Игорь Бобраков
Лестница Леонардо да Винчи
Я тоже какой-то… я сбился с дороги:
— Не тот это город, и полночь не та.
Борис Пастернак, Метель»
ЧАСТЬ I
Куда подевалась Жанна д'Арк?
Три старые развалины отправились на свидание с красавицей Луарой.
Луара (не путать с Лаурой) вовсе не женщина. Это река во Франции, знаменитая шикарными замками. И нас привлекала не столько встреча с прекрасным, сколько желание сбежать от рутины и повседневных забот. Предполагалось, что бежим не навечно, а только на восемь дней. И не на своих двоих, а на самолёте до Парижа, на поезде до Орлеана, а далее на велосипедах.
Старые развалины — это добродушный толстяк Виталий Исаев, скорый на подъём брюнет Илья Метлер и я, Анатолий Малинин. Вес заядлого курильщика Исаева достиг 120 килограммов, а отсюда и все его проблемы со здоровьем — гипертония, больные суставы, простатит. Метлер считал себя абсолютно здоровым человеком, поскольку не злоупотреблял ничем — ни алкоголем, ни едой, ни работой. Он ежедневно пробегал по 10 километров, регулярно плавал по два километра, но уже в пути выяснил, что подхватил на бегу или в бассейне воспаление лёгких. В дорогу отправился с температурой. А у меня врачи обнаружили серьёзные проблемы с сердцем и вообще запретили садиться на велосипед. Так что свидание с красавицей, будь то женщина или река, не сулило нам ничего хорошего.
Мы уже перешагнули пенсионный возраст, но не определились, как нам жить или доживать дальше. Наша школьная дружба закончилась 43 года назад после получения аттестата зрелости. Витя и Илья поступили в Сыктывкарский университет, Виталий — на экономический, Илья — на исторический. Я же по молодости лет решил покорить Москву и родную державу, а потому подал документы на режиссёрский факультет ВГИКа.
Но стать новым Феллини мне не довелось, я срезался на собеседовании и вместо института кинематографии подался в Ленинград, поступил в институт культуры, твёрдо решив в следующем году вновь ринуться на штурм непокорённого вуза. Но никуда не ринулся, а смиренно окончил то учебное заведение, в которое удалось попасть. И с дипломом режиссёра народных театров вернулся в родной город.
Витя после Сыктывкарского университета неплохо устроился бухгалтером на крупном предприятии, женился на ленинградке и перебрался в северную столицу. А Илья ринулся в науку. Ко времени крутых перемен он успел защитить кандидатскую диссертацию, но развивать успех не стал, а перешёл в бизнес.
На какое-то время судьба меня и Илью свела вновь. Мы стали активными участниками демократического движения, пока оно на рубеже веков не выдохлось, сдав позиции коррумпированной бюрократии. Я все эти годы весьма успешно руководил театром-студией «Эпиграф», получал лауреатские звания на конкурсах и фестивалях, но в нынешнее мутное время перестал понимать, зачем и о чём я должен ставить спектакли, какими идеями зажигать молодых актёров, не получающих за этот нелёгкий труд денег. Неужели придётся всё бросить и стать среднероссийским пенсионером? Я привык жить, а не доживать.
Илья наше унылое время скрасил себе тем, что женился в третий раз, причём наконец-то на еврейке, перебрался в Москву, но жена решила укатить ещё дальше — в Израиль. Илья позволил ей это сделать, однако сам остался в России. Что-то удерживало его в родной стране, которую мы так безуспешно когда-то пытались преобразовать.
Мы встретились на похоронах нашей любимой учительницы русского языка и литературы Тамары Петровны. Проводить в последний путь пришло немало её учеников, но из нашего класса только трое. Нетрудно догадаться, что это были Виталий Исаев, Илья Метлер и я.
После поминок мы пришли в мою холостяцкую квартиру на улице Советской, немного выпили и с большим удовольствием принялись жаловаться друг другу на злодейку судьбу. И вот тогда Илья, который почти не пил, на свою трезвую голову предложил нам хотя бы на время сбежать от навалившихся проблем. Он напомнил, как в весёлые школьные годы наша троица гоняла на велосипедах, какие вояжи мы совершали по окрестным сёлам и посёлкам, и предложил поездку по прекрасным европейским дорогам. Порывшись на просторах интернета, мы выбрали велотур по замкам Луары. Эти чудесные строения должны были на время отвлечь Илью от решения вопроса, где жить — на реальной родине или же исторической. Я надеялся, что наберусь впечатлений и по возращении придумаю, что буду ставить в следующем сезоне. Что касается Вити, то он рвался сбежать от опеки матери.
