Том напустил на себя скорбный вид.

— Напрягают, все напрягают. Жена желает, чтобы я блистал. Эйди считает, что я не нуждаюсь в его аплодисментах…

— Обещаю хлопать, если больше никто не станет, — вставил Эйд, по-солдатски выпячиваясь перед приятелем.

— У него замечательная речь, — заявила Диана. И с гордостью взяла мужа под руку. — Я-то знаю, он передо мной репетировал.

— Такая преданность — это голос любви, родная. — Том, казалось, вот-вот размурлыкается от удовольствия. — И я это очень ценю. Правда, правда…

Дальше беседа текла в обычном для престижной вечеринки стиле. Сновали официанты, постоянно меняя подносы с роскошными деликатесами. Коктейли и ассортимент европейских вин были на самом высшем уровне. Веселое оживление гостей делалось все более раскованным. Том и Диана угощались вовсю, наслаждаясь новыми блюдами.

Интересно, задала себе Кэтрин вопрос, почему он, как и я, ничего не может есть? Они, не сговариваясь, упорно отказывались от всего, что предлагали.

— Вы на диете? — неожиданно спросил Эйд, будто угадав ее мысли.

— Нет, — коротко ответила Кэтрин, глядя ему прямо в глаза. — А вы?

— О… ни в коем случае.

Это была минутная вспышка невысказанного, но безошибочного взаимопонимания. Они были голодны, но этот голод был совсем другого рода.

Вот удастся ли его утолить?

Кэтрин по-прежнему оставалась с Хордами, внушив себе, что нет ничего предосудительного в желании получше присмотреться к их другу.

По отношению к Диане Эйд был само обаяние. Томми, судя по всему, давно привык к нему, как беспомощный ребенок к опытной, ласковой няньке. Но вот чем он приворожил ее с первого взгляда? Между ними явно было чувственное притяжение, причем очень сильное.

Ничем другим нельзя было объяснить странности их обоюдного поведения. Однако Кэтрин все время ощущала в себе какую-то болезненную настороженность, а она по опыту знала, что подобные симптомы опасны. Возможно, Эйд тоже не свободен от тягостных воспоминаний о бывшей жене. Возможно, у них сходные опасения…

Чем же объяснить его сдержанность? Нет ли здесь чего-нибудь затаенного, опасного? Неужели ей грозит какая-то, быть может, адская ловушка? И стоит ли вообще рисковать, поддавшись увлечению совершенно незнакомым человеком? Красивые мужчины обычно избалованы, напомнила себе Кэтрин, их эгоизм постоянно питается тем, что они всегда получают то, чего хотят.

Но с другой стороны, Эйд так внимателен к Диане…

Кэтрин поймала себя на том, что готова отбросить всякую осторожность. Сколько времени она ограждала себя от переживаний, и к чему это ее привело? К одиночеству. А это не слишком приятное ощущение.

И сейчас ей отчаянно нужна была настоящая встряска — упоение чем-то необыкновенным. Наконец-то… Кэтрин впервые за долгое время ощутила себя живой. Ей хотелось обернуться к Эйду Стивенсону и выпалить: «Перестань быть таким чопорным! Не прячься от меня!» Да только смелости не хватало. Кроме того, если Эйд был именно тем мужчиной, о котором она мечтала, он будет всего добиваться сам, не нуждаясь в том, чтобы его подталкивали.

И Кэтрин отчаянно хотелось, чтобы он начал действовать.

— Том! — Джулия Боунди, издатель последних хордовских романов, подлетела к их столику. — Пора выступать, бэби. — Она с улыбкой посмотрела на стакан в его руке. — Достаточно подкрепился для храбрости?

Джулия была на шесть лет старше Кэтрин — эффектная шатенка, стильная, с отработанными богемно-аристократическими манерами. Как всегда, она была одета вызывающе и вместе с тем элегантно. Кэтрин бросила взгляд на Эйда, вдруг ощутив в нем какое-то напряжение.

Лицо Эйда стало отчужденным, приняло то же замкнутое выражение, какое Кэтрин заметила раньше, когда он отошел от Хордов перед началом банкета. Может быть, они знакомы и… в ссоре? Джулия в тесных контактах со всей редакционной верхушкой «Стронга», и им, наверняка, не раз приходилось сталкиваться.

