Может, «прикалывается» кто-то. Надо показать тому, кто шарит в таких снимках, может фотошоп? Дождусь, когда объявятся «ноунеймы» со своими дурацкими «комментами».

Глава 4

Завалив домой, просто упала, — загнанная лошадь и только. Бывает же так, набрасывается усталость, ноги гудят, да еще ПМС. А ведь признаки те же, что и обычно: резкие перепады настроения, повышенная раздражительность, тревожность, ну хотя бы нет плаксивости и апатии.

И ничего не хочется, ничего не греет. Не попала в квартиру тетки, — значит, не судьба, пусть начинают свои ремонты, — зато получила галерею фотографий. АХАХ, у меня фотограф — призрак. Еще начнет меня «пикапить». Но я не особенно огорчена.

В таких случаях спасает дневник, мой тайный друг. Нет-нет, не онлайн, не дождетесь. Не люблю публичные раздевания, как другие девочки.

Завтра займусь своими волосами. Рецепт помню наизусть. В начале яичная маска для моих цветных волос. Выливаю яичный желток, 3 столовые ложки оливкового масла и 1 столовую ложку мёда в миску. Смешаю, чтобы получить однородную текстуру, и нанесу маску на волосы. Это произведение будет обернуто пищевой плёнкой для пущего эффекта и оставлено в покое на полчаса, до прополаскивания волос.

А пока я глажу и обнюхиваю свой дневник. Обнюхивать — это моя слабость. В дневнике люблю его секретики, наклейки, цитатки, и глупые наивные мысли, куда ж без них, — они мне дороги.

В «Дневнике» Раймон Кено признается: «Раньше я не смог бы вести такой “дневник”. На это мне не хватило бы откровенности. Тогда я хотел оставить о себе совершенный образ; и я себя перечеркивал. Здесь речь идет не о произведении искусства и не о документе, а об испытании, испытании моей посредственной, изменяющейся и тленной личности — короче, это должно быть свидетельство откровенности».

Пролистнула хрупкие пахучие шелестящие листочки. Подсознательно искала одну запись. Вот эту:

«Я не буду зверьком, которого бросил дрессировщик. Я не ударюсь мотыльком в стекло дома, обещавшего тепло и свет. Я не отмою стакан от лживых губ, твоих и моих — он улетит в мусорное ведро. Я не удалю буквы так знакомого имени из списка абонентов — просто переименую тебя в того, кем ты стал. Я не поднимусь из той Марианской впадины, куда упала по ошибке. Я не стану скручивать рассыпанную жизнь жирными веревками абстрактного экспрессионизма, — абстрактного в моей жизни через край. Я не вспомню слов, подаренных словарем для оправданий. Я просто буду стойкой, как мой терновник за околицей бабушкиного дома».

Улыбнулась. Наивно. Зато честно. Завтра напишу о странных ощущениях от теткиной квартиры, которые у меня появились во время первого посещения. Может поэтому мне стало дурно во время второго визита. Хорошо, что не вошла в нее.

Стоп! Может не стоит? Вдруг она все это время где-то рядом и наблюдает за мной? Опа!

Прикасается ко мне невидимыми руками, — меня, естественно, передергивает от этого. Ох-ох!

Касается своими грязными прядями волос моих обнаженных плеч. Б-р-р-р.

Шепчет мне в ухо заклинания, — и тут уже срабатывает тошнотворный рефлекс. Магия рулит, черт возьми. «Ой-йо, ой-йо, ой-йо» — запою, как Чайф.

Нет уж, возьмусь за уборку квартиры. Надо возвращаться в «норму». Когда убираюсь в квартире, у меня привычка пить Колу, и делать перестановку всего подряд, включая крема, шампуни, гели. Короче, сама у себя работаю мерчендайзером. Вот этот навык мне сейчас в самый раз.

У меня есть дар предвидения, например, я знала, что ни с того-ни с сего объявится Катька. Катька — красивая «тяночка», и звонит мне через день. Ничего не поделаешь, такова динамика коммуникаций, как учили нас в институте.

Она: привет)) ты как?)

Я: привет))норм))а ты?)

И вот я уже у нее на даче. Катерина без меня ничего не может, правда, со мной — тоже.

Но ее беседка, это что-то. Остров в океане. Оазис в пустыне. Коворкинг, где идеи рождаются как потомство у малагасийской землеройки.

Представьте. Сижу в беседке. Природа в ожидании дождя. Воздух насыщен влагой. Высовываю носик, а затем тыльную сторону правой ладони, где на запястье нет фенечек за пределы своего временного убежища перед надвигающимся дождем, вожделенно вдыхаю воздух с запахом грозы, и вижу бюст Эпикура, с которого стекают капли дождя.

Вот! Эпикур блаженствует, он ведь собрал в свой сад рабов и женщин, дабы преподнести миру философию телесного удовольствия, а заодно обессмертить свое эпикурейство, жаль у философа нет под рукой подходящей видеокамеры, а потому ему остается только охладить голову, заодно свой пыл, и дождь омывает его голову и его деяния.

