Как раз в этот момент перед подъездом остановилось такси.

Наконец-то, спасена! Слава всемогущему Господу, она наконец-то была спасена.

Глава 05

Служба безопасности «Розмонт»

Комплекс Уотергейт

Подобно человеку, которого только что окрестили в прохладных водах реки Иордан, полковник морской пехоты в отставке Стэнфорд Дж. Макфарлейн смотрел на украшенный драгоценными камнями наперсник.

«Камни огня».

Возможно, одна из самых заветных библейских реликвий, уступающая только Ковчегу Завета и Чаше Грааля.

Из школьного курса Библии Стэн Макфарлейн знал, что первоначально двенадцать камней, которыми инкрустирован наперсник, были доверены Люциферу, когда тот еще был любимцем Господа. После изгнания Люцифера из ада Бог отобрал у него камни, а впоследствии передал их Моисею, и тот сделал этот наперсник, в соответствии с указаниями самого Господа. Наперсник, который надевал исключительно иудейский первосвященник, получил название «Камни огня». Он хранился в сокровищнице Иерусалимского храма и был похищен вавилонянами, когда в шестом веке до нашей эры войско Навуходоносора разорило священный город. На протяжении последующих двадцати двух столетий святая реликвия оставалась затерянной в пустынях Вавилона, то есть на территории современного Ирака.

Когда американские войска вторглись в Ирак, полковник Макфарлейн приказал отряду специального назначения разыскать древнюю реликвию. К огромному сожалению, кто-то успел опередить его людей. Вскоре после этого Макфарлейн узнал от платных осведомителей, что Элиот Гопкинс, директор Музея ближневосточного искусства, обнаружил в Ираке «Камни огня». Не собираясь упустить реликвию во второй раз, полковник направил за наперсником своего самого преданного помощника.

Вот только его преданный помощник совершил одну совершенно непростительную ошибку.

— «И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою», [Откровение, 12:15.] — прошипел Макфарлейн человеку, который стоял перед ним, вытянувшись в струнку. С трудом сдерживая ярость, он смерил взглядом своего покрасневшего от стыда подчиненного. — Так объясни же мне, сержант-комендор, как этой Миллер удалось от тебя уйти? Ты полагаешь, ее подвез на своей повозке сам Сатана?

Сержант-комендор в отставке Бойд Бракстон виновато покачал головой.

— Я же вам объяснял, сэр, ума не приложу, как это могло произойти. Я даже не знал, что это женщина, до тех пор пока не нашел в музее ее сумочку.

— Слабый пол, тем не менее ей все равно удалось ускользнуть от тебя. — Подойдя вплотную к сержанту-комендору, Макфарлейн ткнул его пальцем в грудь. — Парень, ты меня часом не дурачишь? Мне бы не хотелось думать, что ты запал на эту девку.

— Никак нет, сэр. Можете об этом не беспокоиться, сэр.

— Ты уж об этом позаботься, сержант-комендор. Помни об этом каждый день и каждый час.

Вздрючив должным образом своего подчиненного, Стэн Макфарлейн отступил назад. Для поддержания должного порядка требовалась железная дисциплина — этот урок полковник усвоил за свою тридцатиоднолетнюю службу в морской пехоте.

Получивший «птички» в погоны, [То есть произведенный в звание полковника.] Макфарлейн по-прежнему продолжал бы носить военную форму, если бы его карьеру в армии не пустила два года назад под откос группа «Свобода сейчас!», бдительным цербером следящая за всеми действиями Пентагона. Эта шайка безбожных активистов и адвокатов левого толка избрала его своей жертвой вскоре после того, как он был назначен помощником по вопросам разведки заместителя министра обороны. Все до одного лицемеры, эти люди вопили о том, что их целью является защита свободы вероисповедания в вооруженных силах Соединенных Штатов. И Макфарлейна, вследствие его стойкой приверженности слову Господа, «Свобода сейчас!» заклеймила религиозным фанатиком, задумавшим обратить всю американскую армию в евангелическую веру.