— Я чувствую себя в полном порядке, уверяю, совсем не нервничаю, — объявил Том. — Где мне выступать?

Джулия кивком головы указала в сторону бара.

— В том конце. — И улыбнулась Эйду. — Ты не мог бы принести Диане стул, мероприятие может затянуться?

— Мы позаботимся о твоем сокровище, Томми, не волнуйся… — заверила Кэтрин, таким образом как бы объединяя себя с Эйдом.

Джулия бросила на них заинтересованный взгляд, затем нахмурилась, словно чем-то озадаченная. Ее глаза остановились на подарочных комплектах, лежавших на столе.

— Я вижу, вы получили сувениры. Советую не оставлять их здесь, — порекомендовала она. — С выставочного стола уже все разобрали.

— Я возьму их с собой, — отозвалась Диана, поспешно собирая пакеты.

Джулия окинула Кэтрин каким-то нарочито многозначительным взглядом.

— Жаль, что Алина вывихнула ногу и не смогла прийти. А ты знаешь?..

Бац! Бокал с вином упал и разбился вдребезги прямо рядом с Эйдом. Проходивший мимо официант, вздрогнув, опрокинул поднос с напитками, и все стоявшие поблизости отпрянули в сторону.

Эйд круто развернулся и сделал извиняющийся жест в сторону официанта.

— Простите! Это я вас толкнул?

— Не волнуйтесь, сэр. В суматохе и не такое случается.

— Позвольте, я вам помогу… — Эйд нагнулся, чтобы поднять поднос.

— Нет, прошу вас, оставьте, сэр, — решительно запротестовал официант. — Сейчас сюда придут и все уберут.

— Черт! Вся юбка в красном вине, — расстроилась Джулия. — Извините, я отлучусь в дамскую комнату. Томми, не зевай. Пора двигаться. — И, не дождавшись ответа, слишком рассерженная, чтобы быть вежливой, Джулия удалилась.

Эйд с сокрушенным видом выпрямился.

— Не самое удачное выступление на вечеринке.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь, — посочувствовала Диана. — Иди, ради Бога, Том. Слышишь?.. Молодежь за мной присмотрит.

— Обеспечим место в первом ряду, — пообещал Эйд. И похлопал друга по плечу. — Давай двигай и не забудь — мы тобой гордимся. — Его лицо озарила широкая искренняя улыбка. — Держи хвост пистолетом, пупсик.

Кэтрин поразилась тому, сколько обаяния придала Эйду озорная улыбка. Да, это правда… Он понравился ей с первого взгляда. Но это были цветочки… А сейчас похорошел так, что дыхания не хватало, сердце замирало. От такой улыбки любая женщина придет в смятение. И Кэтрин не была исключением.

Словно издалека она слышала, как Том и Диана что-то говорили ему. Затем Том стал косолапо пробираться сквозь толпу, а Эйд все с той же улыбкой повернулся к ней. Серебристые глаза сияли каким-то странным, беспечным удовлетворением. Совсем мальчишка…

И тогда Кэтрин все поняла. Она не хочет и не станет больше сопротивляться возникшему между ними влечению, ни за что не станет… Больше никакой отчужденности. И никаких отступлений. Ибо чудо свершилось.

Кэтрин почувствовала, как в ней растет беззаботное, радостное чувство. Она так ждала, так стремилась к этому… Пусть будет то, что будет, куда бы это ни завело.

Последнюю неприятную мысль Кэтрин сразу же слепо отбросила.

Она даже не спросила себя: почему именно сейчас? Что изменилось за эти несколько минут? И никак не связала внезапное решение Эйда с разбитым подносом. Она напрочь позабыла Джулию Боунди и то, что та хотела сообщить ей насчет Алины.

Кэтрин была безумно, идиотски, как последняя дура, счастлива!

6

Эйд с трудом оторвал от нее взгляд, чтобы приготовить кофе. Кэтрин Бакст в его квартире и, так же, как и он, мечтает, чтобы эта ночь никогда не кончалась. У его Кэтти не было ничего общего с той женщиной, о которой постоянно твердила Алина. Ее совершенно невозможно было представить фанатически одержимой поборницей женских прав.

