Холли Блэк
Как король Эльфхейма научился ненавидеть истории
Для Брайана и Дрейка, но, по большому счету, для Тео.
Принц Фэйри, взращенный на кошачьем молоке и презрении, рожденный в семье со множеством наследников и с гадким пророчеством, нависшим над его головой: с самого рождения Кардана то обожали, то ненавидели. Неудивительно, что это повлияло на его характер. Вот только никто не ожидал, что он умудрится стать Верховным Королем Эльфхейма.
Некоторые сравнили бы его с вязким отваром, обжигающим горло и в то же время придающим сил.
— Я вас умоляю, — можете возразить вы. — Это же совершенно неудачное сравнение.
Кардан не будет против, по крайней мере пока вы умоляете.
I. Король Эльфхейма отправляется в Мир Смертных
— Ты шутишь? — возмущается он, глядя на волны, бушующие далеко внизу. — Так ты привыкла путешествовать? Что, если бы чары закончились, пока Виви не было с тобой?
— Я бы упала с огромной высоты, — с пугающей невозмутимостью отвечает Джуд. Выражение ее лица словно говорит: то, что кажется другим невероятно опасным, для меня — всего лишь обыденность.
Кардан вынужден признать, что скакуны из крестовника необычайно быстры, и есть что-то захватывающее в том, чтобы пронестись по небу, ухватившись за их поросшую листьями гриву. Конечно, ему тоже нравится легкое ощущение опасности, но он не наслаждается им с таким жадным восторгом, как некоторые.
Кардан поднимает взгляд на свою непредсказуемую, смертную Верховную Королеву: ее непослушные каштановые локоны падают ей на лицо, а янтарные глаза загораются всякий раз, когда она смотрит на него.
По всем правилам и законам, они должны были оставаться вечными врагами.
Он не может поверить своей удаче, не может четко проследить путь, который привел его сюда.
— Раз уж я согласился путешествовать так, как ты хочешь, — кричит он, пытаясь заглушить ветер, — ты должна дать мне что-то, чего хочу я. Например, обещание, что ты не бросишься сражаться с каким-то неизвестным чудовищем, чтобы впечатлить одного фейри-отшельника, который, насколько я знаю, тебе даже не нравится.
Джуд бросает на него тот самый взгляд. Кардан ни разу не удостаивался этого взгляда, пока они учились в дворцовой школе, но, увидев его впервые, он сразу понял, что это и есть ее настоящее лицо. Заговорщицкое. Дерзкое. Смелое.
Даже безо всякого взгляда он наверняка знает ответ. Конечно, она хочет сражаться. Ей кажется, будто она постоянно должна что-то доказывать. Будто она обязана снова и снова отстаивать свое право носить корону.
Однажды она рассказала Кардану о том, как они с Мадоком сошлись в поединке. Джуд отравила его еще до начала боя, но яд начал действовать не сразу. Пока Кардан пил вино и болтал с придворными в соседнем зале, она скрестила клинки со своим приемным отцом, пытаясь выиграть немного времени.
«Я такая, какой ты меня сделал», — сказала она, пока они сражались.
Кардан знал, что Мадок не единственный, кто сделал ее такой, какая она есть. Он тоже приложил к этому руку. Иногда он думал о том, как это странно, что она его любит. Конечно, он был благодарен, но временами казалось, что это просто еще одна из ее нелепых, абсурдных и опасных затей. Она хочет сражаться с чудовищами и делить постель с тем самым юношей, которого еще недавно мечтала убить. Легкость, безопасность и простота не входили в список ее предпочтений.
А ведь они могли бы пойти ей на пользу.
— Я не пытаюсь впечатлить Брайерна, — возражает Джуд. — Он говорит, что я задолжала ему услугу, ведь он дал мне работу, когда я была в отчаянном положении. Полагаю, в этом он прав.
— Его самонадеянность заслуживает награды, — сухо замечает Кардан. — Но не той, что ты собираешься ему дать.
Она вздыхает.
— Если среди фейри-отшельников завелось чудовище — мы должны с этим разобраться.
В ее словах нет ни единой причины для волнения или страха, но он никак не может избавиться от неприятного, тревожного ощущения.
— У нас есть рыцари, которые поклялись служить нам, — говорит он. — Ты лишаешь их возможности добиться своей доли славы.
Тихо фыркнув в ответ, Джуд отбрасывает за спину свои густые темные волосы и пытается засунуть выбившиеся пряди под золотой венец, чтобы они не лезли в глаза.
— Мы — королевы — жадный народ.
Кардан клянется, что позже они продолжат этот спор. С недавних пор одной из его главных королевских обязанностей стали постоянные попытки напомнить Джуд, что она не обязана лично решать все скучные проблемы и проводить все скучные казни в Эльфхейме. Он не возражал против того, чтобы иногда присутствовать на пытках — тех, что не заканчивались убийством, — но ее взгляд на их новое положение предполагал слишком много ответственности.
