Игорь Черный

Плясун

Учителю «Або» Александру Акилову и его ученику Денису Зильберу с благодарностью

Он несет Гангу на развевающихся густых прядях, Его третий глаз сияет, дыхание Его подобно смерчу, Его совершенная форма сверкает, как ясное небо, святые стопы простираются до конца земли, Его совершенное сердце служит пьедесталом, звуки Вед исходят самопроизвольно, правая рука обещает прибежище, а левая рука раздает блага с соответствующими жестами, барабанный звук нада наполняет воздух — так Шива танцует.

Таюманавар [Индийский религиозный поэт XVII или XVIII веков.]

Часть первая

ХОРОШО ЖИТЬ НА ВОСТОКЕ


Клянусь четой и нечетой,
Клянусь мечом и правой битвой,
Клянуся утренней звездой,
Клянусь вечернею молитвой:
Нет, не покинул я тебя.
Кого же в сень успокоенья
Я ввел, главу его любя,
И скрыл от зоркого гоненья?

А. С. Пушкин «Подражания Корану»

Глава первая

НАЧАЛО НАЧАЛ

г. Санкт-Петербург, 2007 г.

— Бисмиллоги рахмани рагим… [Во имя Аллаха милостивого милосердного (араб.) — начало первой суры Корана, являющейся частью мусульманского молитвенного обряда — намаза.] — голосом Мишари Рашида аль Афази затянула суру из Корана мобила.

А это означало, что звонит шеф, призывая правоверного на утренний намаз, то есть на ковер. Роман недавно скачал этот рингтон с какого-то сайта и прикола ради поставил себе на мобильник, обозначив таким образом звонки от начальства, которое, как известно, имеет тенденцию доставать подчиненных в самый неурочный час.

Вот и сейчас, спрашивается, какого дьявола наяривать в семь утра? Да еще в субботу, когда сам бог велел отдыхать. Притом после бурно проведенной ночи…

— Ты чего трубку не берешь?! — заорало чудо японской техники шефским голосом. — Снова с бабами прохлаждаешься?! А я один за всех вас должен отдуваться!

— Да что случилось-то? — попробовал вклиниться в филиппики шефа Градов. — Можешь толком объяснить?

— Все объяснения получишь на месте! — буркнул Яшин, переходя с крика на более спокойный тон. — Чтоб через полчаса был у меня в кабинете.

— Через час, — твердо ответил Роман и быстро утопил кнопку отбоя, подержав ее чуть дольше, чем следовало.

Аппарат, пискнув, выключился. Нелишняя мера предосторожности. Ильич ведь не успокоится, пока не доведет себя и других до белого каления.

А ему еще надо привести себя в порядок.

Посмотрел на бронзовое изображение пляшущего бога Шивы Натараджи — Повелителя Танцев, стоящее на импровизированном алтаре в изголовье кровати. Тронутое благородной патиной лицо божественного отшельника как всегда загадочно улыбалось.

— Ом намах Шивайя! [Слава Шиве (санскр.).] — сложив лодочкой ладони перед лицом, поприветствовал Плясуна Градов.

Он, конечно, мог бы сразу перейти в режим Свободного Потока. И все же начал с примитивных позиций, чтобы острее почувствовать момент перехода. Не случайно выпросил у начальства лишние полчаса. (Хотя, в принципе, «час» — это расплывчатое понятие, в котором спокойно может уместиться какой угодно отрезок времени.)

В Танце Шивы главное — концентрация сознания и слаженность всех движений. Комплекс линейных, плоскостных и объемных пассов направлен на выявление потенциальных возможностей человеческого тела. Так учил когда-то в детстве Усто ракс [Мастер танца (узб.).] Спитамен-ака, начиная каждое занятие именно с Шива-наты. [Танец Шивы (санскр.).] А еще говорил, что здесь даже не движения важны, а то, как ты дышишь. Если будешь точно повторять все экзерсисы, но при этом станешь дышать, будто выброшенная на берег рыба, то грош цена таким занятиям.

