Холли Вебб

Решительная принцесса

Робин, Том и Уилл — эта книга посвящается вам.

Я очень горжусь тем, что вы так быстро растёте и скоро получите право голосовать.

Глава первая

В один июньский день на тихой лондонской площади к высокому зданию подъехала роскошная карета. Из неё вышла девушка в самом модном платье с богатыми кружевами и пышной горжетке [Горжетка — меховая накидка, покрывающая плечи, модный аксессуар состоятельных дам в первой половине XX века. (Здесь и далее примечания переводчика.)] из соболя. Она самодовольно погладила нежный мех и подняла глаза на скромную медную табличку, прибитую над входной дверью:

...

МИСС МИНЧИН

ПАНСИОН ДЛЯ ЮНЫХ ЛЕДИ

— Я пришла навестить мисс Джесси, — объяснила девушка служанке, которая с кислым выражением лица вышла ей открыть.

— Даже не знаю, мисс, — ответила служанка, — что скажет мисс Минчин. Пожалуй, следует отнести ей вашу карточку.

— Ради бога, Мэри, вы только зря тратите моё время! — рассердилась девушка. — Это же я, мисс Лавиния. Проведите меня в классную комнату, и без лишних разговоров. — Она подняла голову, чтобы можно было увидеть её лицо под громадной шляпой.

Служанка сощурилась, уголки её губ опустились.

— Я вас не узнала, мисс, — холодно произнесла она, отходя назад, чтобы пропустить девушку в прихожую. — Хорошо, я отведу вас в классную комнату. Хотя вы и так прекрасно знаете, где она! — буркнула служанка себе под нос. А потом оглянулась и не сдержала ухмылки. Лавиния прихорашивалась перед зеркалом на стене, поправляя шляпку, чтобы лучше подчеркнуть острые черты привлекательного лица и замысловатую причёску.

— Мисс Джесси, к вам мисс Лавиния, — доложила служанка, распахивая дверь и отступая в сторону. Девушка грациозно вплыла в комнату.

— Лавиния!

— Лавви! О, ты пришла меня навестить!

— Какое у тебя чудесное платье, Лавиния! А меха! Это тебе папа подарил?

Девочки окружили Лавинию, ахая и охая над её нарядом, поглаживая насыщенно-коричневую горжетку и восхищённо разглядывая страусиные перья на экстравагантной шляпе.

— Как думаешь, она специально надела всё самое роскошное, чтобы покрасоваться? — спросила девочка помладше, сидящая на широком подоконнике. — Выглядит ужасно нелепо. Из-за этой шляпы ей приходится вытягивать шею, чтобы хоть что-то увидеть!

— Тише, Лотти! Вдруг тебя услышат!

— Ну и что? — пожала плечами Лотти. — Теперь она ничего нам не сделает, Эрменгарда. После того как эта зазнайка уехала, мисс Минчин стала не такой невыносимой. И Джесси не такая противная, когда Лавиния её не подначивает. — С отвращением посмотрев, как остальные девчонки заворожённо внимают хвастливым рассказам Лавинии, Лотти отвернулась к окну, выходящему на пыльную солнечную улицу перед пансионом.

Не такой невыносимой… Лотти жила у мисс Минчин с четырёх лет, и уже тогда была избалованным ребёнком. Она выросла в роскоши, в великолепных комнатах пансиона, училась французскому, литературе и танцам у самых почтенных преподавателей и выросла настоящей юной леди, как и Лавиния, как и все другие воспитанницы.

И терпеть всю эту чепуху не могла. Мисс Минчин никому не нравилась… разве что Лавинии. Лотти взглянула на собравшуюся посреди класса толпу и нахмурилась. Лавиния всегда обижала остальных, но умела на этом не попадаться. Она знала, как задеть свою жертву в самый подходящий момент колким словом — и при этом ещё была любимицей мисс Минчин. Поэтому справиться с ней было невозможно — не могла же Лотти в открытую пожаловаться на драгоценную воспитанницу хозяйки пансиона! Нет, она бы не посмела. Вот Лавиния и держала всех в страхе, запугивая острым языком и ещё более острыми ногтями. Пожалуй, Лавинии и в самом деле нравилось жить в пансионе на положении королевы. Лотти считала, что она брала пример с самой мисс Минчин, которая строго отчитывала учениц, если они делали ошибки в уравнениях, витали в облаках или грызли ногти. Едкие насмешки Лавинии уж очень напоминали эти замечания.

Воспитанницы пансиона прекрасно знали, кого из девочек здесь больше ценят. Не самых умных, а самых богатых. Тех, чьи родители смогут порекомендовать заведение другим состоятельным семьям, чтобы и те отправили своих дочерей в заточение в этом высоком тёмном доме.

Листья на деревьях пожухли от жары, и ветер не шевелил кроны, но Лотти всё равно очень хотелось гулять. Не в мучительно медленной процессии достойных юных леди, а по-настоящему. Бегать по площади, играть в серсо [Серсо — игра с обручем, которая появилась в Европе ещё в античные времена. Обруч подбрасывают в воздух и ловят на палочку.], бросать мяч, как ребята из соседних домов. Она вздохнула, и Эрменгарда вслед за ней.

— Может, тебя Джесси не обижает, но мне постоянно напоминает, какая я глупая, — сказала Эрменгарда, нервно водя по своей щеке кончиком пушистой косы. — А теперь она станет ещё невыносимее, потому что в гости приехала Лавиния.