— Давай встретимся с этим Брайерном и выслушаем его рассказ. Если ты собралась сражаться с этой тварью — нет смысла идти в одиночку. Ты могла бы взять с собой целый отряд рыцарей или, если уж на то пошло, меня.
— Думаешь, ты один сможешь заменить целый отряд рыцарей? — с улыбкой спрашивает Джуд.
Кардан задумывается о том, что вполне на это способен, хотя мир смертных может совершенно непредсказуемо повлиять на его магию. Однажды он поднял остров с морского дна. Он не знает, стоит ли напомнить ей об этом событии, но ему интересно, была ли она впечатлена его способностями.
— Думаю, я мог бы превзойти их всех вместе взятых, если выбрать подходящее состязание. Например, кто больше выпьет и при этом не захмелеет.
Издав короткий смешок, Джуд пришпоривает своего травянистого скакуна.
— Мы встретимся с Брайерном завтра на закате, — говорит она с усмешкой, призывающей его поучаствовать в гонке. — А после этого решим, кто станет героем.
Кардан совсем недавно перестал играть роль злодея, и он снова задумывается о том, какой извилистый путь, состоящий из неожиданных решений, привел его к этому моменту, где они с Джуд несутся по небу, обсуждая, как решить проблему, а не создать ее.
II. Принц Эльфхейма — грубиян
В течение своих первых девяти лет, когда мать не желала его присутствия в общих покоях, принц Кардан частенько спал в стогу сена на конюшне. В стогу было тепло, и юный принц мог представить себе, что это просто игра в прятки и что кто-то ищет его, но никак не может найти, потому что он выбрал такое укромное место.
Однажды ночью он лежал там, завернувшись в изношенный плащ, и слушал фырканье скакунов фейри, оленей и лосей, и даже кваканье огромных ездовых жаб. Вдруг из загона вышла женщина-тролль.
— Принц, — сказала она. Ее кожа отливала голубовато-серым, напоминая речные камни, а на ее подбородке темнела бородавка, из которой росли три золотых волоска. — Ты — младший из отродий Элдреда, не так ли?
Кардан моргнул, задрав голову вверх.
— Убирайся, — сказал он таким надменным тоном, на какой только был способен.
Это заставило ее рассмеяться.
— Я могла бы надеть седло на твою тощую спину и прокатиться по саду, чтобы научить тебя хорошим манерам.
Он был возмущен.
— Ты не должна так со мной разговаривать! Мой отец — Верховный Король.
— Тогда беги и нажалуйся ему. — Троллиха подняла бровь, коснулась длинных золотистых волосков на своем подбородке и накрутила их на палец. — Что, не побежишь?
Кардан ничего не ответил. Он прижался к сену щекой и почувствовал, как солома царапает кожу. Его хвост беспокойно дергался. Он знал, что Верховному Королю нет до него дела. Возможно, его братья и сестры могли бы вступиться за него, если бы кто-то из них оказался неподалеку и счел эту ситуацию достаточно занимательной, но он не мог знать наверняка.
Его мать отвесила бы троллихе тяжелую пощечину и приказала убираться прочь. Но его матери не было поблизости, а грубить троллю стал бы только последний дурак. Это был сильный, вспыльчивый и практически неуязвимый народ. Солнечный свет превращал их в камень, но только до прихода темноты.
Троллиха гневно ткнула в него пальцем.
— Я — Аслог с Запада. Я поставила на колени гигантскую Гируд, перехитрила ведьму Туманного Леса и провела семь лет в служении у королевы Глитены. Семь долгих лет я крутила жернова ее мельницы и сеяла пшеницу, которая была так хороша и чиста, что мой хлеб славился на весь Эльфхейм. По окончании службы мне были обещаны титул и земли. Но в самую последнюю ночь королева обманом вынудила меня отпустить жернова, и наш договор был расторгнут. Я пришла сюда в поисках справедливости. Я стояла перед Элдредом как кающийся грешник и просила о помощи. Но твой отец отвернулся от меня, принц. Знаешь, почему? Потому что он не желает вмешиваться в дела Нижних Дворов. Но скажи мне, дитя, зачем нужен король, который не хочет ни во что вмешиваться?
Кардана не интересовала политика, но он был хорошо знаком с отцовским безразличием.
— Если ты думаешь, что я могу тебе помочь, то сильно ошибаешься. Я ему тоже не нравлюсь.
Троллиха — Аслог с Запада, надо полагать, — бросила на него сердитый взгляд.
— Я расскажу тебе историю, — наконец сказала она. — А потом спрошу тебя, какую мораль ты из нее вынес.