Когда «Свобода сейчас!» проведала о еженедельных общих молитвах, которые Макфарлейн устраивал в офицерской столовой Пентагона, ублюдки, не теряя времени, зазвонили в набат. Каким-то образом им удалось заполучить в свои белоснежные ручки фотографию Макфарлейна в кругу молящихся офицеров в форме. Эта фотография попала на первую страницу «Вашингтон пост». В сопровождающей статье приводились слова нескольких младших офицеров, утверждавших, что Макфарлейн лично их запугивал, говорил, что, если они не будут принимать участие в общих молитвах, им веки вечные гореть в аду.

Левацкие крючкотворы поработали на славу, и вашингтонские политиканы, ненавидящие военных, не позволили скандалу затихнуть. Вскоре после этого Макфарлейн был уволен.

Однако неисповедимы пути Господни.

Как только шумиха улеглась, Макфарлейн основал Службу безопасности «Розмонт». В последние годы частные охранные фирмы, работающие под крылом американской военной машины, превратились в могучую наемную силу; в одном только Ираке работали десятки тысяч солдат частных армий. Благодаря своим связям с высшим руководством Пентагона, Макфарлейн вскоре загребал деньги лопатой. Его компания «Розмонт», укомплектованная исключительно бывшими солдатами войск специального назначения, насчитывала двадцать тысяч человек. И Макфарлейн, пастырь этого вооруженного до зубов стада, тщательно следил за тем, чтобы среди его людей не было ни одного атеиста, ни одного агностика, ни одного терпимого к другой вере.

— Сэр, как мне быть с этой женщиной?

Макфарлейн смерил взглядом своего подчиненного — бывший сержант-комендор входил в его отборную «преторианскую гвардию». Эта элитная команда, выполнявшая роль глаз и ушей Макфарлейна в столице, имела своих людей во всех правоохранительных ведомствах города. Размышляя над тем, как лучше всего разобраться с этой проблемой, полковник раскрыл рюкзак, доставленный из музея, и вынул из него кожаный бумажник. Несколько секунд он разглядывал фотографию тридцатисемилетней женщины с вьющимися волосами на водительских правах.

— Ты слышала нашего ганни… [Ганни — прозвище сержанта-комендора (от англ. gunnery sergeant).] — задумчиво пробормотал Макфарлейн. — Как нам с тобой быть, Элоиза Дарлен Миллер?

Быстрая проверка в архивах позволила установить, что в 1991 году эта Миллер уже задерживалась полицией за участие в митинге протеста против первой войны в Персидском заливе. По меркам Макфарлейна, это делало ее оголтелой коммунякой, стоящей в одном ряду с ублюдками, разрушившими его карьеру в армии.

— Есть какие-либо данные о местонахождении этого… — Макфарлейн взглянул на фамилию, написанную на клочке бумаги, — этого Кэдмона Эйсквита?

Такая же проверка выявила крайний недостаток информации об этом человеке, и Макфарлейну пришлось приказать своим людям копать глубже.

— Эйсквиту удалось незаметно ускользнуть из книжного магазина, — доложил сержант-комендор. — Мы наблюдаем за гостиницей, где он остановился, но он пока что туда не возвращался.

— Гм. — Макфарлейн задумчиво покрутил на пальце правой руки серебряное кольцо, украшенное узором из переплетенных крестов, полустертым за долгие годы. — Этот Эйсквит — еще одна проблема, и мы не можем оставлять ее нерешенной.

— Вас понял, господин полковник.

— Тогда слушай вот что. — Стэн Макфарлейн посмотрел своему подчиненному прямо в глаза, чтобы не осталось никакого недопонимания: — Вы будете искать. Вы его найдете. И уничтожите.

Судя по всему, приказ пришелся сержанту-комендору по душе. Он усмехнулся.

— До того, сэр, как закончится этот день.

