— Мам, прошу, — я очень старался договориться по-хорошему. — Хочешь, буду помогать с Аленкой? Могу на молочку ходить и во всей квартире хоть каждый день убираться.
— Это всего на год. Как закончишь школу, что-нибудь придумаем.
И так это просто получалось: «всего-то на год». Может, для нее год не срок, а как по мне, так целая вечность. Триста шестьдесят пять дней заточения в невыносимых условиях. А ведь я ничего плохого не сделал, ни в чем не провинился, просто у нее «наконец все стало налаживаться».
Мама познакомилась с Игорем три года назад в Турции, прошлым летом они поженились, а этой весной родилась Аленка.
В целом Игорь был нормальный: ни плохой, ни хороший, обычный сорокалетний мужик — тренер в фитнес-центре, разведенный и повернутый на здоровом образе жизни. Вначале он проявлял ко мне некое дружелюбие, даже радиоуправляемый вертолет подарил, но потом, после их свадьбы, я стал для него чем-то вроде мебели. Мое внимание ему тоже особо не требовалось. Зато мамино полностью переключилось на него.
— Можно мне хотя бы в школе своей остаться?
— Это на другом конце Москвы. Полтора часа дороги.
— Мне несложно, а новеньких нигде не любят. Их третируют и гнобят.
— В таком случае, — откликнулась мама довольно равнодушно, — у папы появится отличная возможность восполнить пробелы твоего мужского воспитания.
Сказала она это с такой долей скептицизма, что мне стало немного обидно за папу. Ведь, пока они не развелись, он занимался со мной не меньше, чем она. Дело в том, что у мамы был бзик — сделать из меня какого-то суперчеловека. Супергения и супергероя в одном флаконе.
С двух лет меня ежедневно водили во всевозможные группы развития, кружки и секции: логопед, йога, ритмика, шахматы, английский, акварель, веселый счет, гимнастика, футбол, легкая атлетика, прыжки с трамплина, уроки красивого письма, артистическое фехтование… Перечислять можно было до бесконечности.
В будние дни мама возила меня на своей машине по всему городу, умудряясь одновременно еще и работать. Я вообще плохо помню ее без телефона в руке. У них с подругой бизнес свой, туристический. Очень нервное и ответственное дело, поэтому вечером, когда мы наконец оказывались дома, а папа приходил с работы, родители начинали долго и неприятно ругаться, после чего папа прятался в моей комнате и читал мне книжки. Он говорил, что я действую на него успокаивающе. А в выходные дни на занятия я ездил с ним. И в кино мы вместе ходили, и на «Игромир». Папа, в отличие от мамы, никуда не мчался, не паниковал, не раздражался и, как ни странно, везде успевал. Одним словом, раньше папу я любил и готов был переехать к нему, даже бабушку бы вытерпел, но жить в одной комнате с его недоделанным приемным сынком было слишком.
— Умоляю, мама, я и дня не вынесу с этим придурком.
— Ваня не придурок. У него оценки лучше твоих. Он просто больной и очень несчастный мальчик.
— Но у меня здесь друзья и…
— Друзья? — мама закатила глаза, точно я сморозил невероятную чушь. — Вот только не нужно этой высокопарной лирики. Друзья, Никита, — это такой атавизм, пережиток прошлого, когда у людей было много свободного времени и они не могли справиться со своими проблемами в одиночку. А в современном обществе, в условиях жесточайшей конкуренции, дружба — это тебе не детсадовское «один за всех и все за одного», а осознанное взаимовыгодное сотрудничество, где люди приносят друг другу пользу. А от твоего Боряна и Вовки Петухова никакой пользы. Так что тебе вполне хватит соцсетей, которые с переездом никуда не денутся.
И тут я понял, что больше уже не могу сдерживаться.
— Ах, так! Ну и ладно! Ты еще пожалеешь, — я же старался по-хорошему, но она сама не захотела. — Если меня из той школы выгонят, если я сбегу из дома или придушу этого придурка, не удивляйся. Все, что там со мной случится, будет на твоей совести.
Но мама закрыла уши ладонями и ничегошеньки не слышала. А потом все равно сделала по-своему.
Я прошел мимо пятиэтажек и обнаружил, что никакого длинного белого дома не вижу, а за последним корпусом начинается самый настоящий лес. И пока я растерянно стоял, соображая куда идти, по узкой асфальтовой дорожке, тянущейся вдоль леса, снова проехали те ребята на мотоцикле и, заметив меня, проводили долгим пристальным взглядом.
Я почесал обратно очень быстрым шагом, почти побежал. Мало ли что этим взбредет в голову.
Но только я дошел до перекрестка, чтобы попробовать другой путь, как из носа хлынула кровь. Платка больше не было, я зажал нос и кое-как доковылял до ближайшей лавочки. Сел и принялся утираться подолом футболки, хорошо, что она была бордовой, и кровь на ней выглядела не так ужасно. И тут я снова услышал звук мотора. Оторвал футболку от лица — и точно: подкатили и остановились. Пришлось сделать вид, что просто сижу и не замечаю их.
