— Энди! — задохнулась она.

— Что? — Чуть повернув ее к себе, он заглянул в ее глаза и изумился. Из светло-зеленых они стали изумрудными. Лицо порозовело, горло изогнулось, губы приоткрылись и потянулись к его губам. Грудь под его рукой округлилась и напряглась, сосок стремительно набухал под подушечкой его большого пальца. — Чего вы хотите, Дорис? Немного романтики?

Его губы коснулись ее рта, и она издала звук, который можно было принять за приглашение. Их губы слились в поцелуе, его язык нашел ее язык, большим пальцем он снова и снова поглаживал ее сосок. Она не противилась, да и он не мог устоять.

Джинсы вдруг стали ему слишком тесны по очевидной причине. И не имело значения, что он никогда еще не целовал такую колючую, импульсивную, неуправляемую женщину. В одно мгновение она возбудила всю его мужественность. И это было здорово.

Где-то за конюшней закукарекал любимый петух Джека. Звук проник в сознание Дорис, и она вдруг сообразила, что делает. Целуется. Отвечает на поцелуй Энди. По-французски. Дает ему понять, как он воспламенил ее!

Она отпрянула и оттолкнула его ласкающую руку. Но другую руку он так и не убрал с талии.

— Что теперь? — спросил он дрожащим от желания голосом.

— Если бы Снейк не толкнул меня, я бы…

— Вы не били бы меня своими костылями, — вмешался он.

— Я была лишена такой возможности. — Она дернулась. — Пустите меня!

— Нет, вы слишком долго стояли на ногах.

— Я…

Он поднял ее и опустил на кипу сена.

— Дорис, неужели вы никогда не признаетесь ни в какой своей слабости?

Редко когда она чувствовала себя такой слабой, как сейчас, но признавать это не собиралась. Он не сводил с нее глаз, стоял, уперев руки в бока и не отдавая себе отчета, что прямо перед собой она видит то, что не могут скрыть застиранные синие джинсы.

Дорис с трудом заставила себя перевести взгляд на его лицо и заметила, как красноречиво уставился он на ее торчащие соски.

Энди поднял костыли и передал ей.

— Благодарю вас.

— Не за что. — Он поднял шланг, открыл кран и стал наполнять ведро. — Я здесь все сделаю. Идите в дом.

Дорис собралась с силами, поднялась и заковыляла к дому.

Энди, должно быть, здорово скучает по своей городской подружке, решила она. Ну поцеловал деревенскую простушку, пощупал ее грудь, откуда же такая реакция?

О том, что это она была ее причиной, Дорис даже не думала, хоть и чувствовала себя как впервые поцелованная Золушка.

Вернувшись в дом из конюшни, Дорис меньше всего думала, что наткнется на любовную сцену. Трудно было поверить, что Джек и Салли не слышали шума закрывающейся задней двери, но нет — они стояли и спокойно целовались посреди кухни.

Ей пришлось громко прочистить горло, чтобы они наконец отпрянули друг от друга. Джек даже не смутился, так и не снял свои руки с плеч Салли. Да и она не делала вид, что ее застали врасплох.

— А где мой внук? — невозмутимо спросила она, сверкнув глазами.

— Доделывает дела в конюшне.

— С костылями тебе легче, девочка?

— Во всяком случае могу передвигаться сама. А вы чем занимаетесь?

Дед ухмыльнулся, сильнее прижал Салли к себе и, кивнув на две плетеные корзинки на столе, гордо заявил:

— Готовимся к городскому пикнику.

— Ах вот оно что! — Дорис совсем забыла, что сегодня ежегодный праздник. Да она его никогда и не ждала.

— Я рассказывал Салли об аукционе — кульминационном пункте праздника.

Для Дорис аукцион всегда был испытанием. Содержимое корзинок готовили и заполняли женщины, мужчины делали ставки. Тот, кто предлагал наивысшую цену, делил пищу с хозяйкой корзины. Дорис всегда со страхом ждала момента, когда на аукцион выставят ее корзину и дед окажется единственным покупателем.

Ей ни разу не удалось увильнуть от аукциона — его устраивали с благотворительными целями, он стал уже местной традицией, и в нем участвовали все.