Видимо, услышав своё имя, Лавиния обернулась. И в самый неподходящий момент: когда Лотти морщила нос, а Эрменгарда дрожала от страха будто перепуганный крольчонок.

Лавиния величественно улыбнулась им со своего места у парты. Она сидела на стуле, изящно скрестив лодыжки, и выражение лица у неё было сочувственное, ласковое, как у взрослой дамы, которой приходится иметь дело с глупыми детьми.

— Что-то не так, Лотти? — вежливо спросила она. — Выглядишь нездоровой. Возможно, стоит поговорить с мисс Амелией, попросить, чтобы тебя уложили в постель?

Лотти улыбнулась в ответ:

— И правда, у меня слегка болит голова, а от твоего ожерелья становится только хуже. Слишком уж оно блестит. Всё-таки бижутерия очень яркая, согласись?

Лавиния ахнула:

— Это настоящие бриллианты! Папа подарил мне их перед тем, как меня должны были представить ко двору. Они не поддельные! — возмущённо заявила она, но быстро взяла себя в руки и снова натянула на лицо улыбку. — Разумеется, маленькие девочки вроде тебя не разбираются в драгоценностях и не видят разницы.

Лавиния развернулась к Джесси и принялась рассказывать о платье, в котором её представляли ко двору, о шлейфе в одиннадцать футов [11 футов — примерно 3 метра. 1 фут равен 30,48 сантиметра.] и разных комплиментах в её адрес, но со скул девушки всё ещё не сходили красные пятна, и было видно, что она до сих пор сердится.

— Вряд ли всё прошло так замечательно, если ей потребовалось вернуться в пансион и похвастаться перед всеми, — пробормотала Эрменгарда. — Где же толпа новых модных подруг успешной дебютантки?

Лотти одобрительно ей улыбнулась:

— Молодец Эрми! Как удачно ты её поддела! Жаль только, что она этого не слышала.

Эрменгарда поёжилась:

— Ты же знаешь: когда она со мной разговаривает, я совершенно теряюсь. Вот Сара всегда умела поставить Лавинию на место. Мне это в ней особенно нравилось.

Лотти задумчиво посмотрела на Лавинию, которая вертела головой, демонстрируя нелепые перья на своей шляпе:

— Да, только Сара делала это изящно, как настоящая леди. Она старалась вести себя как принцесса и не смела в открытую грубить Лавинии, потому что принцесса должна быть вежливой. А вот я не хочу быть принцессой! Наверное, ужасно скучно общаться только с занудными глупыми принцами! Нет, я буду грубой и неотёсанной, раз Лавинию это раздражает. — Лотти хихикнула. — Она ведь расстроилась из-за моих слов про ожерелье. Как думаешь, оно настоящее?

Эрменгарда незаметно взглянула на Лавинию:

— Думаю, да. У неё очень богатые родители. Ты была ещё совсем маленькой и вряд ли помнишь, что до того, как появилась Сара, самые роскошные наряды во всём пансионе носила Лавиния. Мне кажется, как раз поэтому она Сару и возненавидела. Ей нравилось быть в центре внимания, а все так восхищались Сарой, что на Лавинию больше никто не смотрел.

— Наверное, ты права. Но даже если бриллианты настоящие — разве уместно надевать их в пансион? Это же не Букингемский дворец, в конце концов! И для мехов в июне слишком жарко — зачем ей горжетка? Честное слово, она нарядилась во всё самое лучше, чтобы принизить нас, — сказала Лотти и оглянулась на площадь за окном. Сидеть в тесной душной комнате в хорошую погоду было нестерпимо тяжело. — И у неё получилось, — совсем шёпотом добавила она. — Я чувствую себя ужасно маленькой, Эрми. Мне здесь плохо. Я становлюсь противной.

— Ты такая только с Лавинией и Джесси, — твёрдо произнесла Эрменгарда. — Со мной ты обращаешься хорошо, а ко мне мало кто относится по-доброму. Не обращай внимания на Лавинию. Она всегда была чудовищем и с возрастом ни капли не изменилась.

— Была бы она не такая высокая…

— Ты тоже вырастешь.

— Но для старших девочек я всё ещё «малышка Лотти», — возразила Лотти, прижимаясь носом к стеклу. — Даже вы с Сарой иногда на меня так смотрите. Хотя теперь в пансионе много девочек младше меня — Дэйзи, Виктория, Мег. Я не виновата, что мне мало лет и у меня кудри.

Эрменгарда улыбнулась подруге:

— Думаю, в детстве Лавиния была очень похожа на тебя. У неё тоже голубые глаза и светлые кудри.

— Фу! — воскликнула Лотти и передёрнулась.

— О боже, Лотти! Я только подошла сказать тебе до свидания, но вижу, твои манеры до сих пор оставляют желать лучшего. Разве воспитанные леди издают такие звуки? — Лавиния поправила горжетку на плечах и ухмыльнулась девочкам, сидящим перед ней на подоконнике.

— Откуда тебе знать, как поступают воспитанные леди? — огрызнулась Лотти. — Ты не стала вдруг мудрее оттого, что закончила учиться. Настоящая леди не стала бы приходить сюда вся в бриллиантах, чтобы похвастать перед нами своим нарядом! — Тут она широко улыбнулась, так, что на щеках появились ямочки, и пропела, сверкая глазами: — Почему бы тебе не пойти к мистеру Кэррисфорду и не показать алмазы Саре? Наверняка ей они понравятся, и она в ответ покажет тебе свои! [Это отсылка к книге Фрэнсис Бёрнетт «Маленькая принцесса».]