Итак, руки. Пару синхронных движений, направленных в одну сторону. При этом ладони всегда ориентированы четко вверх, к небу. Раньше (да и сейчас тоже можно встретить подобное в иных практиках) в ладонях Плясуна находились плошки с благовониями, посвященными Натарадже, или светильники с горящим маслом. Красиво? Да. И эффективно в некоторых нестандартных ситуациях.

Почти сразу нарушил синхронность пассов, задвигав руками в разных направлениях. Левую — в сторону, вверх, вниз. Правую — в сторону, вниз, вверх. И почувствовал, как постепенно зарождается и крепнет связь между силовыми линиями гравитационного поля Земли, преодолеваемыми его телом, и внутренними потоками энергии. Рука вверх — возникают активные преодолевающие энергопотоки, рука вниз — появляются пассивные потоки энергии. Циркуляция жизненных сил приходит в гармонию.

Теперь — ноги. Тут в отличие от рук задействовать можно, увы, только одну из конечностей. Разумеется, когда стоишь. В прыжке — там другое дело.

Главное — не спешить. Па не должны быть слишком широкими, и нужно стараться выполнять их по возможности плавно, как в балете. При этом носок должен двигаться низко над полом, а стопа одновременно совершать вращательные движения так, как будто продолжает хлыстообразное движение ноги. Опорная нога немного согнута. Должно быть такое чувство, как будто она цепляется за пол, мгновенно реагирует на любые отклонения центра тяжести и компенсирует их…

Войдя в ритм Свободного Потока, приступил к завершающему комплекс упражнению.

Стал в позу Натараджи. Только в отличие от бронзового танцора, опиравшегося на левую ногу, Роман выбрал в качестве опорной правую.

Вся фишка в том, что руки и свободная нога должны двигаться одновременно. При этом руки плывут симметрично по траекториям горизонтальных или вертикальных спиралей, а нижняя конечность описывает продольную спираль вокруг опорной ноги — назад, под колено, потом вперед. И так далее. Нехитрый, но весьма действенный алгоритм.

Наконец, ступни обеих ног Градова соприкоснулись пятками, а ладони, сложенные лодочкой, застыли перед лицом.

— Ом намах Шивайя! — закончил парень разминку молитвой к Плясуну.


Он любил этот город. Хотя и жил здесь меньше десяти лет, с тех пор, как его отца перевели сюда из Узбекистана, но уже всеми корнями сросся с Северной Пальмирой. И готов был накостылять любому, кто дерзнул бы в его присутствии неуважительно отозваться о Питере.

Вот и сейчас, рассекая по еще по-субботнему полупустым утренним улицам на своем «мондео», Роман в который раз отметил, что лето городу к лицу. Как ни одна другая пора года.

Конечно, оно и в остальные времена неплохо. Особенно зимой и поздней весной. Однако ж сезон белых ночей — это песня особая.

Вспомнил, насколько непривычным было поначалу ощущение того, что ночью видно почти как днем.

В Каракалпакии были ночи как ночи. Тьма-тьмущая, подсвечиваемая луной и россыпью звезд. Что зимой, что летом.

А здесь можно преспокойненько читать без светильника. Впрочем, до чтения ли молодому парню, пусть и студенту университета, в летнюю ночь? Тем более что нет той одуряющей жары, к которой он так и не смог приспособиться за годы, прожитые бок о бок с пустыней…

Ехать с Васильевского острова, где он квартировал, до улицы Рубинштейна, где находился офис информагентства «Россприбалт-Питер», было совсем недалеко и недолго.

Проехал по Невскому и свернул чуть дальше Аничкова моста с застывшими изваяниями коней и наездников работы барона Клодта. Сбросил скорость и покатил между двух рядов живописных старых домов. Мимо театра «Зазеркалье» и Малого Драматического, мимо Дома Толстого и здания, построенного в начале прошлого века в стиле конструктивизма и отчего-то носившего странное название «Слеза Социализма». Мемориальная доска, прилепившаяся на стене, сообщала, что здесь в свое время проживала поэтесса Ольга Берггольц, ставшая голосом блокадного Ленинграда.

Не доехав до улицы Ломоносова, примыкающей к Загородному проспекту и образующей с ним один из знаменитых Пяти Углов, Градов притормозил. Без проблем припарковавшись, что было бы мудрено сделать в будний день, вошел в здание информагентства.