— Напиши имя Салли на обеих корзинках и оставь меня дома. — Дорис была рада, что впервые у нее появился такой основательный предлог, чтобы не участвовать в аукционе. — Ты и Энди купите по одной.

— Не отлынивай, Дорис. Ты обещала, — нахмурился Джек.

— С прошлой ночи у нас осталось достаточно ребрышков и перцев, чтобы наполнить обе корзинки, — восторженно предложила Салли. — Они практически готовы.

— У меня сильно распухла нога. — Лучшего предлога у нее никогда не было. — И она распухнет еще больше, если я поеду на пикник.

— С костылями и ледяными компрессами все обойдется, девочка.

— Дед!

— Ты же обещала. Если ты не поедешь, то никто не поедет.

— О, Джек. Я так предвкушала этот пикник. Там будут все ваши соседи и друзья. Я так хочу со всеми познакомиться. — Салли совсем упала духом.

— И они все хотят познакомиться с вами, — заверил ее Джек. Он преувеличенно надулся, стараясь разжалобить внучку.

— А, ладно, я поеду, — бросила Дорис, не желая испортить им праздник.

— Джек, что мне надеть? Может, блузку без рукавов и широкую юбку? И сандалии? — заволновалась Салли.

— По мне, так все прекрасно, — сверкнул глазами Джек.

— Я поеду в том, что на мне, — объявила Дорис.

— Только попробуй! — вмешался Джек. — Никто не выйдет из этого дома, пока ты не приведешь себя в божеский вид.

Дорис сосчитала про себя до десяти:

— О'кей, я надену чистые джинсы вместо этих.

— Вместе с блузкой с цветами, которые вышила Энни к твоему дню рождения, а? — напористо торговался Джек.

— Ее нужно гладить, дед. — Он имел в виду крестьянскую блузку с низким вырезом на резинке, которая, по ее мнению, совсем не шла ей. — Да и какое это имеет значение…

— Пожалуйста, Дорис, — принялась упрашивать и Салли. — Наверняка ваша бабушка надеялась, что вы будете надевать изредка блузку в память о ней.

— Для этого она подарила тебе и цветочные духи, — подлил Джек масла в огонь.

— Извините, времени мало, а мне еще нужно гладить, — бросила Дорис и заковыляла к себе.

Она не выходила, пока дед не забарабанил в дверь ее спальни и не позвал:

— Вперед! Выводи!

— Я не стадо скота, дедушка.

— Упряма, как сотня мулов, — проворчал он. — Надеюсь, ты одета? Сейчас я тебя вытащу оттуда. — Он открыл дверь и заглянул внутрь. — Ну что ж, на две трети ты выглядишь прилично. Но не расстраивайся на этот счет. Я же не настаивал на том, чтобы ты надела платье, правда же?

С помощью костыля Дорис широко распахнула дверь.

— Я согласна была только на бабушкины духи и блузку, не больше.

— Запах целого букета, — принюхавшись, одобрил он.

— Дед, тебя еще не нокаутировали костылем?

Он рассмеялся так искренне, что она не удержалась от всепрощающей улыбки. На крыльце Дорис увидела, как Энди и Салли втискивают две корзинки в крошечный багажник спортивной машины.

— Я сяду за руль, — похвастался Джек. — Как у всех глаза полезут на лоб, когда мы подкатим на гоночной тачке!

Дорис заглянула в закуток позади переднего сиденья.

— А мы поместимся здесь?

— Ага. Все четверо. Ты с Энди сзади, а я с Салли впереди.

— Но твоя машина гораздо…

— Мне хочется прокатиться с ветерком. Энди предложил мне место за рулем, и я от него не откажусь.

Дорис вопросительно посмотрела на Энди, он пожал плечами и захлопнул багажник с таким видом, словно одобрял ребяческое желание Джека удивить всех на пикнике.

— Так ведь сзади-то и не сядешь, и костыли не разместишь, — запротестовала она, вообразив себя свернувшейся на коленях Энди.

— Пусть торчат из окошка, моя девочка.

— Мы с Энди поедем в твоей машине.

— В моей аккумулятор сел. Так что, прошу, полезай. — И Джек, открыв дверцу, откинул вперед сиденье водителя.

