— Ее звали Фарра.

В груди разлилось тепло от того, что он все же решился поделиться с ней чем-то настолько личным.

— Прости, я не был полностью честен с тобой насчет моего отъезда. По правде говоря, я боялся того, что ты можешь обо мне подумать… Когда узнаешь о моей темной стороне — моем прошлом и роковой ошибке.

— Рейлан, ничто не заставит меня от тебя отвернуться.

Его бровь дрогнула, словно слова больно ранили. Словно он не хотел ей верить.

Рейлан продолжал тихо играть, когда сделал глубокий вдох. Фейт напряглась, охваченная тревогой, ожидая и надеясь, что он, возможно, вот-вот полностью откроется ей, позволит себе выглядеть уязвимым и снимет свою броню.

— Я убил много людей, Фейт. Многие из них были врагами, но некоторые погибли из-за моей собственной темноты, а другие из-за моей некомпетентности. Среди них были очень дорогие мне люди и те, кто всецело доверял мне. — Рейлан пропустил ноту, нарушив нежную песню.

Он стиснул зубы и перестал играть, руки медленно сжались в кулаки, и генерал удержался от того, чтобы в гневе не ударить по клавишам. Дело было не в ошибке. Рейлан с трудом удерживался от того, чтобы не рассказать свою историю — отчасти из-за тяжелых чувств, которые та пробуждала, но по тому, как он избегал ее взгляда, она подумала, что он, возможно, боится ее осуждения.

Фейт, не задумываясь, накрыла его руку своей и сделала едва заметный вдох в попытке не обращать внимания на восхитительное ощущение, разливающееся по ее руке от этого прикосновения. После секундного колебания его кулак разжался достаточно, чтобы кончики ее пальцев смогли скользнуть в его ладонь.

— Не закрывайся от меня, — тихо взмолилась она. — Не возводи между нами стены.

Когда Рейлан повернулся к ней, его глаза наполнились лунным светом, и их темно-синий цвет превратился в лазурь.

— В ее смерти виноват я, — признался он.

Ее сердце разрывалось от неизведанной прежде боли при виде его опустошенного выражения лица.

— Виноват, что все они мертвы. Ты видела это в разуме Варласа в том лесу, помнишь?

Фейт кивнула, стараясь унять дрожь при воспоминании о столкновении с королем Олмстоуна в лесах Хай-Фэрроу. В нем Варлас качал безжизненное тело своей супруги, родственной души, обвиняя генерала в ее смерти.

— Это правда — это была моя вина. Жизни всех погибших в тот день в Фенхере оборвались из-за моей несостоятельности как генерала. Фарра была очень дорога мне, но это еще не все.

Фейт крепче сжала его руку, давая понять, что ждет продолжения. Она хотела знать все.

— Я видел, как она умирала. Мы с Кайлером… добрались до них как раз вовремя, до Фарры и Греи, но обнаружили их с приставленными к горлу лезвиями. И с ужасом узнали солдат, с которыми уже прежде сталкивались в бою. Которым удалось убежать. Они убили их прямо у нас на глазах, и я… я почти ничего не помню из того, что произошло после. Что гораздо более темное, чем ярость, затуманило мой разум. Я убивал и убивал, без конца. Стал именно той силой, которой растил меня мой дядя. Я стал смертью.

Фейт молчала. Его история показывала, на что действительно способен великий полководец рядом с ней. Но ничто в его откровении не пугало. Может, и должно было, но вместо этого в ней вспыхнуло нечто более необузданное, чем злость, заглушая другие остальные эмоции.

Фейт осторожно спросила:

— Что твой дядя с тобой сделал? — Она пыталась сдержать нарастающий гнев, увидев его ожесточенное выражение лица. Легкое вздрагивание, которое она едва уловила, когда Рейлан говорил о нем.

Челюсть Рейлана сжалась, взгляд снова стал суровым от воспоминаний, которые пробудил ее вопрос.

— Мой отец был генералом, приближенным Агалора, и погиб в бою. Мать лишилась жизни вскоре после этого, когда в наш город вторглись враги. Я тоже должен был умереть в тот день, но дядя спас меня. Мне едва исполнилось сто лет, когда он взял меня к себе. Я был совсем ребенком и думал, что обязан ему всем.

Фейт перевела взгляд на его побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в пианино, и сердце разбилось еще до того, как она услышала мрачное продолжение.

— Он тренировал меня целыми днями, жестоко и беспощадно. Видел во мне лишь оружие, которое мог довести до совершенства, поскольку у него не было сыновей, только дочь, к его полному разочарованию. Я ненавидел того, кем стал. Превратился в его личного безжалостного убийцу, делающего за него всю грязную работу только потому, что считал себя в долгу перед ним. Я убивал веками. Бездумно. Мне было все равно, что меня ждало такое существование.