Цербер на проходной потребовал предъявить удостоверение. Роман взглядом профессионала, привыкшего видеть потенциального противника в любом, кто становится на твоем пути, оценил подготовку парня. Ничего. Нормальная подготовка. Неплохо подбирает штат их охранное ведомство.

Раскрыл корочку. Охранник внимательно изучил записи, сличил фотографию с оригиналом, сделал пометки в журнале и милостиво кивнул, разрешая следовать дальше.

Поднявшись на второй этаж, начальник Восточного отдела прошествовал к кабинету шефа.

В приемной было пусто.

Значит, не аврал. И Ильич не свистнул всех наверх. Уже легче.

Толкнул дверь и заглянул вовнутрь.

— Проходи! — рявкнули из глубины кабинета. — Чего жмешься, как первокурсник возле деканата?

Роман зашел.

Глава «Россприбалт-Питера» Владислав Ильич Яшин с хмурым видом восседал за массивным столом, крытым зеленым сукном. Стол был старый и остался здесь, вероятно, еще со сталинских времен, когда в доме размещалась какая-то писательско-журналистская организация.

Без церемоний плюхнувшись в гостевое кресло, Градов выжидающе уставился на Ильича.

Шеф был старше его лет на пятнадцать, но благодаря усиленным занятиям спортом сумел сохранить почти юношескую фигуру. Только «гусиные лапки» у глаз да присыпанная пеплом шевелюра выдавали его реальный возраст.

— Завтракал? — буркнул Ильич вместо приветствия.

— Ты что меня перекусить пригласил? — удивился Роман.

— Разговор будет долгим, — пообещал шеф.

Достав из пиджачного кармана пухлый бумажник, выудил оттуда сине-зеленую купюру и протянул Градову.

— Сгоняй вниз! Купи пузырь коньячку и пожевать чего-нибудь.

Пить с утра пораньше? Фи. Но дело хозяйское.

— Я за рулем, — предупредил на всякий случай.

— Так и я тоже не пешком сюда притопал, — огрызнулось начальство. — Мы к кофею. По чуть-чуть.

— Да у меня есть, — оттолкнул было тысячную Роман, однако Яшин настойчиво затолкнул бумажку ему в руку.

— Я тебе выходной испортил, мне и проставляться.

Тоже верно.


Гастроном располагался в соседнем здании. Не супермаркет, но достаточно крупный, и ассортимент здесь был вполне достойный. Да и цены не кусались.

Романа здесь знали, как и большую часть сотрудников информагентства.

— Ирусь, — обратился парень к хорошенькой чернявой продавщице, встретившей его появление в магазине ослепительной улыбкой. — Мне бы полкило «Хеннеси», чуток маслица, баночку икорки красненькой, батон, ну и нарезки всякой. Сделаешь?

— Какие вопросы, Ромчик? — в тон ему ответила девушка.

Быстро справившись с заказом, протянула Градову пластиковый пакет со снедью и выпивкой.

— С тебя девятьсот восемьдесят рублей, — сообщила.

Молодой человек бросил на прилавок купюру.

— Сдачи не надо!

И, развернувшись, зашагал к выходу.

За его спиной послышался испуганный писк.

— Ром!

— Я же сказал, оставь сдачу себе, — не сбавляя шаг, бросил через плечо журналист.

— Но, Рома, подожди! — каким-то нехорошим голосом сказала Ирина.

— Да в чем дело? — повернулся лицом к прилавку парень.

— Тут это, — замялась продавщица. — Она того… Фальшивая.

— Что?! — У Градова полезли на лоб брови. — Ты уверена?

— Ага, — кивнула брюнетка. — Я детектором проверила.

Краем глаза Роман заметил, что к нему из дальнего угла рванулся здешний шкаф-охранник. Парень был незнакомым. Наверное, новенький.

— Все нормально! — поспешил успокоить мордоворота. — Все нормально!

И полез за собственным лопатником.

Бугай, видно, не понимал человеческой речи. Настроившись на сигнал опасности, поданный продавцом, он отключил все остальные органы восприятия.

— Ты че, козел, в натуре?! — грозно пошевелил бровями.