— Голову подними, — сказал один низким хриплым, как говорят, прокуренным голосом.
Я не шелохнулся. Густые темные капли одна за другой появлялись на асфальте прямо между моими красными «конверсами».
— Хочет, чтобы у него мозг через нос вытек, — тот, что в «Манчестере», спрыгнул с мотоцикла. Подошел, положил руку мне на плечо и с силой надавил. — Запрокинь голову, тебе говорят. И на вот, приложи.
Он сунул мне ледяную бутылку пол-литровой «Аква Минерале». Я осторожно посмотрел сначала на него, потом на того, что был за рулем. Оба улыбались так, будто увидели что-то смешное.
«Манчестер» — светловолосый невысокий, но крепкий, в узких подвернутых джинсах и полукедах без носков — похоже, был моим ровесником. Глаза у него были очень яркие, светло-синие и сияющие, а морда смазливая.
Другой, скуластый, с выбритыми висками и взъерошенной челкой, казался постарше. На нем были спортивные штаны милитари и черная футболка с Джокером Леджера, а на шее с правой стороны красовался большой черный дракон, точнее, его ощеренная пасть и изогнутая шея, тогда как туловище пряталось где-то на плече под футболкой.
Оба пацана, в отличие от той шпаны, которая меня кинула, выглядели очень спортивно и реально опасно, однако бить, похоже, не собирались.
— Не вытечет, — отозвался я. — Если бы он был, я бы сейчас здесь не сидел.
Парень с драконом тоже слез с мотоцикла, подошел, достал пачку сигарет, раскрыл и протянул мне.
— Спасибо. Не курю.
Он пожал плечами, закурил сам и сел рядом со мной на лавку, а «Манчестер» остался стоять напротив, засунув руки в карманы и тихо посмеиваясь.
— Ты че, как щенок брошенный, по всему району мечешься? Заблудился?
— Немного, — признался я.
— Наваляли? — хрипло спросил второй.
— Угу. Телефон забрали.
— Фигово, — сочувственно покачал головой Манчестер. — Хороший?
— Новый совсем. Только купил. И еще старый прихватили до кучи. Но на него плевать.
— Как выглядели?
— Пацаны. Лет шестнадцать-семнадцать. Человек шесть. Морды гнусные, но на деревню не похожи.
Парни многозначительно переглянулись.
— Ну а ты хоть кого-нибудь без зубов оставил? — тот, что с драконом, медленно выпустил изо рта дым.
— Вряд ли, — я вспомнил, как беспомощно валялся на земле.
— А что так? Не хиляк вроде, — он пощупал мои бицепсы, и я почувствовал себя полным дураком.
Лицо у него было гладкое, точеное, с детским румянцем на скулах. Хорошее открытое лицо, только рваный шрам на подбородке, а нос немного длинноват и, похоже, сломан. Особенно это было заметно сбоку, когда он улыбался.
Поймав мой изучающий взгляд, парень вопросительно поднял брови.
— Прикольная тема, — я кивнул на дракона, — меня бы отец за татуху прибил.
Я был уверен, что мой интеллигентный и правильный папа в столь экстремальном случае вполне мог пойти на детоубийство.
— У меня отца нет, а матери без разницы, лишь бы не бухал.
— Моя мама сразу бы истерику закатила. Из-за школы в основном.
— В школе, конечно, вонь начнется, — кивнул он. — Они еще не видели. Ладно, отобьюсь как-нибудь.
— Вы из этой школы? — я кивнул в неопределенном направлении, потому что понятия не имел, где вообще нахожусь.
— Из этой? — спросил Манчестер. — Их там две рядом.
Номер я, естественно, не помнил, но кое-как объяснил, что там перед входом в школу стадион, а с другой стороны — аллея. И что я в нее пойду уже завтра.
— В какой класс? — заинтересовался Манчестер.
— Одиннадцатый «А».
— Это к нам, — он тут же протянул руку. — Леха.
Тогда второй тоже назвался:
— Тифон.
— Это фамилия?
— Это я, — он рассмеялся с той же низкой хрипотцой. — Самое сильное существо в мире. Отец всех чудовищ. Монстр такой греческий, типа дракона. Повелитель ветров. Ну а по паспорту — Андрей. Откуда ты Ярова знаешь?
Он докурил и метко пульнул окурок в урну.
— Когда мы мимо ехали, ты с ними стоял, — пояснил Леха.
— В первый раз видел. Он тех пацанов круто разогнал. Хотя и пальцем никого не тронул.
И тут в один момент Тифон переменился. Больше он не улыбался, спина выпрямилась, плечи расправились, приветливый прежде взгляд темно-серых, чуть прищуренных глаз стал колючим. От него повеяло опасностью и холодом.
Это произошло так неожиданно, что я растерялся, а Лехина комичная гримаса немого испуга окончательно сбила с толку.