— Мне кажется, в школе придётся учиться ещё усерднее, чем дома, — сказала Иви, рассудив, что лучше предупредить Китти сразу. — У них, наверное, строго с правописанием. Может быть, даже строже, чем у мисс Дженнингс.

— Куда уж строже? — пожала плечами Китти, накручивая на руку золотой поясок. — Во-первых, там будет много других девочек. И мальчиков тоже — в нашем подготовительном классе. А значит, учительнице придётся проверять кучу тетрадок, а не только одну мою. — Она посмотрела на Иви, и её улыбка погасла. — Как думаешь, мама проводит нас в школу?

Иви нахмурилась. Сейчас мама в таком состоянии — то совершенно нормальная, то вдруг вся в слезах, — что даже если она и захочет их проводить, может выйти неловко.

— Наверное, нет… — задумчиво проговорила она. — Мама не хочет, чтобы мы пошли в школу. Как я понимаю, она собиралась найти нам другую гувернантку, чтобы мы продолжали учиться дома. Так что ей вряд ли захочется нас провожать.

Иви слышала, как мама с папой ругались. Вчера, когда привезли форму из магазина, мама обвинила папу, что он хочет отнять у неё всех детей. Она плакала и кричала, и Иви поспешила увести Китти наверх.

— Мы и сами дойдём, без провожатых, — решительно заявила Китти, хотя вид у неё был немного встревоженный. — Все дети так ходят. А кто-то даже ездит в школу на автобусе, я сама видела. — Она широко распахнула глаза. — На автобусе, представляешь?! Совсем одни!

Иви кивнула и пробормотала:

— Мы тоже привыкнем ходить одни. — Она разделяла восторги сестрёнки, и всё же ей было немного боязно, ведь раньше они никогда не ходили по городу без гувернантки. — Давай я тебе помогу. Подними руки.

Она надела на Китти форменный сарафан, натянув его через голову прямо поверх чёрного платья, и подвязала пояском. Сарафан оказался длинноват. Даже с поясом, который его приподнял, он доходил Китти почти до лодыжек. Иви подумала, что его обязательно надо укоротить. Раньше мама всегда следила за их одеждой, и если какие-то вещи оказывались не в пору, она отдавала их на переделку знакомой портнихе. Той самой, которая сшила им с Китти эти странные чёрные пальто с пелеринами-крыльями. Иви понимала, что сейчас явно не самое подходящее время, чтобы спрашивать у мамы насчёт сарафанов. Впрочем, до первого сентября ещё больше месяца. Может быть, Китти успеет чуть-чуть подрасти. Или мама… придёт в себя. Иви посмотрела на Китти — такую маленькую и нелепую в этом подпоясанном сарафане поверх чёрного платья, похожую на перетянутый бечёвкой пшеничный пудинг, — и её сердце сжалось от пронзительной нежности к младшей сестрёнке. Теперь они с Китти остались вдвоём. Алекса больше нет, а Дэвид почти взрослый, он уже не считается. Иви твёрдо решила, что не даст Китти в обиду. Если кто-нибудь в школе станет дразниться, что у Китти слишком длинный сарафан, Иви такое ему устроит… такое… правда, что именно она устроит, пока непонятно. Иви знала о школе только из книжек Анжелы Брэзил, которые ей присылала тётя. Каждую книжку Иви перечитывала по сто раз, заворожённая рассказами о неведомом школьном мире. Хотя, может быть, в жизни всё будет совсем не так, как описано в книгах.

Приступ сестринской любви миновал, и в сердце Иви вновь поселилась гнетущая, страшная пустота. Было так странно, что Алекса больше нет. Растерянность и боль утраты не проходили со временем, как это было, когда умер Питер, Ивин кролик. Иви несколько дней безутешно рыдала, а потом начала забывать — и вспоминала только тогда, когда её взгляд случайно натыкался на пустую клетку, и она снова плакала, но уже не так горько, как прежде. А потом наступил её день рождения, и папа подарил ей Макса.

Конечно, она понимала, что смерть кролика нельзя сравнивать со смертью брата, потерю которого ничем не восполнишь, — но ей почему-то казалось, что именно так всё и будет. Со временем боль притупится и горе отступит. Но горе не отступало. Зияющая пустота в её сердце становилась всё больше и больше, и от каждого пустяка — когда она видела разбросанные по полу игрушки брата или когда Брэнди скрёбся в дверь его спальни — ей хотелось выть в голос.

— Ну всё, Китти, снимай сарафан, — сказала Иви так резко, что у Брэнди встревоженно дёрнулись уши. — А то вдруг мама войдёт и увидит? Тебе точно достанется. — Она потянула за кисточку на конце пояса Китти.

Китти нехотя отвернулась от зеркала.

— Да, наверное, ты права, — вздохнула она. — Скорее бы сентябрь! — И она послушно позволила снять с себя школьный сарафан.