— Постой, Олег! — попыталась угомонить его и Ирина.

Однако охранник уже взрыл копытом. Наверное, ему тоже было неохота работать в выходной. Да и скучно. А тут предоставлялась недурная возможность поразмяться. Упускать такой случай бугаю явно не хотелось.

— Да я ему сейчас эту бумажку в жопу засуну!.. — дуриком пер страж.

Роман вздохнул.

Весело начинается уик-энд, нечего сказать.

— Подержи, — сунул пакет в руки мордовороту.

Тот от неожиданности застыл на месте и механически принял пас.

Через пару мгновений до него таки дошло, что он делает что-то не так, но уже было поздно.

Градов сделал быстрый шаг вперед, проскользнув за спину охранника. Молниеносно нанес ребром ладони удар по сонной артерии.

Это хитрый и очень действенный прием в шиванате. Расположенный на развилке артерии синус даёт импульс в мозг, и тот моментально понижает давление. Человек отключается как холодильник, который выдернули из розетки. Спитамен-ака, пояснял, что люди потом плохо помнят, что с ними произошло. К примеру, один узбек, которого Усто ракс так ударил, говорил, что «на него упало небо».

«Шкаф» продержался чуть больше, чем полагалось. Верно, жировые отложения оказались слишком уж мощными.

Одной рукой подхватив оброненные Олегом продукты, второй Градов придержал самого мордоворота. Он не хотел членовредительства. Не было особого резона причинять вред человеку, который просто исполнял свой долг.

Поэтому журналист бережно опустил парня на пол, а затем, быстро оглянувшись на оторопевшую продавщицу, ткнул охранника пальцем за левое ухо. Небольшой провал в памяти «шкафу» гарантирован.

Подошел к прилавку и взял у Иры фальшивку, обменяв ее на две собственные пятисотки. С удовлетворением отметил, что девчонки из соседних отделов никак не отреагировали на инцидент. Ну, споткнулся Олег, и споткнулся. Да и покупателей не было в такую рань.

Хорошо. Чем меньше свидетелей, тем лучше.

— Ты уж извини, — улыбнулся девушке. — Ошибочка вышла.

Та часто закивала, переводя испуганный взгляд со стоящего на четвереньках охранника на Романа и обратно.

— Все в порядке? — поинтересовался на всякий случай.

— Да.

— Вот и славно. Спасибо за прекрасный сервис.

— Дерьмо! — выругался Олег, поднимаясь с пола и отряхиваясь. — Захламили торговый зал ящиками, пройти нельзя, чтоб не споткнуться!

Ну, теперь точно все о'кей.


— Я не понял, шеф! — шмякнул он на стол перед носом Ильича пакет с продуктами и тысячную. — Что это за шманцы?!

Яшин расплылся в довольной ухмылке.

— Ты там никого не покалечил? — ответил вопросом на вопрос.

— Нет, — огрызнулся Роман, падая в кресло. — Так что это за финт ушами? Откуда дровишки?

Брезгливо ткнул пальцем в сине-зеленую обманку. Пока шел обратно, успел рассмотреть фальшивую купюру.

Сработана была на совесть. Больше половины признаков подлинности на банкноте имелось. И только с помощью хитрой техники можно было определить, что это подделка.

— Из лесу, вестимо. А точнее — из пустыни. Между прочим, как говорят сведущие люди, — ткнул пальцем куда-то себе за спину, — из твоих бывших родных мест. Узбекистан, Каракалпакия. Потому собирайся-ка, брат, в «загранкомандировку». Билет на твое имя я уже забронировал. Вылет во вторник в девятнадцать тридцать. Послезавтра получишь суточные, представительские — и вперед. Там люди из Большого Дома уже понемногу шуруют. Постарайся, особенно с ними не пересекаясь, накопать что-нибудь интересненькое. Без фанатизма. С кем надо я уже переговорил. Особых возражений у них, — многозначительно поднял глаза к потолку, — нет. Лишь бы не вертелся под ногами.

— Так сразу? — для порядка побрыкался Роман, хотя сердце учащенно забилось. — А ознакомиться с материалами, то да се?

