Ник уже был в конюшне и быстро приготовил лошадь, даже не осознавая собственных движений.

— Должен ли я предупредить стражу, чтобы они сопровождали вас в город, Ваше Величество? — раздался робкий голос позади.

Ник повернулся к конюху.

— В этом нет необходимости, — быстро ответил он и запрыгнул в седло одним резким движением. — Кто-то из них сопровождает королеву Фенстеда?

Юноша побледнел, и Ника настигла новая вспышка ярости от того, что она тайно смогла покинуть город без сопровождения. И хотя он знал, что Тория подкупила бы и заставила замолчать любого, лишь бы ускользнуть одной, Ник все же решил выплеснуть часть своего сдерживаемого разочарования на королевскую гвардию.

Сгорая от нетерпения, Ник быстрым галопом вылетел с территории замка.

* * *

Король Николас замедлил коня после трех изнуряющих часов скачки. Он похлопал кобылу по шее в благодарность за быстрый галоп, в то время как не находил покоя при мысли о том, что Тория проделала весь этот путь одна по холмам. Здесь могло бродить множество разбойников, фейри или людей, которые напали бы на богатую особу, даже если бы не поняли, кто она такая.

Сердце перестало бешено биться, когда он заметил ее, сидящую на берегу огромного озера. Ник спешился, привязывая свою коричневую кобылу к ближайшему дереву у одного из соседних ручьев. Король медленно направился к Тории, когда убедился, что она в безопасности.

Это было прекрасное место, одно из самых заповедных в Хай-Фэрроу. Спрингхилл очень напомнил Нику Вечные леса Фэрроухолда, но гораздо более обширные. Он бывал в Фенстеде всего один раз, когда ему исполнилось чуть больше ста лет. Здешние открытые зеленые холмы были усеяны яркими цветами, озеро распадалось на небольшой лабиринт ручьев, а зеленый лес простирался на многие километры. Спрингхилл напоминал родину Тории. Насколько это возможно в чужом королевстве.

Когда Ник приблизился, Тория с помощью своей магии пробуждала цветы вокруг. Сердцевиднные лилии. Они были с белыми лепестками и ярко-красной сердцевиной из тонких прожилок — цветок, который впервые естественным образом распустился в Фенстеде много тысячелетий назад, на поле битвы со множеством смертей, и с тех пор стал данью уважения павшим в ее королевстве. Тория изящно сплела созданные ею цветы в маленькую красивую гирлянду. Она, без сомнения, уже заметила присутствие Ника, но не бросила свое занятие.

— Тория, мне так жаль, — тихо начал он, когда подошел достаточно близко.

Ее карие глаза сверкнули красивым ореховым оттенком в солнечном свете, когда она посмотрела на него, и от ее легкой улыбки у него перехватило дыхание, но чувство вины лишь сильнее давило на грудь. Тория жестом пригласила его присоединиться к ней. Ник с трудом сглотнул, сдерживая бурю эмоций, и подчинился, опустившись рядом с ней. Он наблюдал, как Тория срывает листья и стебли, слегка наклонив голову, поглощенная своим занятием. Ее умиротворение и спокойствие действовало угнетающе, пока он думал, что, возможно, она скрывает свою скорбь ради него.

— Почему ты не пришла за мной? — За чувством вины скрывалось разбитое сердце, и в душе он боялся, что Тория начала отдаляться после того, как он унаследовал престол несколько месяцев назад.

Тория перестала собирать цветы и опустила руки, обратившись к нему.

— Я понимаю, какой самоотверженности требует твое положение, Ник. Мы оба изменились, доросли до корон, с которыми были рождены. Долг превыше всего, я это знаю.

Ник недовольно нахмурился.

— Я всегда найду для тебя время, — возразил он, хотя чувствовал, что она отталкивает его. — Я не был честен с советом. Ни секунды не верил в то, что говорил. Ты здесь в полной безопасности безо всяких обязательств. Всегда.

В ее глазах отразилась боль, проложив складки на нежной золотистой коже вокруг. И Ника охватила паника. Дело было вовсе не в трагическом дне, не в воспоминаниях темного прошлого. Тория отвела взгляд, что только усилило его беспокойство. И вздернула подбородок, глядя на сверкающую рябь воды.

— Один век и семь лет с того дня, как они убили моих родителей и множество невинных, — сказала она, ее глаза потемнели, словно девушка перенеслась в тот роковой день. Мысль о горе и разрушениях, пережитых ею и ее народом, пронзала сердце Ника болью и пробуждала яростное желание отомстить за нее. — Я собираюсь сделать так, чтобы этот год стал последним, когда я оплакиваю их вдали от королевства, за которое они погибли. Вдали от моего дома. Я не могу похоронить их тела, но мои родители заслуживают того, чтобы их подвиг увековечили могилами на родине, а народ мог почтить их память. Прошло слишком много времени, и я больше не стану прятаться.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — осторожно произнес Ник, но его сердце дрогнуло.

