— Да это он просто перед Нинкой выпендривался, — небрежно бросил Леха. — Яров вечно такой — хлебом не корми, дай попонтоваться. Если бы я с пяти лет всякими там карате и боксами занимался, от меня бы не только местная школота бегала, но и вся Москва. От одного моего вида в обморок падали бы, — мол, капец, Леха идет.

Я засмеялся, Тифон тоже смягчился. Леха был из тех, кто отлично мелет языком.

— Ты прав, — сказал Тифон. — Раз чуваки сразу стреманулись Ярова, значит, кто-то из своих.

Леха радостно закивал:

— Про то и речь.

— Ладно, — Тифон ткнул меня в плечо и резко поднялся. — Идем, по району прокатимся, пока светло. Заодно и разберемся, кто тут крут.

Пошел, забрался на мотоцикл и завел мотор.

Я озадаченно посмотрел на Леху, но тот только руками развел и заговорщицки подмигнул.

— Чего застрял? — окликнул Тифон. — Садись. Я без причины не кусаюсь. Просто покатаемся, а как увидишь своих, дай знать.

— Каких еще своих? — не понял я.

— Тех, что тебя обули.

Мы проехали мимо гаражей, вдоль тех самых пятиэтажек, на которые показывала рыжая девушка, а потом свернули в соседний двор и подрулили к большой футбольной площадке, где с дикими криками гоняли мяч парней десять, не меньше. Тифон притормозил.

— Ну что?

— Нет, не те.

— Это Сетка, — пояснил он. — На будущее, чтоб ты знал, раз жить здесь будешь. Парни, тусующиеся на Сетке, могут навалять, только если «Спартак» обидишь. Ну или если станешь играть не по правилам.

— Я правила знаю. Семь лет при «Локомотиве» занимался, — сказал я без хвастовства. — В позапрошлом году бросил.

— Тогда тем более не суйся. У них есть свои чемпионы, которых обыгрывать не положено.

Затем мы остановились в небольшом сквере меж двух домов, неподалеку от деревянного столика с лавочками. Там сидела большая компания парней и девчонок. Громко играл «Тает лед», а они пытались его перекричать. Парни курили, матерились и тискали девчонок, девчонки визжали и крыли парней еще хлеще.

— Оставайся здесь, но смотри внимательно, — велел Тифон. — Тут есть такие, которые не то что за телефон, за косой взгляд без зубов оставят.

Он подошел к ребятам, поздоровался, постоял там немного, поговорил, потом вернулся.

— Не они, — уверенно сказал я.

— Это Гарики. У них главные два Игоря. Один из соседней школы, а другой в нашей три года назад учился. Потом в колледж ушел. Остальные — шваль со всего района.

Доехали до закрытого на ремонт детского садика, там, за решеткой на веранде, пили пиво пятеро угрюмого вида чуваков в бейсболках и широких майках, явно косящих под рэп-банду. Тифон, приветствуя их, поднял вверх кулак, чуваки ответили тем же. Но останавливаться он не стал, и мы просто прокатились мимо.

— Эти торгуют палеными и бэушными гаджетами. Все, что нужно слить, им несут. Сами они обычно ничего не отнимают, хотя подраться могут. Постоянно с кем-нибудь враждуют: то с мигрантами, то с нариками, то гомиков гоняют.

Так мы объехали еще мест десять разных странных сборищ, даже зарулили в лес, где собирались бомжи, алкоголики и наркоманы, но своих обидчиков я не нашел.

— Ну что ж, — сказал наконец Тифон немного разочарованно. — Значит, не судьба. Давай-ка еще к метро сходим.

Он оставил мотоцикл на площадке у Сбербанка, но никаких замков вешать не стал.

— Самопал никому не нужен, — сразу пояснил он. — С ним геморроев не оберешься. Да и местные знают, что мой. Мужики, бывшие отцовские собутыльники из гаражей, подарили. Сами собирали и оформили через своих: типа движок у него пятьдесят кубов. Типа мопед. Но на самом деле до двухсот спокойно разгоняется.