— Вот поэтому и предупредил, что разговор будет долгим, — с видом просветленного гуру развел руками Яшин, поудобнее устраиваясь в кресле и придвинув к себе принесенный Градовым пакет. — А для «того-сего» вызывай Елисееву. Сверхурочные я оплачу.

По-хозяйски накромсав батончик и изготовив пару бутербродов, сунул один в руки подчиненному.

— Итак, официально ты будешь собирать материал для статьи, посвященной юбилею открытия крепости Топрак-кала. Слыхал про такую?

— Обижаешь. Она ж в соседнем районе находилась. Даже на экскурсии был, правда, давно, еще в школе. А что?

— Да так, хрень всякая. Участились в тех местах некие аномальные проявления…

Плясун понимающе кивнул.

— Что? — удивился шеф. — И об этом знаешь?

Роман рассказал Ильичу байки, знакомые ему с детства.


Это странное место пользовалось дурной славой. Всем было известно, что там творятся непонятные вещи.

Бывало, отобьется овечка какая-нибудь от стада непутевого пастуха, забредет на развалины, и поминай, как звали. И сколько б безалаберный пастырь не искал ее, не зазывал бы — ни ответа, ни привета. А только потом еще несколько ночей из развалин слышалось душераздирающее блеяние несчастной скотины.

Прохожие всегда обминали высокие валы Топрак-калы десятой дорогой. Боялись попасться в лапы призракам, которые частенько напоминали о своем существовании одиноким путникам. Как выплывет из-за угла бестелесное облако и давай кружить возле бедолаги, который тут же пускается наутек.

Но это еще, как говорится, цветочки. Это все днем приключается. А вот по ночам…

Тут уж начинается настоящая жуть!

Над городищем разливается непонятное фиолетовое свечение, вокруг раздаются мистические песнопения, а то и вовсе ужасающие стоны и режущие, будто острый нож, ухо крики. Иногда над стенами даже пролетает человеческая фигура в белых облачениях и жуткой маске, словно пытаясь вырваться из своей жуткой тюрьмы.

Конечно, такое бывало не повседневно, но и пары-тройки таких случаев предостаточно, чтобы отвадить охотников за приключениями от зачарованных руин.

Старики рассказывали, будто Топрак-кала была проклята сотни лет назад злыми духами, которым отказали в кровавых жертвоприношениях, потому-то они и забирают к себе всякого, кто сунется в крепость в одну из этих самых колдовских ночей.

Дед Романова одноклассника, Мирзы Рахимова, рассказывал, что еще в его бытность ребенком забрел туда парнишка из соседнего аула… Долго его потом искали, да все безуспешно. Но вдруг, годика так через два, объявился. Но стал совсем не тем пареньком, каким его дед Карим знавал. Закрылся в себе, стал страшно агрессивным, о том, где был, ничего не говорит, только что-то непонятное про воронку какую-то бормочет да про то, что вроде как побывал в Древнем Хорезме. В общем, умом тронулся.


— Ты сам-то в это веришь?

— Не знаю. Вроде оно и выдумки, местный фольклор, так сказать. Но вот самому мне тоже довелось там увидеть что-то непонятное…


Во время той памятной экскурсии Роман со своим лучшим другом Мирзой, которого Градов за полноту и неуклюжесть дразнил «мишкой Гамми», отбились от одноклассников и пошли полазить по развалинам. Гуляли себе мальчишки по крепости, озорничали, оставляя на древних фресках свои автографы, и тут, откуда ни возьмись, котенок выскочил. Как из воздуха появился. Кругом пустошь, никаких селений поблизости нет, откуда ж ему вынырнуть-то? А котенок маленький, рыженький такой. Подбежал к ним и давай об ноги тереться. Ромка взял его на руки и начал гладить.

Вдруг неизвестно откуда выбегает пацаненок. Одет был как-то странно, будто из средневековой сказки материализовался. Лепечет что-то неясное невесть на каком языке и к животному ручонки тянет. А за ним мужик здоровый появился весь в сияющем свете. И тоже по-старинному наряженный. Пригрозил малому, отнял у Романа котенка и так же внезапно, как и появился, исчез вместе со своими спутниками в некой воронке, образовавшейся в воздухе.