Тория положила венок из цветов и достала небольшую стопку писем, которую протянула ему. Ник осторожно взял их, и когда опустил взгляд, кровь застыла в жилах. Он уставился на нее широко раскрытыми глазами, но ее лицо оставалось решительным. Ник снова посмотрел на письма в руках, отмеченные сломанной фиолетовой печатью… Символ Олмстоуна.

— Я переписывалась с Варласом, и немного с Тарли, — пояснила она бесстрастным тоном.

Не веря в услышанное, Ник вскрыл одно из писем, стараясь не смять его при упоминании принца. Король лишился дара речи, бегло читая его. Кровь стучала в ушах, пока слова разжигали его гнев, горечь, поражение.

— Они готовы обсудить союз, — продолжила она без капли радости и надежды. Ник просмотрел следующее письмо, потом еще одно, не в силах остановиться, несмотря на душевные муки. — Между Фенстедом и Олмстоуном.

Новость поразила его, как удар под дых. И он скомкал письма, когда ладонь непроизвольно сжалась. Тория подтвердила то, о чем он уже догадался: она намеревалась заручиться поддержкой Олмстоуна только как королева Фенстеда, а не как подопечная Хай-Фэрроу.

Ник в ярости вскочил на ноги. И почувствовал себя преданным, когда посмотрел на нее сверху вниз.

— Как ты могла так поступить? Как можешь доверять им после всего, что мы знаем?

— Если ты позволишь мне объяснить…

— Они используют тебя и лишат реальной власти, как только получат твой трон. — Он не мог остановиться.

Тория была спокойна, когда стояла.

— Ник, просто…

— После всего, через что мы прошли, как ты могла?

— Николас! — Ее резкий голос застал его врасплох. — Боги, если бы ты мог перестать наслаждаться собственной напыщенностью хотя бы на две минуты и позволил мне объяснить!

Губы Ника сжались. Он сосредоточился на своем дыхании и достаточно успокоился, чтобы понять, что должен ее выслушать.

— Ты сказал, что нужно найти способ следить за Олмстоуном. Что ж, вот он. — Она потянулась к письмам, которые он крепко сжимал в приступе ярости.

Все встало на свои места, и бушующий в душе гнев превратился в леденящий отчаянный страх. Ник замотал головой.

— Ни за что на свете, будь оно проклято, — прорычал он.

Ник не мог даже слушать это, не говоря уже о том, чтобы представить ее в руках врага. Но если Тория собирается отправиться туда в качестве шпионки… Он не верил, что ее имени и титула окажется достаточно, чтобы спастись от ярости Варласа.

— Я не просила разрешения, — возразила она.

Ник яростно дышал, когда шагнул к ней.

— Ты не отдашь свою жизнь на их милость. Если они узнают о твоих намерениях, я не смогу вмешаться так быстро, чтобы тебя спасти. У него будет причина казнить тебя на месте.

— Я уже все решила. — Ее голос был твердым. — Мне надоело бездельничать. Надоело чего-то ждать, в то время как я даже не знаю, сколько моих людей и придворных выжило только для того, чтобы наблюдать, как я удобно устроилась в Хай-Фэрроу, не собираясь драться в ответ.

Ее страсть ошеломила его, заставив замолчать. Тория становилась свирепой королевой, которую он всегда в ней видел.

— Я сделаю это для Хай-Фэрроу. В благодарность за все, что дало мне это королевство, когда мне некуда было больше идти. Но в основном я делаю это ради Фенстеда. Если есть вероятность, что Варлас присоединится к Вальгарду, я не могу позволить этому случиться. Они отняли у меня все, и я собираюсь вернуть это.

Перспектива повергла его в такой сильный страх, что Нику стоило огромных усилий сдержаться и не уговаривать ее передумать. Как друг — больше, чем просто друг, — он сделал бы все, чтобы заставить ее остаться. И все же, как король, смотрящий на другого монарха, Ник понимал, почему она должна была так поступить.

— Я не смогу защитить тебя там, — сказал он, признавая поражение.

Лицо Тории наконец смягчилось.

— Пришло время мне самой себя защищать. Я всегда буду благодарна за все, что ты для меня сделал, Ник. Но пришло время двигаться дальше и начать думать о своем королевстве. Здесь для меня ничего не осталось.

Ее последние слова причиняли физическую боль. Они снова и снова звучали в голове как мучительное эхо, и Ник знал, что после ее отъезда из Хай-Фэрроу еще долго будет слышать эти душераздирающие слова, навсегда запечатлевшиеся в его памяти.

Здесь для меня ничего не осталось.