Глава 06

Чувствуя себя так, словно ей только что пришлось продержаться пятнадцать раундов против чемпиона в тяжелом весе, Эди Миллер выбралась из такси. Достав из кармана юбки скомканную десятидолларовую бумажку, она протянула ее водителю. Если темнокожий мужчина в тюрбане и нашел странным, что пассажирка заставила его свернуть в переулок за домом, вместо того чтобы высадить ее у подъезда, то никак этого не показал.

Эди испытала бесконечное облегчение, вернувшись на знакомую территорию. Она устало помахала водителю рукой, показывая, что сдачи не нужно. Небольшая компенсация за то, что он отвез ее в безопасное место, этот водитель такси цвета спелой сливы показался ей посланником Господа. «Мини-Купер» Эди, сумочка и все ключи остались в музее, но она сохранила свою жизнь и цифровой фотоаппарат, который убрала в карман куртки до того, как был убит Джонатан Паджхэм. А только это и имело значение.

«Какой кошмар!» — подумала Эди все еще в тумане. Сюрреалистический, невероятный кошмар. Полицейские являются сообщниками убийцы. Более того, Эди понятия не имела, сколько еще человек связано с бандой, похитившей древний наперсник. Она только знала, что для достижения своих целей они без колебаний пойдут на убийство. А сейчас их цель заключалась в том, чтобы «навести за собой порядок».

Поежившись, Эди нагнулась и достала из глиняного горшка давно засохшую хризантему. Держа цветок за стебель, вытряхнула из комка бурого торфа, покрытого мхом, серебристый ключик и, быстро оглянувшись назад, поднялась по лестнице. Отперев дверь черного входа, она оказалась на кухне.

Спирулина. Овсяные отруби. Шелуха подорожника. Бросив взгляд на кухонную полку с аккуратно расставленными баночками с мерзкими на вкус питательными добавками, призванными обеспечить долгую здоровую жизнь, Эди рассмеялась вслух. Все эти потуги окажутся тщетными, если в гости пожалует Джек-Потрошитель в сером комбинезоне.

Хотя ей страстно хотелось упасть лицом в вазочку с ванильным мороженым, она не могла позволить себе роскошь нервного срыва. Нужно было быстро собрать вещи и скрыться. До того как ее найдут. До того как с ней сделают то, что сделали с Джонатаном Паджхэмом.

Эди схватила с деревянного крючка на двери холщовую хозяйственную сумку, затем распахнула морозильник, достала коробку из-под шпината и бросила ее в сумку. Усвоив еще в нежном возрасте важность того, чтобы постоянно иметь под рукой наличные, она всегда держала в тайнике в морозильнике три тысячи долларов.

Забрав деньги, Эди сняла с вешалки древнюю кожаную куртку и торопливо натянула ее на себя, после чего прошла в маленький домашний кабинет. Выдвинув ящик, порылась среди обтрепанных папок и выбрала из них ту, на которой было написано «Документы». Там лежали паспорт, свидетельство о рождении, документы на дом, результаты ее последнего цитологического мазка и нотариально заверенная копия диплома об окончании колледжа. Она бесцеремонно вывалила содержимое папки в холщовую сумку.

Собираясь подняться наверх за туалетными принадлежностями, Эди вдруг застыла как вкопанная. Увидев в окно, как перед домом остановился темно-синий «Краун-Виктория». За рулем сидел убийца с армейским «ежиком» на голове, рядом с ним — продажный полицейский.

Она поспешно отпрянула от окна. Судя по всему, ублюдки нашли ее сумочку, забытую в музее.

Понимая, что у нее есть лишь считанные секунды, чтобы покинуть дом через черный вход, Эди захлопнула ящик. Закинув сумку на плечо, отступила на кухню и отсоединила от зарядного устройства сотовый телефон. Затем достала связку ключей из пестрой керамической вазы для фруктов, сувенира на память о веселом отпуске в Марокко.