Он дернулся, словно собирался убрать руку, но Фейт только крепче сжала ее. Рейлан посмотрел вниз на переплетенные пальцы, а потом их взгляды встретились. Страх в его глазах потряс до глубины души.

— Я стал монстром, Фейт. Бесчувственным, бессердечным монстром. И хотя теперь изменился, он навеки останется жить в моей тени, сопровождать на каждом шагу. Я всегда могу снова стать им. Убийцей. Дяде удалось превратить меня в совершенное оружие.

Фейт выдержала его взгляд. Ее мнение о нем — и чувства — не изменились после признания. Она молчала, обдумывая все, что он рассказал, и гадала, не глупо ли с ее стороны не чувствовать страха, отвращения или хотя бы потрясения. Учитывая его поступки. Но чувствовала Фейт лишь боль и дикую необъяснимую ярость. К мужчине, который пытался его сломать.

— Что стало с твоим дядей? — Очевидно, Рейлан не ожидал такого вопроса. Но что шокировало ее больше всего, это темные мысли об убийстве, вертевшиеся в голове при мысли, что его дядя все еще может быть жив.

— Особенность оружия в том, что оно никому не предано. Создай смертоносный клинок с идеально заостренными краями, и он может убить своего создателя также легко, как и любого врага. — Рейлан вглядывался в ее глаза в поисках желания отстраниться. Но Фейт не дрогнула. — Именно это я и сделал. Отвернулся от того, кто меня создал. Я убил его, и подобно мечу из стали не почувствовал ни капли раскаяния. И сейчас не чувствую. Что это обо мне говорит?

Фейт задумчиво молчала, глядя через балкон на ночное небо. Созерцание этого мирного вида помогало обуздать ее гнев по отношению к кому-то, кого уже даже не было в живых. Что бы ни сделал его дядя, заставив Рейлана сорваться, она была абсолютно уверена, что это оправдывало результат.

— Это говорит мне о том, что ты выжившая жертва, — сказала она наконец. И когда снова посмотрела на него, ее взгляд был полон решимости. Фейт заставит Рейлана поверить, что его прошлое, это не он сам. — Можешь перестать пытаться убедить меня, что ты злодей. У всех нас есть демоны, каждый делал трудный выбор. Иногда нужно, чтобы кто-то другой увидел их и дал понять, что они не определяют нас.

Что-то в его храбрых синих глазах изменилось. В них мелькнуло ощущение свободы. Каким бы слабым оно ни было, прежде чем снова исчезнуть.

— Я доверяю тебе, Рейлан. И всегда буду доверять.

Рейлан опустил глаза и покачал головой:

— Боги, я это знаю, Фейт. Но боялся, что тебе не стоит этого делать и пытался отдалиться. — Фейт не смогла возразить, когда при мысли об этом в горле образовался ком. — Может, это делает меня эгоистом, но я не могу. Не могу держаться от тебя подальше. Я вернулся из Фенхера раньше, чем обычно, потому что невероятно боюсь, что не смогу защитить тебя. Не могу думать о том, что твоя безопасность будет зависеть от кого-то другого.

— Рейлан. — Имя сорвалось с ее губ на выдохе неверия из-за того, что он так волновался за нее даже в безопасных стенах замка. — Меня не нужно все время защищать. Я могу о себе позаботиться.

Рейлан встал и отошел на несколько шагов, Фейт пришлось последовать за ним. Он обошел пианино, но, когда она уже решила, что он собирается покинуть комнату, обернулся к ней. Рейлан без предупреждения направился туда, где она стояла. От удивления Фейт попятилась, но наткнулась на пианино за спиной. Рейлан встал прямо перед ней, заставляя сердце биться быстрее. Когда он наклонился, Фейт откинула руки назад, чтобы опереться, дыхание участилось, когда его пальцы коснулись ее. В памяти вспыхнул первый раз, когда они стояли, застыв в таком же положении.

Даже в тот момент, в Хай-Фэрроу, когда они были едва знакомы, его мощная фигура не вызывала у нее ожидаемого страха. Рейлан был сильным и опасно притягательным, но Фейт никогда не верила, что он действительно причинит ей вред. Возможно, это делало ее наивной дурочкой. Но Фейт было все равно.

В сапфировых океанах что-то вспыхнуло — то, что она уже видела прежде. Пытливая и загадочная жажда обладания. Его тело было так близко, что ей страстно хотелось прижаться к нему. Рейлан заговорил как раз в тот момент, когда Фейт уже готова была проклясть последствия и сама сделать последний шаг.

— Никогда не думал, что встречу кого-то вроде тебя, Фейт. — В его глазах читались внутренние противоречия. Он вглядывался в ее лицо, словно пытался запомнить каждую черту или разгадать головоломку. Она поймала его взгляд, задержавшийся на ее губах секундой дольше. — Ты видишь меня настоящим, знаешь все, что я сделал, и все же ты еще здесь.