Пока Иви вешала сарафаны обратно в шкаф, Китти открыла ящик комода, где лежали тоже купленные для школы очень красивые новые блузки из плотного светло-бежевого шёлка. Вдоволь налюбовавшись обновками, Китти уселась на пол, обняла Брэнди одной рукой и открыла зелёный кожаный чехольчик своих дорожных часов.

— Тридцать семь минут ещё не прошло, — сердито пробормотала она.

— Тогда говори, что будем делать в эти оставшиеся сколько-то там минут. — Иви села напротив неё и усадила Макса к себе на колени, старательно напоминая себе, что ещё пару минут назад её сердце сжималось от нежности к младшей сестрёнке.

Китти шмыгнула носом, и вдруг у неё из глаз хлынули слёзы. Потекли по щекам в три ручья.

— Я не знаю, — сбивчиво прошептала она. Брэнди встревоженно заскулил и принялся облизывать ей лицо. — Всё так плохо, так грустно. Я не знаю, что делать.

Иви придвинулась ближе к сестре и крепко-крепко её обняла:

— Я тоже не знаю, Китти. И, наверное, никто не знает. — Она вскинула голову и прислушалась. — Кто-то идёт! — Она быстро взглянула на шкаф, чтобы убедиться, что дверца закрыта, потом поднялась с пола, увлекая за собой Китти, и поспешно отряхнула ей платье.

— Иви! Китти! Вы где? — Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Дэвид. Похоже, он поднимался по лестнице бегом. Интересно, подумала Иви, слышала ли его мама.

— Тише! — Она замахала на брата руками. — Не шуми! Нельзя беспокоить маму!

— Нет, ты послушай! — Дэвид схватил Иви за руку и сжал так сильно, что ей стало больно. — Ты просто не знаешь! Папа вернулся домой…

— Значит, мама тоже вернулась. Поэтому не кричи, Дэви. И отпусти мою руку…

Но Дэвид сжал её руку ещё сильнее:

— Папа уже давно привёз маму домой, а сам поехал в контору. Послушай! Немцы вторглись в Бельгию! Мистер Асквит выступил с речью. Мы предъявили Германии ультиматум!

— Что предъявили? — спросила Китти, и Дэвид обернулся к ней. Иви воспользовалась возможностью вырвать руку и принялась растирать больное место, сердито глядя на брата.

— Э… Ультиматум. Это такой документ, где написано что-то вроде: «Делайте, что вам говорят, а не то будет хуже». Германия воюет с Францией и Россией, а мы пока в войну не вступали. Но теперь нам придётся объявить войну Германии, потому что давным-давно мы заключили с Бельгией договор и обещали её защищать от любого вторжения. Папа сказал, что король объявил всеобщий военный призыв. Все мужчины Йоркшира спешат вступить в армию!

— Мистер Асквит — этот тот дяденька, который носит пенсне и живёт на вершине холма? — спросила Китти. — Я думала, что его зовут Астон.

— Нет, Китти! Мистер Асквит — это наш премьер-министр! — воскликнул Дэвид, закатив глаза. — Неужели вы не понимаете?! Будет война!

Иви с сомнением покачала головой:

— Нет, вряд ли… Зачем нам война? Это же из-за убийства эрцгерцога, верно? Но ведь его застрелили в Сербии, Дэви. Это так далеко и вообще нас не касается. Я даже не знала, что есть какая-то Сербия, пока папа не заговорил о ней за завтраком.

— Будет война, вот увидишь. — Дэвид уселся на кровать Китти и покачал головой. — Я вот думаю… Что это значит конкретно для нас? Может, мне не придётся возвращаться в школу? Я даже не удивлюсь, если школы и вовсе закроют.

— Школы закроют?! — испуганно переспросила Китти. — Почему их закроют?

— Да, почему? — спросила Иви, кусая губы. Они с Китти так мечтали о школе, так ждали первого сентября, а теперь получается, что все их мечты были напрасны? — Не вижу причин, почему надо их закрывать. Это какая-то чушь!

Дэвид пожал плечами:

— Может, и не закроют. Но у нас в школе есть отделение Учебного офицерского корпуса. Я подумал, что всех старшеклассников, наверное, призовут. Я забыл, что есть ещё младшая школа.

— Но тебе только пятнадцать, — нахмурилась Иви. — Тебя не возьмут на войну.

— Почему это не возьмут?! — воскликнул Дэвид и сел прямее, расправив плечи. — У нас у всех есть военная подготовка.

— А ты хочешь пойти на войну? — спросила Иви.

— Конечно, хочу. Мы должны защитить Бельгию, Иви. Немцы совсем обнаглели. Пора их поставить на место. — Дэвид говорил очень серьёзно и стучал кулаком по кровати, причём с такой силой, что кровать дрожала при каждом ударе. Иви показалось, что брат даже не замечает, что делает. — Да, совсем обнаглели. Все так говорят, все мои одноклассники. Один из наших учителей ещё в прошлой четверти говорил, что война неизбежна, потому что Германия собирается захватить всю Центральную Европу и превратить её в тевтонское государство… то есть в немецкое, — объяснил он прежде, чем Китти успела спросить.