Верно, Рагвальд, вот это верно! — Он сам встал и налил вина своему старому другу и советнику. — Я не столь беспечен, как ты думаешь, Рагвальд. Я на самом деле уже присмотрел нескольких мужчин, достойных моей дочери.

— И кто они?

— Один — племянник моего старого друга, другой — ирландский принц…

Рагвальд издал сдавленный смешок.

— Сын Норвежского Волка?

— Сын человека, который построил Дублин, — спокойно продолжал Мэнон. — Потом наклонился над креслом и пытливо посмотрел на Рагвальда. — У нас много врагов. Берег постоянно подвергается нападениям. Я подумал, что тот, кто сам участвовал в такого рода захватах, мог бы стать нам надежной защитой.

Рагвальд отчаянно затряс головой, с изумлением глядя на графа.

— Мне кажется, вы су… — он оборвал себя на полуслове. Конечно, они с графом друзья, но мудрее будет не подвергать сомнению умственные способности графа. Он опять отрицательно покачал головой. — И вы говорили о любви! Неужели вы думаете, что после всех этих бесконечных россказней о злодеяниях викингов Мелисанда сможет полюбить викинга!

Граф Мэнон пожал плечами.

— Он ирландец. Принц. Здесь вопрос в том, Рагвальд, что ты видишь в стакане вина, наполненном до середины — он наполовину пуст или наполовину полон? Гораздо мудрее будет оценить восхитительный вкус уже налитого в него вина, чем горевать о том, что его могло бы быть больше.

— Логика мне не понятна.

Граф Мэнон широко улыбнулся.

— Ладно, поживем — увидим. У нас будет такая возможность. Я продумал все это. Посетил там знатные семьи, присмотрелся к их сыновьям. Я совсем не дурак и догадываюсь, что Джеральд крутится вокруг нас неспроста, хотя я еще не понял, хочет ли он сам вступить в брак или сосватать сына. Ты мне все время говорил, что нужен сильный мужчина. Вот почему я остановил свой выбор на этом полупринце. Вот почему я пригласил его сюда. Пусть они встретятся. Если окажется, что они не понравятся друг другу, ну что ж, тогда и не будем больше об этом думать.

— Что ребенок может думать о мужчине! — пробурчал Рагвальд.

— Конар из Дублина еще совсем молод, ему не больше двадцати одного года. Однако он поучаствовал во многих походах со своим отцом и братьями. Он славится своим владением мечом.

— О, ну тогда Мелисанда будет побеждена!

— На самом деле он уже был здесь однажды, довольно давно. Его дядя часто плавает в наших краях, с торговыми рейдами, а не с целью грабежа. Мы заключили с ним мир, и Конар счел своей честью взять на себя обязательство прийти на помощь нам, если в этом будет нужда.

Рагвальд опять презрительно фыркнул.

— Честь викинга!

— Это не совсем обычный викинг, как я тебе уже говорил. Его брат в результате удачной женитьбы теперь находится в родственных отношениях с Альфредом Вессекским. Я видел, что многие молодые девушки из знатных семей были бы не прочь породниться с викингом, если речь идет о Конаре. Ты просто не видел еще никого на него похожего, мой друг.

Рагвальд вдруг вздрогнул, странный холодок пробежал у него по спине.

— Когда прибывает этот ваш викинг? — спросил он со вздохом.

— Скоро. Но, безусловно, пройдет еще немало лет, прежде чем я позволю Мелисанде выйти замуж за кого бы то ни было!

Рагвальда опять охватила непонятная дрожь, как будто его схватили чьи-то ледяные руки. Он постарался скинуть с себя это неприятное ощущение.

— Годы, ну да, годы. Вы правы, она еще ребенок, — согласился он. — Очень красивый ребенок, с очень соблазнительными формами, но все еще дитя.

Граф рассмеялся.

— Рагвальд, ты меня не собьешь! Я все равно прав.

— Мне хотелось бы надеяться на это.

Они оба сидели перед зажженным камином. Но, несмотря на тепло живого огня, ощущение ледяного холода не оставляло Рагвальда.

Что это значит?

Звезды ничего не сказали ему. Должно быть, это ничего не означает. Он взглянул на графа. Как хорошо все же, что он вернулся. Мэнон улыбнулся ему.

— Как хорошо в такую мирную ночь сидеть вдвоем у камина.

— Да, верно.

Конечно, ни одному из них и в голову не могла прийти мысль, что это едва ли не последняя их встреча.

Потому что граф был не во всем прав.

И их сегодняшние планы не сбудутся.

И Мелисанда будет обручена еще до своего тринадцатилетия.

На самом деле, ей предстояло выйти замуж через двадцать четыре часа.

Глава 5

«Папа!»

Мелисанда тревожно спала в эту ночь и проснулась ни свет ни заря. Поеживаясь от утренней прохлады, она выбралась во двор на галерею. Она любила смотреть, как просыпается крепость. Стражники ночного дозора на своих постах… мирно похрапывали. Внизу, на кухне, шумели повара, судя по доносящимся оттуда запахам, там уже готовилась какая-то еда. В утреннем воздухе звучала песня — это служанка начала уборку. Самый обычный день.

И тут неожиданно Мелисанда увидела всадника, въезжающего в восточные ворота. Со стороны Джеральда. Она удивленно нахмурилась. Сам Джеральд довольно часто заезжал к ним в отсутствие отца. Может быть, это он и есть?

Она испытывала к нему отвращение, к нему и к его старшему сыну, Жоффрею. Хотя Жоффрею было уже двадцать, Мелисанда в свои двенадцать чувствовала себя гораздо взрослее его. Всякий раз, при их встрече она могла видеть, что Жоффрей все свое время посвящает либо науськиванию собак, либо различным издевательствам над своими младшими братьями и сестрами.

