Кстати, с ней он тоже куролесил, не признаются оба. Нет, определенно, что-то с мужем не так. И не отвечает на звонки. Вон уже пять набралось. Как бы телефон не отключил. Ну ответь же!

Вся помятая после переполненного вагона метро. В такое время и столько народа, все вышли из окружения, — шучу.

Открываю своим ключом. Бросаю пакет с едой. Сбрасываю туфли — и к сыну. Приоткрываю дверь в спальню, ребенок на кровати с головой укрыт одеялом, — тяну одеяло, он его не отпускает, — ну ясно, обиделся.

— Мама, кто — то под кроватью.

— Что-о?

У меня уже никаких эмоций. В душ и спать, а тут надо лезть под кровать.

— Мама! Мне страшно. Я боюсь.

— Глупенький! Ну кто может быть? Там планшет и твой самосвал на батарейках. Ну, отпусти одеяло. Ну хорошо, я посмотрю, что там под кроватью.

Опускаюсь на колени, заглядываю под кровать, и вскрикиваю от неожиданности. Там действительно кто — то шевельнулся, и в свете фонаря вижу лицо моего ребенка.

— Ох! Ну, напугал. Давай, выбирайся оттуда. Я думала, ты под одеялом закутался.

И смотрю на маленького человека, который с головой укрылся одеялом на кровати Дани. Блин, ну не глюки же у меня.

Обнялись. Прижимаю Даньку к себе, будто кто — то может его отнять. Глазенки у него выскакивают, перепугался, трясется, и лопочет мне в ухо: «Мама, тот мальчик опять пришел, я его боюсь».

— Какой мальчик?

А сама ни с места, я прекрасно понимаю, о ком он.

Ребенок шепчет:

— Да тот мальчик, что летом к нам приходил.

— А как ты определил?

— Ну я его вспомнил. Подумал, ты знаешь.

— Так, давай посидим спокойно, ты успокоишься, и разберемся.

— Мам, ты меня не бросай, ладно.

— Ну, куда же я денусь.

— Нет, из комнаты не уходи. Давай посидим тут.

Сидим на полу, в темноте. Странные ощущения. Понимаю, под одеялом никого не может быть, просто оно так сложилось, комком. Все показалось, но не встаю, свет не включаю, не проверяю, страшновато.

Да еще это утреннее происшествие. Холодина, ветер, дождь срывается. С кривым от недосыпа лицом стою на пешеходном переходе, конечно, без зонтика, тут 30 метров до работы, а у меня из прически сейчас будет гнездо для ласточек. Вдруг надо мной нависла тень, — зонт, Боже мой! В утренней серой толпе стоит высокий мужчина в плаще, и молча накрывает меня своим зонтом. Дошли до офиса. Я ему «спасибо», а он так натянуто улыбнулся и исчез в переулке.

Может, человек утром тоже мне показался, как и этот мальчик, только мальчика видел еще и мой сын. И еще, не знаю, как сказать, но незнакомец…, когда я повернулась к нему спиной, произнес: «Он придет».

…Мы оба сидим на полу, ребенок обнял меня, дрожит как осиновый лист, впился в меня ручонками — беззащитное существо. Смотрит перед собой как кролик в клетке. Я не свожу глаз с этого проклятого одеяла. Нет сил пошевелиться. Обесточена. Ощущение, будто на мне тумблер отключили, как на блоке питания…, и в голове, как колокол, стучит фраза: «Он придет».

Квартира покойницы

Пролог

…Ночь бесилась за окном скрежетом веток о стекло. Стекло застыло между мирами лесного шипения и тягучей тишины, стоящей в натопленной сторожке в окружении глухой тайги. Стекло едва выдерживало брызги урагана. И это все на ее глазах…, понимающих, что родители не смогут вернуться из леса, течение реки в непогоду убийственно буйное, река смывает берега, и на резиновой лодке людям никак не перебраться.

— Не успела, не успела, не успела, — говорила девочка.

Она вышла на поляну. Остановилась под разрядом молнии. Она вышла молиться за возвращение отца с матерью. Она промокла до нитки, но не уходила, ждала ответа от него… Она знала, ответ придет тогда, когда она впадет в глубокий транс. И через годы все повторится.

— Не успела, не успела, не успела, — говорила девушка.

Она стояла в высокой траве, и ждала его. Ей было ясно, он не придет. Он ее бросил, и мотоцикл не выскочит из-за поворота, никогда не выскочит. Зря она покинула дом. Вот и собака вся в беспокойстве. Ударил гром. Хлынул дождь. И она опустилась в траву, вслед за душой, что корчилась в конвульсиях…, душа билась в агонии, как подстреленная лань под коленом ненасытного охотника. Она поняла, что ее никогда не любили.

— Не успела, не успела, не успела, — говорила женщина.

В лесу наступала ночь. Тени случайных, скопившихся ворохом звуков, обволакивали и заманивали в усталые сети раздавшийся крик. Тени обожглись о жаркий шепот, вытянулись в разинутом чреве избы, скопились на крыльце, нависли над поляной и исчезли под вой бессонного волка.