Обманчивые впечатления, нагромождение лжи… Эйд покачал головой, отметая дурные мысли. Ведь его самые сокровенные мечты стали явью: в близости с этой женщиной он обретает блаженство, невыразимый словами душевный уют. Ее искренность приводила Эйда в восторг. Он восхищался ее умом, нежной чувственностью, чистой детской непосредственностью. Короче говоря, его Кэтти была редким сокровищем.

Наверное, надо бы ей открыть историю с Алиной, чтобы это не стояло между ними. Но ведь Кэтрин больше даже намеком не упомянула о своем бывшем муже. Ее замужество, как и брак Эйда, было ошибкой. Оба они и представления не имели, как складывается жизнь, когда рядом тот самый, единственный человек. Кэтрин права! Зачем попусту тратить время на дурные воспоминания? Гораздо лучше было бы разобраться в том, что происходит сейчас между ними.

— У мальчика чудесная квартира… — тихо произнесла Кэт, подходя к окну. — Отсюда открывается изумительная панорама, мистер Стивенсон… У тебя отличный вкус.

Эйд стоял, будто завороженный. Он очень любил свой родной город, но сейчас ему было не до красот ночного Мельбурна. Кэтти затмевала собой все. Она сняла туфли, распустила роскошные волосы, и соблазнительные изгибы ее женственной фигуры так прелестно обрисовывались в мягком свете ночника, что Эйду пришло в голову спросить, не писали ли с нее когда-нибудь портрета. Он перебрал в мыслях всех известных ему художников. Кто из них мог бы передать на холсте ее очарование?

Кэтрин обернулась и лукаво посмотрела на своего «таинственного незнакомца».

— Ты ведь ужасно богат, да, Эйди?

Никто еще не задавал ему этого вопроса так прямо. Эйд широко улыбнулся — его возлюбленная была очаровательна.

— Мне признаваться или все отрицать, моя проницательная мисс Бакст?

— Боюсь что-либо посоветовать… ты не знаешь, какое впечатление произведет на меня твой ответ.

— У меня есть подозрение, что никакого.

Кэтрин засмеялась.

— Смелее, мистер Стивенсон… Я ведь здесь не из-за твоих денег. И согласилась на твое предложение поехать сюда, даже не зная, что на улице стоит такой роскошный «мерседес». И эта квартира… Похоже, у тебя солидные предки. Ты все принимаешь в жизни как должное. Это неизбежно наводит на мысль…

— Тебя это задевает?

— Нет, — пожала плечами Кэтрин. — Просто хочется узнать о тебе побольше.

Эйд включил кофемолку, размышляя, как бы сформулировать свою мысль, чтобы она правильно поняла.

— Тебе так трудно ответить, Эйд? — с легкой иронией поинтересовалась Кэтрин.

— По-моему, богатый — немного не то слово. Я никогда не чувствовал себя богатым… до сегодняшнего вечера.

Он встретил пристальный взгляд Кэтрин и продолжал — открыто и честно:

— Быть богатым — значит иметь нечто очень ценное, девочка. А я никогда не добивался материальных благ, потому что они у меня были всю жизнь и я знаю, что они не могут дать всего, чего ты хочешь по-настоящему.

— А что, речь идет об очень значительном состоянии?

— Ммм… — Эйд разлил кофе в чашки, взял поднос и понес в гостиную. — Вообще-то благосостояние нашей семьи восходит еще к прошлому веку. Стивенсоны были на редкость удачливыми торговцами. Владели кораблями, доками, аукционными залами. У них были очень крупные вложения в городскую недвижимость и разные деловые предприятия.

Кэтрин слегка призадумалась.

— Но не великосветское семейство? — уточнила она. — Никогда не слышала — и не читала, — чтобы о вас упоминали в этом смысле.

— Да, мы — очень тихая солидная семья, — согласился Эйд. — И кроме того, в Австралии я остался единственным ее представителем. Брат предпочитает европейские столицы, а тетушка давно обосновалась в Италии.

Кэтрин, казалось, была неприятно удивлена.

— Что сталось с остальными членами семьи?

— Богатство еще никого не уберегло от смерти… — Эйд поставил поднос на стеклянный столик. — Сливки? Сахар?

