Кейсав решительно повернулся и направился к двери. Сейла сразу поняла зачем, нагнала его и тихо спросила:

— Зачем?

— Можешь помочь — помоги, — обернулся к ней молодой чародей. — Это один из основных постулатов. Ему мало кто следует, но я следовать буду. И тебе советую. Доброта делает мир лучше. Ты поможешь кому-то, он еще кому-то, тот тоже — и вокруг станет немного светлее.

Сейла хотела еще что-то сказать, но, немного подумав, пристыжено умолкла. В балагане ее учили, что помогать следует только своим, а остальные перетопчутся. Но это было естественно для актеров, циркачей, а она теперь чародейка. И раз учитель говорит, что правильно — именно помогать, то так и следует делать.

У входа в трактир стояли вышибала, здоровенный детина с простоватым лицом, и сгорбившаяся, изможденная женщина лет сорока в черном платке. Она посмотрела на выходящих умоляющим взглядом.

— Что у вас случилось, госпожа? — направился к ней Кейсав. — Я — чародей. Вылечить смогу, если что. И платы не надо, меня учитель учил всегда приходить на помощь.

— Сыночек у меня с крыши амбара упал, когда перестилали! — зачастила несчастная, ее глаза загорелись отчаянной надеждой. — Ему двенадцать всего, ноги все переломал, ребра, отбил нутро… Господин лекарь сказали, что надо поить настойкой северных трав, токо она ж дорогая… А без ее Марек кричит и плачет, больно ему… И все хуже … Ножки уж почернели все…

Услышав последние слова, Кейсав встревожился. Черная язва, из-за которой многие руки и ноги потеряли. Придется, если она, и большое исцеление использовать.

— Идемте быстрее к нему, — велел чародей. — Может еще не поздно, и парню ноги можно спасти.

Женщина всплеснула руками в ужасе и кинулась по переулку влево. Чародеи поспешили за ней. Несчастная жила в самых трущобах, в небольшом глинобитном домике с земляным полом. В самом темном углу стонал и тонко вскрикивал лежащий на лавке мальчишка. Он дергался и весь дрожал.

— Снимите одеяло, — скомандовал Кейсав.

Женщина послушно сдернула с больного сына грязную тряпку, назвать ее одеялом было нельзя. Ребенок оказался болезненно худ, а ноги и самом деле почернули, от них шел тяжелый дух. Чародей нахмурился, понимая, что придется принимать крайние меры — бедолаге осталось жить разве что до вечера, не больше, это было видно даже без сканирующего плетения. Но быстро создал его и дождался результатов. Предположения оказались верны — черная язка. Мало того, сильно отбитые внутренности. Парень однозначно не жилец, и лекарь это прекрасно знал, но вытягивал из несчастной матери последние деньги. Как можно быть такой безжалостной гнидой Кейсав не понимал и понимать не хотел. Таких, как этот лекарь, следует безжалостно давить, чтобы не поганили своим вонючим присутствием мир.

— Сейла, — обратился он к ученице, — позаботься, чтобы было достаточно горячей воды, тебе это нетрудно. А вы, уважаемая, — повернулся молодой чародей к настороженно замершей женщине, — найдите достаточно емкостей для воды, моя ученица нагреет ее — вашего сына после исцеления потребуется вымыть. Он будет обильно потеть, через пот вся гадость из тела уйдет.

— Я сейчас сбегаю к соседям, у них бадьи большие были, попрошу! — вскинулась та. — А воды натаскаю!

— Не надо, — отмахнулась девушка, — я воды чародейским способом наберу, вы, главное, сами бадьи попросите помочь донести.

Обрадованная мать кивнула и опрометью вылетела из домика. Кейсав, проводив ее взглядом, кивнул — это к лучшему, кое-какие моменты исцеления очень неприглядны для стороннего взгляда, неподготовленного человека и стошнить может. А затем принялся тщательно выплетать связку большого исцеления, которую в свое время освоил с большим трудом, уж очень она была сложная. Благо, Фаэр не слазил с ученика, пока не убедился, что тот способен выплетать исцеление на автомате.

С вытянутых вперед рук Кейсава поползли светящиеся нити и окутали тихонько кричащего от боли мальчика. Тот сразу же утих — первым делом связка отключала у пациента сознание, поскольку болевые ощущения могли быть в процессе исцеления очень сильными. Ситуация оказалась даже сложнее, чем чародей думал вначале — у ребенка было несколько врожденных патологий, которые тоже следовало исправить, раз уж взялся за это неблагодарное дело.

Кейсав напряженно работал, не обращая внимания на происходящее вокруг. Сейла не менее напряженно наблюдала за ним, стараясь запомнить как можно больше. То, что сейчас делал ее учитель, было чем-то невероятным и невозможным. Она видела, как плетение за плетением укладывалось в связку, и каждое делало что-то свое. Одно очищало раны от гноя, второе исцеляло отбитые внутренности, третье изгоняло черную язву, одновременно наращивая мясо вместо выгнившего, а четвертое вообще заново растило глаз и кисть левой руки. И все это очень быстро.