Ей стоило немалого труда забраться на заднее сиденье и стало совсем невмоготу, когда рядом плюхнулся Энди, а ей пришлось положить свои ноги поперек его бедер в опасной близости от молнии на его брюках.

На нем были вчерашние брюки из саржи цвета хаки и бледно-розовая трикотажная рубашка. Никогда еще она не видела в розовом столь мужественного мужчину.

На его лице не отразилось никаких эмоций ни когда она скрестила с ним ноги, ни когда он сам охватил ее плечо рукой, чтобы втиснуться на сиденье.

— Это просто смешно, — проворчала она.

— Только нам, — поддакнул он. — Остальные ловят кайф.

— Им пора обратиться к психиатру. — Дорис сложила руки на вышитых на блузе цветах.

Джек усадил Салли на переднем сиденье, разместил там костыли, и через пару минут спортивная машина уже неслась по шоссе.

— Банзай! — ликовал Джек, включив пятую скорость. Он начал рассказывать Салли о стихийных вулканических силах, образовавших местные горы, о затерянных среди них долинах.

Дорис же могла думать только о стихийной силе за застежкой-молнией брюк Энди и о грудных мышцах, растягивающих трикотажную рубашку. Интересно, о чем думал он? Лицо его ничего не выражало.

— Красивая у вас блузка, Дорис.

— Вы так добры. — Она заметила, что рука Джека опустилась на колено Салли. Он, видимо, совершенно забыл о покойной жене. Храня верность Энни, она громким голосом объяснила Энди:

— Это все бабушка, она вышила на блузке три дюжины калифорнийских маков.

— Надо будет как-нибудь посчитать, — прошептал Энди.

Джек не обращал на них внимания и продолжал болтать о вулканах и скалах из лавы. Никогда еще он не ездил так быстро, да еще держа руль одной рукой.

— Вы тоже так гоняете? — взглянула она на Энди.

— Обязательно, если поблизости нет полиции. Иначе я бы купил такой крейсер, как у Джека. — Он бросил на нее мимолетный взгляд и повторил вчерашнюю фразу. — Пахнет обворожительно.

— Это дед заставил меня надушиться, — пробормотала Дорис. — И надеть блузку.

— А-а! — Энди не мог скрыть свою досаду: значит, не ради него она вырядилась в эти маки и надушилась. Если бы его спросили, он бы не мог объяснить, почему ему хотелось, чтобы она сделала это ради него. Как не мог забыть и утренний поцелуй.

Лежащие на его бедрах ноги были стройными и сильными. Он вдруг пожалел, что она не в шортах или не в короткой юбке. Где там — джинсы по щиколотки! Вывихнутая лодыжка распухла. Он прикоснулся к ней, и Дорис дернулась.

— Нужно было захватить с собой пузырь со льдом, — бросил Энди, поглаживая кончиками пальцев поврежденный сустав, желая успокоить боль, но не удерживаясь и от откровенной ласки.

Дорис не осмеливалась ни встретиться взглядом с его голубыми глазами, ни оттолкнуть его руку. Вроде как ей, этой руке, самое место на ее щиколотке… теплой, успокаивающей… той самой, что утром ласкала ее грудь.

Энди так и держал руку всю дорогу до города, Дорис так и не выбрала момента, чтобы изменить ее положение: не привлекать же внимания стариков!

Джек не ошибся — у всех действительно полезли глаза на лоб, когда они прикатили в машине Энди. Вокруг собралась любопытствующая и восхищенная толпа. Джек принялся всем подряд представлять Салли и Энди.

Дорис оставила их и отправилась понаблюдать за ежегодными бегами черепах. Заговаривая со знакомыми, каждый раз объясняла, что случилось с ногой и зачем ей костыли. Не желая упоминать Энди и признавать собственную неловкость, она не вдавалась в детали.

Народ играл в бейсбол, волейбол и настольный теннис. Дорис всегда была душой волейбольных состязаний, но только не сегодня. Команда дружно оплакивала ее вывих, когда появился Энди, держа в руках пузырь со льдом.

— Не забыли, что вам предстоит? — спросил он.

— Прекрасно обойдусь и без этого. — Она заметила, как члены ее команды вопросительно посматривают на нее и Энди, и вынуждена была представить его. — Знакомьтесь, Энди Хаммел.