Сжимая в руке ключи, она вышла через дверь черного хода, задержавшись на мгновение, чтобы запереть засов. Спустившись на цыпочках по винтовой лестнице, ведущей в переулок, остановилась и прислушалась. Из здания напротив доносилась латиноамериканская музыка. Но никаких голосов. Пока что все хорошо.

Не имея понятия, долго ли продлится ее везение, Эди обошла соседский джип и поднялась по лестнице в соседний дом. В настоящий момент Гаррет уехал по делам в Чикаго. Он частенько уезжал в Чикаго по делам, и в его отсутствие Эди поливала у него дома цветы и кормила кошку. Хорошие друзья, они обменялись друг с другом ключами от своих домов.

Радуясь тому, что смазанный замок отперся бесшумно, Эди открыла дверь, нырнула в дом, не обращая внимания на огромную кошку, спящую на кухонном столе, и, бегом кинувшись в гостиную, заняла позицию у большого окна, выходящего на улицу.

Спрятавшись в складках бархатных штор до пола, отодвинула на полдюйма плотную бордовую ткань, открывая узкую щелочку.

Убийцы уже вышли из машины, полицейский поднялся на крыльцо ее дома.

Затаив дыхание, Эди слушала, как он заколотил в дверь:

— Открывайте! Полиция!

Не получив ответа, полицейский снова начал колотить в дверь. После чего сделал именно то, что от него и ожидала Эди, — отпер входную дверь ключом, обнаруженным в музее.

Поскольку соседние дома примыкали друг к другу, она услышала приглушенный стук шагов полицейского, взбежавшего по деревянной лестнице. Затем последовал шум распахиваемых дверей. Через какое-то время полицейский спустился вниз. Точно Эди сказать не могла, но ей показалось, что она услышала, как открылась дверь черного входа. Все это время убийца в сером комбинезоне караулил рядом с машиной.

Наконец полицейский вышел из дома, спустился с крыльца и объявил напарнику:

— Ее здесь не было.

Они встали рядом, и Эди увидела, что они приблизительно одного роста, оба гиганты.

— Ты уверен?

— В ванной ничего не тронуто, — кивнул полицейский. — Не могу себе представить, чтобы краля тронулась в путь, не захватив электрическую бритву и сумочку с косметикой.

— Твою мать! Где же она, черт побери?

— Понятия не имею. Если верить досье, близких родственников у нее нет, и постоянный хахаль также не фигурирует.

Эди стиснула пальцами плотный бархат, не в силах поверить собственным ушам.

Проверили всю ее подноготную. Теперь о ней все известно. О ее друзьях, о родственниках, точнее, об отсутствии таковых. Известно все. Все карты на руках у убийц, а она… она едва не помочилась в трусики от страха.

Даже если спрятаться дома у Гаррета, а мысль эта была жутко соблазнительной, убийцы рано или поздно постучат к нему в дверь. Поскольку ключа у них нет, не получив ответа, они, скорее всего, просто вышибут ее.

— Твою мать, где же она? — снова прорычал убийца.

— Не беспокойся. Мы ее найдем. Без кошелька она далеко не уйдет.

— Не спеши радоваться раньше времени. Из музея она ведь выбралась, разве не так?

— Эй, меня в этом не вини. Насколько я помню, это произошло в твое дежурство, а не в мое, — ухмыльнулся полицейский.

Убийца сверкнул глазами. Определенно, из них двоих именно он был более грозным противником.

— Ты остаешься наблюдать за домом. Как только эта сучка здесь появится, немедленно дай мне знать, — прорычал он, спускаясь вниз.

Полицейский, низведенный до роли сторожа, остался стоять на крыльце.

Увидев, как из выхлопной трубы «Краун-Виктории» вырвалось облачко белого дыма, Эди отпустила штору и отошла от окна.

Время внезапно приобрело огромную цену. Бросившись на кухню, она распахнула шкафчик и схватила с полки сковороду. Наполнив сухим кормом для кошек, она поставила ее на пол. Затем достала из того же шкафчика большую салатницу, налила в нее воды из-под крана и поставила рядом с кормом. По ее прикидкам, этого должно было хватить до конца недели, когда вернется Гаррет.