Кэтрин откинулась в огромном кожаном кресле и буквально утонула в нем. С минуту они молча смотрели друг на друга.

— А почему ты стал литературным агентом?

— Мне нравится помогать талантливым авторам и нравится устраивать судьбу хороших произведений… Я люблю радовать людей. Понимаешь?..

В детстве без книг он бы просто не выжил — чтение помогало спрятаться от жизни, уйти в другой мир, однако Эйд не любил вспоминать о своей болезненной мечтательности. И не хотел, чтобы Кэтрин его жалела. Ему нужно было ее тепло, свет, а не какое-то вынужденное, тусклое сочувствие.

— А у тебя большая семья? — спросил он.

— Да, — засмеялась Кэтрин. — Пять братьев и три сестры, плюс многочисленные тетушки, дядюшки и кузены. Можно сказать, семейство Бакстов размножается в геометрической прогрессии. У всех большие семьи.

— Тогда ты можешь считать себя по-настоящему богатой.

— Да. Хотя… — Кэтрин вовремя спохватилась. — Впрочем, я скоро с ними увижусь. Я рада, что ты не праздный бездельник. Я ведь тоже очень люблю свою работу.

— Расскажи, как ты пришла в издательский бизнес, — попросил искренне заинтересованный Эйд.

— Если честно, это была долгая дорога… С ранней юности. И с самого низа…

Своего нынешнего положения Кэт достигла года четыре назад. Не случайно Флэтчер заприметил ее еще в Сиднее и начал переманивать в «Стронг». Эйд, припомнил, как Кэтти упоминала, что бывший муж ненавидел ее работу. Это говорило о многом. Парень явно не любил Кэт по-настоящему. Ведь она наделена необычайной энергией. И справляется с задачами рекламы блестяще. Это был ее способ выразить себя, проявить свои редкие способности.

Даже просто наблюдать за ней было сплошным удовольствием — так она искрилась жизнью, со своими синими, как летнее небо, глазами. Эйд купался в них, как в потоке солнечного света. Она вызывала в нем бурю желаний, и он уже едва сдерживался. Та самая женщина. Из большой семьи, стало быть, сама тоже наверняка захочет детей. Прекрасная грудь. Безупречные бедра. Длинные, стройные, точеные ноги. Она даже в танцах оказалась для него идеальной партнершей. Все в ней было таким, как надо.

Эйда переполняло желание обнять ее, прижать к себе, ощутить все ее тело. И она, по-видимому, испытывала нечто похожее. Позабытый кофе давно остыл в чашках. Если бы она намеревалась уйти, то вела бы себя сейчас иначе. Или он слишком многого хочет в первый же вечер?

Пусть между нами все будет честно, пылко пожелал про себя Эйд, вставая. Он взял руки Кэтрин в свои, поднял ее из кресла и слегка прижал к себе. Эйд не маскировался — он хотел быть нежным, но безукоризненно сдержанным. Глаза Кэтрин были широко раскрыты, она не отстранялась, просто стояла и ждала, что он скажет. Отрицать бушевавшее в них взаимное желание было просто бессмысленно.

— Я хочу тебя, Кэтти, — прошептал он, не отрывая от нее взгляда.

— Да… — тихонько выдохнула Кэтрин.

— Ты предохраняешься?

— Сейчас нет.

— Тогда об этом позабочусь я.

— Я была бы тебе очень благодарна.

Она была такой искренней, не пыталась скрыть того, как ее влечет к нему. Эйд окончательно потерял голову, желание стало совсем нестерпимым. Он поднял руку и осторожно коснулся щеки Кэтрин, затем провел пальцами по шелковистым кудрям. Ее губы призывно приоткрылись. Глаза затуманились — в них словно отразились все ее мечты и надежды.

— Не здесь… — Казалось, Эйд не узнает собственного голоса. — Пойдем со мной, Кэтти.

— Да…

Эйд повел ее наверх в спальню… За окном едва брезжил рассвет. Они понимали друг друга с полузвука. Они чувствовали друг друга, как будто провели вместе целую жизнь, десять жизней… Вечность.

Это было немыслимо, невыразимо. Они ощущали себя Адамом и Евой, совершенно утратив всякое представление о том, что через несколько часов неминуемо возвратятся к обычной повседневности.