Тифон хитро улыбнулся.

— Я в шлеме езжу, а там морды не видно. Все лето на нем проработал.

— А где ты работал?

— В интернет-магазине. Курьером. За три месяца тридцать тысяч получил, — похвастался он, а потом стал рассказывать, как его дважды пытались кинуть.

— Опасное дело, — сказал я. — Никогда бы не подумал. Лучше уж в Маке подрабатывать.

— В Маке? — Тифон недоверчиво покосился на меня. — В Маке? Ты меня представляешь в Маке?

Его брови удивленно поднялись, и вдруг он закатился так, что аж прохожие начали оборачиваться.

— Вам здесь или с собой? Спасибо, что без сдачи. Свободная касса! Нет, ты меня представляешь в Маке?

Прежде с такими, как он, я никогда дела не имел. Мама называла их «улицей». По ее мнению, все неблагополучные и тупые дети с утра до вечера шатались по улицам и творили нечто противозаконное. Она очень боялась, что я не дай бог свяжусь с какой-нибудь дурной компанией, и это было еще одной причиной, по которой меня пихали во всякие кружки.

На первый взгляд Тифон был типичным представителем этой самой «улицы»: бесцеремонный и напористый, с нахальными, грубоватыми замашками. Он громко разговаривал, хрипло смеялся и шел через толпу напролом. А когда его кто-то задел плечом, запросто толкнул в ответ, даже не глядя на обидчика.

Вместе с тем от него исходил такой мощный заряд обаяния, уверенности и силы, что мне тоже захотелось понравиться ему.

Мы взяли три стаканчика шоколадного мороженого, себе и Лехе, и только отошли от палатки, как прямо напротив, из дверей «Пятерочки», вывалился высокий кудрявый лоб с охапкой чипсов, за ним двое мелких с колой под мышкой, а после нарисовалась и синяя футболка «Just do it later».

— Вот они, — я быстро схватил Тифона за локоть. — Вон те.

Он принялся крутить головой, а когда сообразил, на кого я показываю, недоверчиво хмыкнул.

— Че, Хорек? Реально? Тебя кинул Хорек со своими щенятами? Ну, капец!

И я снова увидел, как в долю секунды дружелюбный улыбчивый парень превращается в стремного уличного гопника. Сунув мне в руки свое мороженое, он торопливым шагом направился к пацанам.

Подошел, но руку никому не протянул и здороваться не стал. А сразу наставил палец на грудь того Хорька в «Just do it later» и стал что-то агрессивно втирать. Шакалы напряглись. У каждого на роже была написана растерянность, смешанная со страхом. Двое мелких попытались осторожно отойти в сторону, точно они не при делах, но Тифон грубо их окликнул, и они покорно вернулись. Затем Хорек послушно полез в карман своих спортивок и, вытащив оттуда — я не поверил своим глазам — мой новенький мобильник, отдал Тифону. Кудрявый нехотя достал второй телефон — желтый. Тифон отвесил ему легкий подзатыльник и, громко предупредив напоследок: «Это касается всех», вернулся ко мне.

Забрать трубки я не мог, потому что держал мороженое, и он сунул их мне в карман шорт.

— Спасибо, — я не знал, как его благодарить, — это самое крутое, что я вообще в жизни видел.

Тифон просиял и, по-детски довольно щурясь, горделиво закинул голову:

— Ну, так!

Бóльших благодарностей он и не ждал, а когда мы вернулись к мотоциклу, позвонил Леха и стал громко ругаться, что он уже выкурил всю пачку. Тогда Тифон забрал его стаканчик и, услышав, что от метро до дома я найду дорогу сам, просто уехал без каких-либо «приятно было познакомиться» или «увидимся в школе», так, словно просто мимо проходил.

Я достал спасенные телефоны. Оба в целости и сохранности, вот только старый желтый мобильник при ближайшем рассмотрении оказался не моим. Трубка выглядела точно так же: и размер, и цвет, за одним исключением — то была «нокиа», а не «самсунг».