Запирая за собой дверь черного хода, Эди мысленно помолилась о том, чтобы Гаррет перед отъездом в Чикаго заполнил бак своего джипа. Помимо ключей от его дома, у нее были и ключи от его «колес». И сейчас эти «колеса» были для Эди единственным способом покинуть город.

Отперев водительскую дверь черного джипа Гаррета, Эди скользнула на водительское место, бросила холщовую хозяйственную сумку на соседнее сиденье и, не в силах унять дрожь в руках, вытаращилась на рулевое колесо. Она попробовала вставить ключ в замок зажигания, но не смогла: полоска металла упорно не желала попадать в узкую прорезь. Эди и в далеком детстве не знала, как справиться со страхом. Не знала она этого и сейчас.

«Дыши, Эди, дыши размеренно. Вдох — выдох. Долгие, медленные, глубокие вдохи и выдохи. Страх это не победит, но, по крайней мере, поможет его спрятать. В достаточной степени, чтобы вставить ключ в замок зажигания и завести двигатель».

Она подчинилась звучащему в голове голосу и убедила себя в том, что у нее все получится. Она скроется от ублюдков. В течение двух лет ей четырежды удалось бежать от четырех разных приемных родителей.

Наконец джип завелся, и Эди взглянула на указатель уровня топлива.

«Спасибо, Гаррет. Я перед тобой в неоплатном долгу».

Доехав до конца переулка, она повернула налево. Не слишком быстро. Не слишком медленно. Ей не хотелось, чтобы потом кто-нибудь вспомнил, что видел черный джип. Легкий снежок покрыл мелкими оспинками ветровое стекло, и Эди включила стеклоочиститель, продолжая дышать медленно и размеренно.

На углу Восемнадцатой улицы и Колумбия-авеню она нажала на тормоз, увидев, как впереди зажегся красный свет, возбужденно оглянулась по сторонам. Найдя некоторое утешение в том, что вокруг не было ни одной «Краун-Виктории», включила первую передачу и медленно поехала по Восемнадцатой улице. Протянув руку, Эди достала из хозяйственной сумки сотовый телефон. Ей нужно было связаться с К. Эйсквитом: его жизни угрожала смертельная опасность. Она не знала, местный он или приезжий, вообще ничего не знала о нем, даже не знала, кто он — мужчина или женщина. Ей был известен лишь адрес электронной почты этой таинственной личности.

Господи, как же хотелось надеяться, что в настоящий момент К. Эйсквит сидит за компьютером и что указанный компьютер находится где-нибудь поблизости. В противном случае то, что она сейчас собиралась сделать, станет лишь пустой тратой времени. А лишнего времени-то сейчас как раз и не было.

Подобно большинству жителей больших городов, вынужденных использовать свое транспортное средство как офис на колесах, Эди могла одновременно управлять машиной, набирать текст и жевать резинку. Положив руки на руль, она бойко застучала большими пальцами по клавиатуре телефона. Набрав сообщение, нажала клавишу «отправить» и пробормотала про себя: «Этот Эйсквит примет меня за сумасшедшую».

Услышав звонок, Эди вздрогнула от неожиданности и с опаской посмотрела на телефон, лежащий на коленях. От сообщения «Номер засекречен» у нее по спине пробежали холодные мурашки. Стряхнув с себя то, что, как ей хотелось надеяться, окажется необоснованным страхом, она включила беспроводную гарнитуру.

— А-алло…

— Мисс Миллер, я так рад, что наконец дозвонился до вас, — вкрадчиво проворковал ей в ухо мужской голос.

— Кто это говорит?

— Мисс Миллер, я желаю вам только добра. Я просто очень заинтересован в вашей безопасности и благополучии.

Эди выдернула наушник из уха.

О господи…

Ее нашли.