Тем временем соседи Даришки притащили четыре здоровенные бадьи, каждая могла вместить по десятку, а то и больше ведер, и Сейле пришлось отвлечься, чтобы коротким стихиальным плетением наполнить их чистой водой, а потом еще одним вскипятить ее. Столпившиеся у стен люди с ужасом и одновременно с интересом смотрели, как больной мальчишка висит в воздухе, покрытый клубком светящихся разноцветных нитей. Они ничего подобного никогда не видели, да и не было чародеев в Гирхане, они здесь не появлялись уже несколько поколений. А тут вдруг пришлый колдун решил помочь, да еще и денег за это не попросил! Разве ж такое бывает? Старики, которых пропустили в дом, качали головами — нет, не бывает, это чудо какое-то случилось. Однако за действиями чужака наблюдали внимательно.

Нити вокруг мальчика тем временем поблекли, и он медленно опустился на залитую гноем и потом постель. Кейсав с облегчением выдохнул, пошатнулся и пробурчал, что ему срочно нужно сесть, выложился по полной. Кто-то из мужиков пододвинул ему скамью, на которую чародей тут же опустился. Старики переглянулись — видно, что человек смертельно устал, не так просто ему это чародейство дается. Они посмотрели на постель — мальчишка уже приподнялся на локтях и с недоумением смотрел на толпу людей, сбившихся в их бедном домике. Причем смотрел обоими глазами.

— Маричек! — скрикнула Даришка, бросаясь к нему. — Как ты, мой маленький?! Болит что-нибудь?!

— Не-а… — басовито, стараясь выглядеть солидным, отозвался мальчишка. — Ой, а это чего? — он поднял к глазам левую руку. — Мам, у меня ж ее не было! И глаза левого не было! Это ж как?!

Горожане, сбившиеся в домике вдовы, потрясенно загудели, они помнили беду Даришки — ее, когда сына носила, избили и изнасиловали наемники, убив перед тем мужа, выжила бедная чудом, да и парнишку потом родила без одного глаза и левой руки. А теперь они у него выросли? Это ж как?!

— Ой, спасибочки вам, господин чародей! — несчастная мать рухнула перед Кейсавом на колени и попробовала поцеловать ему ноги, но он не позволил.

— Да не что, — устало ответил он. — Мог помочь, вот и помог. Меня учитель всегда так учил. И не надо мне ничего! Мне бы только с проводниками опытными посоветоваться, кто по Дальнему лесу ходил.

— А чего тебе знать надобно, парниша? — оживился один из стариков. — Я, когда молод был, куда только не забирался. Весь лес исходил, даже на Ледяной перевал совался.

— Вот к нему мне и нужно! — обрадовался Кейсав. — К перевалу! Как к нему лучше добираться? Отсюда к горам идти или по рекам и озеру?

— По рекам, конечно, — немного подумав, проворчал старый проводник. — С юга ты по лесу не проберешься, там такие буреломы, что никто не пройдет. Разве что жечь, а за такое Хозяин Леса тебя с землей смешает. Она тама где-то недалеко обитает, и людей шибко не любит. Так что плыви спокойно до истоков Дайры, не ошибешьси. А тама на юг иди вдоль гор, только в лес глубоко не лезь, не выйдешь. Лес там страшный.

— Благодарю вас, дедушка! — поклонился ему чародей. — Вы мне сильно помогли. А про каливров и оборотней чего слышно?

— Да ничо почти, — отмахнулся старик. — Они к нам не лезут, а мы к ним. Ну их, еще удумают чего-то не того! Ты бы их земли тож обошел, лучше всего опять же под горами идти на север до самого Большого болота. Вот его обходить придется, вот как раз там на полуконей натолкнуться можешь. Так ты им дай чего-то, мяса хучь бы, не ссорься, а не то стрелами издалека закидают. Те еще гады! Я им цельных двух оленей отдал, и то сказали, что мало за проход, пришлось за третьим идти. Опосля пропустили, я горы обошел, а потом по самому краю степи двинулся, обошел земли каливров и к Теанору спустился.

— А мне потом к Древнему лесу идти, — кивнул Кейчас. — Еще раз благодарю, дедушка.

— Это тебе спасибо за мальца, — усмехнулся проводник. — Не знал я, что среди вас такие бывают, чтоб за так бедному человеку помогли…

— Мы тоже люди, а люди — разные, — развел руками молодой чародей.

— Это да, разные, — посмурнел старик. — Лекаря нашего, скотину, хоть вспомнить…

— Он, вы правы, действительно скотина, он не мог не понимать, что паренек — не жилец, — вздохнул Кейсав, — а все равно драл с матери последнее за отвар, которого я бы никому не рекомендовал пить. Привыкают к нему люди, потом без него не могут, на все готовы, на любое паскудство, лишь еще его добыть. В Лэре, Олантане, Таламаре, Наро и других большиъ городах он под запретом. Поспрашивали бы вы, на кого этот ваш лекарь работает, что эту гадость людям продает… В Лэре бы его уже в подземелья, к палачу тащили, чтобы все выяснить, там герцог строгий.