А подстреленная душа тем временем вздыхала, раздвигая легкие в предсмертном напряжении. Ветки деревьев схватились за ветер и замерли под просыпавшимися птицами, и шелохнулись под утренними ветрами от стона, разорвавшего звуки ночной тишины, и птицы вспорхнули в небо. Болезнь давала о себе знать и боль просилась наружу.

Неумытое утро мокрыми серыми лапами сгребало оставшиеся истерзанные клочья умирающей души, цепляло их за хвойные ветви.

— Не успела, не успела, не успела, — прошептала она.

И раздался стук в дверь. Она знала, кто постучится в дверь. Она знала, что он опоздает. Ведь душа уже выпорхнула из холодной избы, покачалась на кончиках хвои, слабой тенью опустилась к земле и тихо — тихо полетела…

Часть первая. Звонок в дверь

…Звонок в дверь, а ты, Кора должна обернуться, ну да, сдерни наушники, это понятно. Давай! Двумя руками за дужку. Сдернула? Скажи: послышалось или нет? Но глаза забегали по строчкам на мониторе, — глаза как бы отказывались подчиняться. Лучше: послышалось, чем другое.

Звонок повторился — листы бумаги посыпались с колен.

— Ну чего я нервничаю как дура! Уже полгода, как мама умерла.

Музыка в руках сжалась до едва слышных тончайших звуков. Пальцы конвульсивно принялись мять амбушюры.

Звонок повторился еще настойчивее.

— Иду! — недовольно заорала, надо ж, взбодриться, хотя бы криком. — Иду как под дулом пистолета.

— Иду, — теперь слабо и неуверенно.

Там, за дверью, услышали?

Сейчас она откроет дверь, — а там опять никого, так было и так продолжается изо дня в день.

Крутанула фиксатор, осталось нажать на ручку, дверь щелкнет и откроется. Заглянула в дверной глазок, и… отскочила от двери, как ошпаренная.

— Ну это же дурдом!

Может с соседкой перепутала, ну что я дура совсем? За дверью стоит мать. С озабоченностью на лице, недовольная дочерью. Все как тогда… Вглядываясь в мутное стекло, сначала неотчетливо, затем чуть яснее она еще раз убедилась в установленном факте. Мать стоит немного ссутулившись, с огромной кожаной сумкой в одной руке и черным пакетом в другой. Тем пакетом, в который опустили урну с прахом матери и протянули ей, мол, иди.

— Нет! Я открою! Черт возьми!

…Дверь распахнута настежь — на лестничной площадке никого.

— Мама? Ты где? Я тебя видела!

Кора идет как по вате — исследует помещение. Ни звука. Подъезд спит тихим сном в привычном обрамлении угрюмых ядовито — зеленых стен под бледным освещением.

— Ма — ма? — спрашивает Кора, делая ударение на последнем слоге.

В подъезде райская тишина. Кора оглядывается, забегает в квартиру, и щелкает замками.

Покажется же… Еще и руку поцарапала…, — она поправляет сбившиеся на лбу волосы — чувствует учащенное дыхание. Да, зря испугалась. Этот дурацкий замок, то есть звонок. Кто позвонил? Точно, с ума сойдешь. Мать никогда не звонила — открывала сама, своими ключами.

Что с ней произошло тогда, когда она уехала в свой деревенский дом, оставшийся от дедушки и бабушки, и больше оттуда не вернулась. Кора начинала осознавать, что с матерью там ничего не случилось, она просто поехала туда умирать, чтобы… чтобы вернуться сюда?

Часть вторая. Причина звонка в дверь

Вчера Кора разговаривала с подругами.

Одна говорит.

«А у меня такой кошмар был. 9 дней со дня смерти бабушки. У нас собрались близкие родственники. Ночью приснился странный сон — я вижу ящик, такой простой и грубо сколоченный, примерно такой же, в каком продаются фрукты — овощи. И вот я вижу, что моя бабушка покойная, точнее я не полностью её лицо вижу, но понимаю, что это она смотрит на меня из — за этого ящика, отодвигая одну дощечку. Проснулась в ужасе. Что это было?»

Другая говорит.

«В ночь субботы на воскресенье очень плохо спала. Отвратительно! Снились жуткие кошмары — какие — то раковые больные, метастазы, опухоли, мертвецы… Хотя не душно было, и комната проветрена. Посреди ночи сквозь такой тревожный сон явно услышала, что мобильник звонит. Поднялась, взяла мобильник — дисплей ничего не показывает. Значит, звонка НЕ БЫЛО, послышалось. Да и кто мне может в пол — второго ночи звонить? Утром звоню маме (она в другом городе). Она говорит, вот вчера было 2 года как отец умер (от рака)….Меня как обожгло…Забыла его годовщину смерти!!!! Я никогда не забывала его ДР, а вот дату смерти забыла — это для меня еще «новая» дата, еще не привыкла… Даже в прошлом году не забыла. А вот в этом забыла… Как напоминание с того света…Даже стыдно перед отцом…Будто он дал знать, что обиделся на меня».