Для юноши он был неплохо сложен и высокого роста, но какой-то алчный блеск в глазах и трясущиеся губы делали его совершенно непереносимым для Мелисанды.

Мать его умерла много лет назад. Все вокруг гадали, когда же Джеральд заведет себе новую жену. И Мелисанда с горечью сознавала, что он может надумать посвататься и к ней. Во всяком случае, она не раз слышала, как об этом судачили служанки.

Эта мысль вызывала у нее дрожь отвращения. Мари де Тресси, ее молоденькая горничная, объяснила ей все, что надо знать о таких вещах, хотя, правду сказать, она и сама уже догадалась про все это и раньше, наблюдая за брачными играми животных.

Ее тошнило при одной мысли о том, что придется заниматься с Джеральдом чем-либо подобным. Правда, она была уверена в том, что ее отец ни за что не согласится отдать ее за Джеральда. Возможно, Джеральд и воображает себе, что это так естественно — закрепить брачным союзом их соседство. Ну и пусть! Она-то так вовсе не считает!

И она не могла допустить также мысли о том, чтобы стать женой его сына.

«Нет, папа этого не допустит!» — уверяла она себя. Однако, видя приближающегося всадника, она забеспокоилась. Вдруг это какое-нибудь предложение Джеральда относительно нее? А если решительный отказ отца вызовет вражду или даже военные действия?

Мелисанда быстро спустилась с галереи и поспешила в отцовские покои. Это была просторная комната, со стоявшими посреди нее кроватью под балдахином, небольшим камином у изголовья, разбросанными там и сям стульями, креслами, табуретами и несколькими небольшими столиками. Граф часто принимал посетителей в своих личных покоях. Сейчас он стоял уже готовый к выходу, пристегивая меч.

— Папа! — вскричала Мелисанда, бросаясь к нему за объяснениями.

— Я видел всадника. Пойду встречу его. Мелисанда помедлила в нерешительности.

— Пап, скажи, ты по правде не согласишься… Он рассмеялся и поцеловал ее в макушку.

— Правда, Мелисанда! Никогда! Видишь ли, здесь дело вот в чем. Он в претензии, что я слишком заношусь, по его мнению, и ставлю свою дочь выше его. Ну да, девочка моя, ставлю! — сказал он улыбаясь.

Через мгновение лицо его приняло серьезное выражение, он ласково потрепал ее по щеке и проговорил, внимательно глядя ей в глаза.

— Ты действительно превосходишь его! Я наблюдал за твоим развитием. Ты у нас уже сейчас умная не по летам. Кроме того, у тебя доброе сердце, ты любишь людей и животных. Это очень важно — ведь судьбы стольких людей зависят от нас. Все наши люди зависят от нас, и я знаю, что ты не задираешь нос перед ними, а действительно сочувствуешь им. Я горжусь тобой, Мелисанда! И кто бы к тебе ни посватался, он должен будет еще доказать, что достоин тебя.

Мелисанда привстала на цыпочки, обвила руками отцовскую шею и поцеловала его в щеку.

— Папочка, если я на что-нибудь гожусь, то только потому, что ты у меня самый лучший!

Внезапно ей показалось, что они не одни. Оглянувшись, она увидела Филиппа, капитана замковой стражи. Он озабоченно смотрел на графа.

— Это Джеральд собственной персоной. Он, по его словам, пришел предупредить вас об опасности и настаивает, чтобы вы с ним встретились за воротами, это якобы не для посторонних ушей.

Рагвальд вбежал в покои.

— Мне это совершенно не нравится. Я не доверяю ему.

Мэнон глубоко вздохнул.

— Ну ладно, ведь он говорит об опасности. Поеду выясню, что это.

Он направился к выходу, но вернулся, еще раз нежно поцеловал головку дочурки: — Помни, что я тебе сказал. Всегда помни.

Он сбежал по каменным ступеням, ведущим с галереи, во двор. Кто-то уже подвел туда Героя. Граф легко вскочил в седло.

Он приказал открыть ворота и выехал наружу.

Мелисанда осталась на галерее, с тяжелым сердцем наблюдая за тем, что происходит внизу. Взгляды всех, находившихся в замке, были прикованы к встрече, происходящей за воротами.

Да, должно быть, это именно так, сообразила Мелисанда, когда, наконец, заметила опасность. Группа всадников быстро приближалась.

Мелисанда все видела, но было уже поздно. Джеральд отвел ее отца чуть подальше от ворот, и тот, не подозревая об опасности, последовал за ним. Всадники скакали во весь опор. Как их много. Мелисанда с удивлением всмотрелась в разномастные доспехи. Боже, часть из нападавших — это викинги, а не воины Джеральда. Это та банда, которая грабит все побережье, та самая, что нападала уже и на их замок. Викинги, сражающиеся вместе с Джеральдом.

«Потому что в отдельности, — подумала Мелисанда, — ни они, ни Джеральд не смогли бы взять крепость. У них сила, у Джеральда — хитрость. Он выманил отца за ворота. А одни они бы не смогли этого сделать!»

Мелисанда разрыдалась.

Внизу слышались крики, ругань, топот. Воины спешно седлали коней. Но было слишком поздно. Мелисанда видела, как Джеральд обнажил меч против ее отца. Отец отразил его первые удары, но тут на него обрушились подскакавшие всадники. В воздухе засверкало не менее дюжины мечей.

Она начала опять рыдать, встав на колени. Теперь уже все воины из крепости были готовы к бою, но они не успели прийти на помощь, и она ясно видела, как отец ее упал с коня…