Он пожал всем руки. Дорис видела, как за его спиной женщины закатывали глаза, особенно Мэгги Уолстер. Она была воплощением мечты всех мужчин от канадской границы до Орегона — голубоглазая блондинка, загорелая, гибкая, с роскошными формами. Дорис избегала появляться с ней рядом.

— Дорис, давайте найдем скамейку. — Энди загремел льдом в пластиковом пакете.

— Черт побери, Энди…

— Вы опять не слушаетесь, — упрекнул он ее, потом обратился к членам команды: — Она всегда такая упрямая?

— Да уж, не только сегодня, — ответила Мэгги, пожирая глазами каждый дюйм груди Энди. — Розовый — мой любимый цвет.

— И мой, — отозвался Энди, глядя на Дорис. — Вчера ночью она была в розовом и просто привела меня в замешательство.

Опасаясь, что он расскажет в подробностях, как она ухитрилась вывихнуть ногу, Дорис поспешила увести его к незанятому столу для пикников.

— Как вы надоели, — проворчала она, садясь и вытягивая ногу на скамейке.

Он приладил пакет со льдом к ее лодыжке.

— Принести вам холодного пива?

— Лучше пойдите и поставьте на черепаху, поиграйте в бейсбол или пинг-понг. Там даже катают на собаках и пони, если вы скучаете по Андрусу.

— Я буду больше скучать по стычкам с вами, Дорис. — Он сел напротив нее за стол. — Все же, что вам во мне не нравится?

— Мне не нравится, как подстроили нашу встречу. А вам?

— Я решу, когда узнаю вас получше. Пока что я нахожу наше знакомство… — он сделал многозначительную паузу, — …приятным.

— Забудем то, что случилось утром в конюшне, ладно?

— Это было больше, чем просто желание, Дорис. Будьте честны в этом, как вы честны во всем остальном.

— Честно говоря, я бы не отказалась от холодного пива, если ваше предложение еще в силе.

Что угодно, лишь бы отослать его и спокойно краснеть в одиночестве. Слишком часто он поглядывал на глубокий вырез ее вышитой блузки, она чувствовала себя неодетой.

Энди хохотнул, поднялся на ноги и с улыбкой произнес:

— Весьма приятно услужить.

Следя за ним глазами, Дорис вздохнула с облегчением и одновременно с тревогой. Да, Мэгги Уолстер абсолютно права, отдавая предпочтение розовому цвету. Головы женщин так и поворачивались вслед принцу Энди, направляющемуся к фургону с пивом. Его волосы сверкали золотом в солнечных лучах, и вообще в нем не было ничего, что не понравилось бы любой женщине. Но только бы он не догадался о тех фантазиях, которые ее обуревают с того момента, как она свалилась со ступеньки.

О, Мэгги обуяла вдруг внезапная жажда, и с волейбольной площадки она устремилась к пивной точке. Интересно, какой переполох вызвал бы Энди в полицейской форме и верхом на Андрусе. Дорис захотелось крикнуть Мэгги:

«Он против брака!»

Правда, для Мэгги это было не так важно, как для Дорис. Мэгги уже дважды побывала замужем и сейчас пребывала в поисках. В тот момент, когда Энди протянул Мэгги кружку пива, Дорис возненавидела свою подругу по команде. Энди рассмеялся над какими-то ее словами. Он явно пожирал глазами ее зазывно торчащие соски.

Дорис даже зажмурилась, представляя, как Энди даст самую большую цену за корзинку Мэгги и не отойдет от нее в танцзале под бумажными фонариками. А позже будет целовать под звездами, и обе его руки заполнят…

— Обычное или светлое? Выбирайте.

Дорис открыла глаза — Энди ставил на стол перед ней две запотевшие коричневые бутылки. Мэгги пока не приклеилась к нему, а стояла у пивного фургона с ошарашенным видом. Энди оставил ее там одну?

— Это, если не возражаете, — дотронулась Дорис до бутылки с легким пивом.

— Не-а. Мне лишь бы холодное. Что это вы делали, пока меня не было? Дремали?

— Можно и так сказать. — Она с трудом отделалась от наваждения, в котором он обеими руками лелеет главные прелести Мэгги.