Эйд любил ее так, как не любил ни одну женщину в жизни, — раскованно, страстно, с поразительной свободой, утоляя малейшие свои желания и встречая такой же пылкий отклик. Он испытывал наслаждение, о каком и мечтать не смел. И все это дарила ему она. Его Кэтти… Женщина его давних несбыточных грез.

Эта близость сейчас восполнила все — холодное безучастие родителей, которые словно никогда и не существовали для Эйда и его брата Алекса; тоскливое детство под надзором деспотичной бабки; одинокие годы, проведенные в интернатах; бессмысленное существование в Оксфорде и Гарварде; отчуждение в отношениях с братом, который не хотел думать ни о чем, кроме своих развлечений; наконец, горькое разочарование в браке с Алиной.

Он должен обязательно рассказать Кэтрин все…

Но не сейчас. Он сделает это завтра.

Нельзя терять драгоценных мгновений. Им принадлежит будущее. Он знал это, чувствовал, осязал. И верил, что сумеет доказать, отстоять свое право на счастье.

7

«На следующее утро…» Эта фраза почему-то вертелась в голове Кэтрин, когда она мчалась на работу в такси. Забавно! Ведь обычно в подобные фразы вкладывается совершенно противоположный смысл: горечь разлуки, утраты, как в блюзовых песенках и любовных романах… Кэт не выдержала и звонко рассмеялась. Пожилой шофер недоуменно покосился на нее и… сам улыбнулся.

— Чудесное утро, да, мисс?..

У нее буквально кровь кипела от счастья. Радость жизни переполняла Кэтрин и преображала для нее весь окружающий мир. Она влюбилась — безоглядно, по уши влюбилась и ни на секунду не жалела о том, что произошло, хотя еще накануне ее терзали сомнения.

Накануне… Если бы вчера в это же время кто-нибудь предположил, что она встретит мужчину, которым увлечется настолько, что окажется с ним в постели, Кэтрин ни за что бы в жизни не поверила. Ну уж нет! Она не из таких. У нее есть голова на плечах. Безрассудные порывы и эротические приключения не для нее — так никогда не было и никогда не будет. Если уж заниматься любовью, то это должно быть нечто особенное и с совершенно необыкновенным человеком.

Так и случилось. Кэтрин закрыла глаза и снова отдалась воспоминаниям о чудесных ощущениях, которые вызвал в ней Эйд. Он оказался потрясающим любовником — страстным, невероятно чувственным и нежным, одновременно властным и кротким. В жизни у нее никогда не было такой сладостной ночи. С Диком… Ну нет, одернула себя Кэтрин, больше она не станет даже думать о бывшем муже. С появлением Эйди Стивенсона ее жизнь чудесным образом переменилась.

А может быть, все-таки стоило разбудить Эйда перед тем, как уйти сегодня из его квартиры? Идея была соблазнительной: разделить с ним последний поцелуй, прощальную улыбку, напомнить о волшебной ночи, принадлежавшей им одним и связавшей их новыми, очень интимными узами. Но Эйд наверняка задержал бы ее, а Кэтрин и так едва хватило времени, чтобы заскочить к себе, в пригород Мельбурна, где второй год она снимала крохотный коттедж, быстренько переодеться, схватить папку с документами и той же машиной рвануть в «Эври дэй». А у Эйда на спальном столике осталась ее нежная записка…

Автомобиль лихо затормозил в нескольких метрах от офиса редакции. Кэтрин расплатилась с таксистом, приветливо попрощалась с ним и, с трудом подавляя желание помчаться вприпрыжку, направилась к парадному подъезду.

Накануне они с Эйдом танцевали до упаду. Он оказался превосходным танцором. У него вообще все получалось потрясающе — везде! Какое счастье, что она его встретила, что их влечение взаимно… Какое счастье быть живой и жить в одном мире с Эйдом Стивенсоном!

В голове Кэтрин закружились слова песенки «Я чувствую себя красивой» из «Вестсайдской истории». С детства она обожала этот мюзикл, знала его почти наизусть. И сейчас вспоминала трогательную сценку встречи Марии с Тони — как раз после этого эпизода и звучит прелестная песенка о неземном счастье. Кэтрин сейчас испытывала те же самые чувства.