Хочу насытиться бесстыдно — благоухающим ароматом роз и мыслью о том, что надо ездить сюда почаще, хочу увидеть, какие лабиринты дождь чертит на клумбах, где цветочные развратницы сбились в стайки, где каждая раскрыла свое лоно, от лилии до астранции.

Глава 5

В «Зойкину квартиру» я попала в субботу (раз тетку звали Зоя, то почему бы так не называть квартирку), на другой день после съемок Лерки.

«Мы вчера такую крутую фотосессию запилили)»

Ага! Лерка от моей квартиры в восторге, если не сказать, в экстазе, — говорит, таких «заброшек» еще не видела. Завидуешь, подруга?

Строители, наверняка, в шоке от Лерки, такую помесь винтажа с хиппи они вряд ли когда-нибудь видели в своем Таджикистане.

Теперь к миссии выбора комнаты добавилось спецзадание — забрать у строителей квитанции по закупкам стройматериалов. На хрена они нужны отцу — этого я не понимаю.

Закинула ногу на ванну, начала краситься. Я всегда так крашусь, но тут мама набросилась на меня с криками, что я что-то делаю не так. Еле отбилась, когда собралась, — мать возмутил уже мой наряд, короткое платье с воланами.

На призыв натянуть джинсы я ответила решительным отказом. И чего она взбесилась, я так и не поняла. Последний ее аргумент, что к строителям в таком виде неприлично, не сработал. Плевать я хотела на строителей, одеваюсь так, как мне нравится. Маме выдала фразу Донн Карен из прочитанной книжки: «Life as You Wear It». И пошла, как дура.

На улице вдруг хлестанул дождик, — родители в таких случаях более предусмотрительны, но что вызвало нервозность матери, было непонятно.

…Второе вхождение в квартиру: запах подземелья не исчез, наоборот — усилился. Ощущение, что там что-то произошло не рассеялось. Но я шла — сжала кулачки, и как учили, пальцами изображала дулю.

Старые санки без спинки, одинокий детский велосипед с тонкой-претонкой рамой, подшивка журналов «Юность» и «Новый мир», мельхиоровая шкатулка, приспособленная строителями под пепельницу, табуретка с подпиленными ножками, видимо для того мальчика, которого тетка потеряла…

Помните, у Чехова в "Душечке": "Отец давно уже умер, и кресло его валялось на чердаке, запыленное, без одной ножки».

У тетки, наверное, не валялось… при том, что она нещадно избавлялась от лишних вещей, все детское сохранила.

Само собой, там есть особая атмосфера от прошлых событий и историй. Она может вызывать чувство ностальгии по старым временам. Я не исключала и так называемый «привет от тетки». Вдруг она оставила какой-нибудь знак, записку или что-то в этом роде?

Войдя в коридор, я сразу припомнила свой недавний сон, где я видела эту квартиру.

Она мне приснилась с этим же длинным темным коридором, обшарпанными стенами, на которые можно вешать траурные ленты и обитателями дома, вылезающими из щелей, проемов и нор, и никогда не выходящими за порог своего убежища. Как такое может быть? Странно.

Пристроила мокрый зонт на вешалке с рогами, как для средневековых пыток, хотя ее придумали советские инженеры. Видимо, тетка была от вешалки в восторге.

Я, если честно, замерзла, хотела согреться и прошлась по пустым комнатам, — уже был застелен ламинат, уже были сняты старые двери, уже белели свежей краской стены, но все равно из каждой комнаты веяло холодом, — я остановилась прислушаться к голосам прошлого. Тетка как бы говорила с того света: «Вы у меня еще попляшете».

Заходить в дальнюю комнату снова не решилась. Еще не отошла от прошлых видений черной мебели, выглядывающих призраков, шорохов и того существа, что подошел ко мне и уколол меня в спину. Допускаю, что там был пожар или во всяком случае, задымление, поэтому такие миражи.

Прохожу мимо батареи банок из-под пива, узнаю знакомую марку, — Леркина бригада поработала.

— А что эту кучу вы не собираетесь выносить? — этот вопрос я адресовала трем строителям прямо из кладовки, где наткнулась на гору мусора.

Они заулыбались восточными улыбками, мол, хозяйка, какие проблемы.

Видели бы мои фотки в этой квартире, улыбки бы быстро закончились. А пока они уставились на меня, как баран на новые ворота. Девушка с красными волосами для них — инопланетное существо.

Еще раз поднимаю глаза на эту свалку ненужных вещей. Тряпье, чашки, тарелки, бумаги, обломки мебели, фарфоровые статуэтки с отбитыми ушами зайцев и рогами коровушек, старое радио, выломанные замки, связки ключей, через все тянутся разноцветные нити. Тетка их разматывала, будто искала выход из только ей ведомого лабиринта.