— Готов спорить, вывих действует на вас изнуряюще, — озабоченно проговорил он. — Думаю, вам не помешал бы рентгеновский снимок. На ощупь перелома вроде нет, но может быть трещина. — Он огляделся. — Тут не найдется врача?

— Есть один. Легок на помине! — Она заметила доктора Шорта, направлявшегося в их сторону. Через свои бифокальные очки в проволочной оправе он, очевидно, увидел ледяной компресс, а с ним и возможность заработать гонорар.

— Дорис, все говорят о твоем вывихе, — обратился к ней доктор. — Почему ты не позвала меня?

— У нас гости, — поспешила она познакомить их, — Энди Хаммел — специалист по неотложной помощи. Док Шорт.

— А! Внук Салли, конный патрульный. — Доктор пожал ему руку. — Чудесная женщина ваша бабушка. Джеку предстоит побороться со мной за ее корзинку.

— Я как раз говорил Дорис о рентгеновском снимке — на всякий случай.

— Согласен. — Доктор показал на противоположную сторону площади. — Мой кабинет там. Пошли.

В другом случае Дорис отказалась бы — она была против лишнего облучения, но сейчас она могла избавиться от Энди. Ее коробило, что он сопровождал ее, угождая Салли и Джеку. Ему, должно быть, нелегко было отойти от Мэгги.

— Как скажете, док. — Она схватила свои костыли. — Увидимся позже, Энди.

— Я пойду с вами.

— Нет никакой необходимости, — возразила она, следуя за врачом.

— Этого я не слышал, Дорис. — Захватив обе бутылки, Энди пошел за ними, не обратив внимания на ее свирепый взгляд.

Ему пришло в голову, что он проявляет прямо-таки семейную заботливость, а в этом качестве ни перед кем представать он не хотел. Но так он мог избежать когтей Мэгги Уолстер, потребовавшей без всяких тонкостей, чтобы он угостил ее пивом.

Жаль, обходительность ей бы не помешала. К тому же чувствовалось, что Мэгги слишком уверена в своих прелестях, слишком уж выпячивает их перед мужчиной. Дорис представлялась ему большим вызовом по множеству сложных причин. А он и копом-то стал не потому; что ему нравилось лишь простое и легкое.

Сидя в приемной доктора, листая журнал, он размышлял о своей интимной жизни. Нельзя сказать, что в последнее время она у него активная, вон он как распалился в конюшне с Дорис. Да и она отозвалась так, что едва не расплавила пуговицы на его ширинке.

— Всего лишь вывих, — объявил доктор Шорт, пропуская Дорис в приемную. — Ты почувствуешь себя гораздо лучше завтра, если пожалеешь свою ногу сегодня. Проследите за этим, Энди. Никаких танцев.

— Слушаюсь, сэр.

— Энди мне не указ, — нетерпеливо вставила Дорис. — Сколько я вам должна, док, за подтверждение того, что я уже знала и так?

— Я пришлю счет. А сейчас мне нужно срочно позвонить по телефону. Так что иди и развлекайся со своим молодым человеком.

Энди открыл для нее дверь и обернулся к Шорту:

— Спасибо, док. Рад познакомиться с вами.

Врач помахал рукой и еще раз предостерег:

— Никаких танцев.

Она еле сдержалась, досадуя при мысли о том, что на городском пикнике никто еще ни разу не приглашал ее танцевать.

— Я бы пригласил вас, если бы вы могли, — словно подслушал ее Энди.

— Благодарю, но я бы не пошла.

— Почему? — Энди казался обиженным. — Чем я не гож?

— Приглашая на танец, вы подсмеиваетесь надо мной, как и доктор, который назвал вас моим «молодым человеком», — съехидничала она, теряя терпение. — Весь город, включая и вас, знает, что я старая дева, в чью сторону ни один мужчина не повернул головы. Надо же: «молодой человек»!

— Прекратите, Дорис. Жалеть себя не в вашем духе.

— Что вы могли понять обо мне за сутки, что знаете, Энди Хаммел? Не так уж много! — тряхнула она головой.

Энди уловил, как сексуально мотнулся ее конский хвост, когда она налегла на костыли. Он не пошел за ней, не позвал ее.

Он решил подождать благоприятного момента, чтобы показать Дорис, что знает о ней больше, чем она думает.