Три года назад Исаев овдовел и перебрался в Санкт-Петербург к своей дочери. Он бы и дальше жил в северной столице, нянчил внуков, но мама прислала телеграмму о том, что она умирает. Витя вернулся в Сыктывкар, нашёл маму вполне здоровой, но не желающей больше отпускать от себя сына.
В общем, нам было от кого и от чего бежать. Но, конечно, никому из нас и в голову не могло прийти, что мы убежим так далеко…
* * *
К месту старта в город Орлеан мы прибыли загодя, чтобы погулять и осмотреть его. Он весь оказался «прожженным» — в том смысле, что чуть ли не каждый камень его мостовой напоминал про Жанну д'Арк, которая в далёком XV веке сняла английскую осаду с этого города, за что её прозвали Орлеанской девой. Изображения героини французского народа попадались на тротуарах и тротуарных заграждениях, возле массивного Собора Святого Креста и внутри него. А на центральной площади бронзовая Жанна в доспехах возвышалась над городской суетой, глядя куда-то вдаль, видимо, в прекрасное будущее без английских завоевателей.
Мои друзья заняли столики в уличном кафе, а я некоторое время стоял, глядя на скульптуру, и вспоминал, как сам воплощал её образ на сцене. В 80-е годы прошлого века я написал пьесу по нереализованному сценарию Глеба Панфилова «Жизнь Жанны д'Арк», вставив в него стихотворение Владимира Солоухина. Получился спектакль, который по строчке этого стиха я назвал «Кто любит меня — за мной!». Главную роль в нём сыграла задорная студентка филфака Женя Морозова, ставшая через год моей женой. В 90-е я поставил «Жаворонок» Жана Ануя, где Жанну проклятые инквизиторы не успевают сжечь, и она превращается в картинку из школьного учебника. Главную героиню играла всё та же Женя, но уже не Морозова, а Малинина, и не студентка, а школьная учительница.
В нулевые годы века нынешнего я замахнулся на «Святую Жанну» Бернарда Шоу. Меня привлёк суд над судьями сожжённой Жанны д'Арк В этом мне виделся несостоявшийся процесс над коммунистической партией, осудившей на верную смерть миллионы наших сограждан. И школьный завуч Евгения Малинина устроила дома скандал, пожелав вновь сыграть эту юную и великую француженку. Все доводы, что в её возрасте негоже играть такие роли, она отмела. А когда я утвердил другую актрису, она просто ушла из «Эпиграфа». И тут выяснилось, что, кроме театра, нас связывал только общий сын Лёня, который уже вырос и упорхнул от нас в Америку. Спектакль особого успеха не имел, а мы с Женей год назад развелись.
— Вот так, Жанна, — проговорил я про себя, обращаясь к памятнику. — Французов ты объединила и спасла, а мою семью разрушила.
Утром следующего дня к нам в отель явился представитель турфирмы, выдал велосипеды, карты и описание маршрута на английском языке, забрал наши вещи и скрылся, сообщив, что чемоданы нас ждут в одном из отелей города Блуа. Мы бодро оседлали свои двухколёсные транспортные средства и понеслись по скрипучим велодорожкам, очень похожим на козьи тропы. Однако не успели мы отъехать и десяти километров, как зарядил дождь, загнавший нас под густые деревья.
— Да, друзья мои, если нашествие Наполеона на Россию остановил генерал Мороз, то нашу поездку по его родной Франции прервал поручик Дождь, — горько ухмыльнулся Илья и сильно закашлял.
Мимо нас проносились весёлые велосипедисты в дождевиках, мы же с завистью глядели на них сквозь падающие с листьев капли и возобновили своё путешествие примерно через час, когда дождь приутих. И тут выяснилось, что вся наша троица страдает топографическим кретинизмом. Мы совершенно не умели ориентироваться на местности. Каждый раз, когда перед нами оказывались две дороги, мы впадали в ступор, а потом начинали бурно спорить. Я ориентировался по карте, расположенной на сумке, прикреплённой к рулю. Илья читал описание нашего маршрута на английском языке. Витя определял направление нашего движения по смартфону, указывавшему, где север, а где юг. Таким образом возникало три, а порой и четыре, а то и пять мнений, хотя дорог было всего две. Но и пространство вело себя как-то странно. Проехав ещё два десятка километров, мы оказались на пересечении двух шоссейных дорог, которые, согласно карте, шли параллельно. Тогда я поверил в правоту геометрии Лобачевского.
В уютно расположившемся на правом берегу Луары город Блуа мы прибыли уже под вечер — уставшие и злые, а Илья с температурой 37,4. Долго плутали по кривым улочкам этого чудесного старинного города, пока не отыскали наконец свой отель. Нас не радовал ни шикарный блуазский замок, ни приземистый собор Сен-Луи. Хотелось поскорее попасть в свою комнату, принять душ и уснуть сном праведников.
